Вжих! Кувалда причесала меня вровень над темечком.

Жварк, Киянка прилетела в стенку, о которую я только на мгновение оперся.

Да блин! Он гоняет меня как кот солнечного зайца! Вроде весело, но как-то утомительно. Пора эти пляски на четверых заканчивать.

И когда мужик с гулом провел Кувалдой мимо меня, я шагнув вперед, подтолкнул его под локоток, ускорив момент вращения, и немного сместив центр тяжести. Мужик тут же запутался в руках-кувалдах, Киянка со звонким треском влетела ему в скулу, а Кувалда замоталась с ногами в одну неразъемную косичку. Мужика крутануло на последок, а затем он грохнулся на пол с потрясающим содроганием местности. Не был бы я сам этому виной, решил бы что землетрясение.

Главарь лежал бездыханный в куче со своими деревянной и железной подругами.

— Гравитация, безжалостная ты сука, — со вкусом на родном мне языке возвестил Сережа, поднимая очередную откушенную по горлышко бутылку. — Ну, вот и славно, вот и поплясали. Твое здоровье! Ты тоже пей. Заслужил.

Пока я бился, Сережа оказывается, не ленился, а соорудил мне бодрящий импровизированный коктейльчик, из того, что было под рукой. А под рукой была водка и…

Надеюсь, всё же это был сок. Всего лишь томатный сок. Хотя от мужа принцессы огненных демонов можно было ожидать чего угодно. И кровь поверженных нами врагов — был бы тут не самым неожиданным вариантом.

Сия «Кровавая Мэри» подавалась в здоровенном гранёном стакане, и водки там было сильно больше, чем нужно по рецепту. Не удивлюсь, если водка была марки «Русская рулетка» — из того сорта, в котором пара бутылок в ящике с метанолом вместо этилового спирта. Я выпил эту дрянь, эту гадость залпом. Водка обожгла мне нёбо, живот скрутило болью, я не удержался на барном стуле и свалился на пол.

Закуска, просил мой живот, дайте мне закуску. Но спасительницы в виде Дзянь нигде не было видно.

Только бы не вырубиться. Только бы удержаться…

И, конечно же, держаться, как и в прошлые разы, помогал мне светлый образ Сян. Мы были в её комнате, она сверху, свет луны и Основного Потока падал на её обнажённое тело, она прижалась и прошептала:

«Отвратительно! Эта дрянь убивает тебя! Ты мой проклятый алкоголик, я тебя ненавижу и люблю! Держись, Чан, ты справишься, у нас получится, не дрейфи… Держись…»

— И я тебя люблю, — прошептал я.

— И я тебя, Чан, — ответил какой-то другой голос.

Ну, а после, конечно, был долгий поцелуй, который окончательно вернул меня в жизни, заставив вскочить и едва не опрокинуть прижавшуюся ко мне Дзянь. Мокрую от дождя, испуганную, сидящую на полу в окружении избитых нами «Железных Плеч».

Как она здесь оказалась⁈ Спросить я не успел — сунула мне что-то в ладонь и испарилась.

В руке вместо боевой трости оказалась вилка с нанизанной на него квашеным огурчиком.

— Мухлюешь!! — прогремел яогай Серёжа. — Ага! Я твою подельницу давно заметил! Подкармливает тебя, хотя это не по правилам! Даже думал пришибить или припугнуть.

— К чёрту правила… Я тебе… припугну… — прохрипел я.

— Ну, ладно, ладно, ешь свой огурчик, человек Чан, заслужил.

Хрум, хрум.

Мы вывалились оттуда все в кровище, своей и чужой, как парочка вурдалаков, а я понимал, что не стою на ногах. Ливень принялся смывать кровь, оставляя разводы на одежде. Ужасные вести разносились в близлежащие кабаки разбегающимися с нашего пути гонцами, а там, где мы прошли, вереницами съезжались кареты «Скорой Помощи».

Алкотрип определенно удался.

Сперва мы долго, долго шли куда-то. От боли, алкогольной гадости всех различных градусов сознание отключалось и включалось, словно нарезка, трейлер из фильма. Но память подсказала — осталось недолго. Скоро рассвет, выхода нет. Всего одна, последняя ступень проклятой Лестницы Черепов.

Ну и, конечно же, если вы думаете, что предыдущая бойня была самой тяжёлой ступенью — вы ошибаетесь. Упаси боже вас подумать, что кто-то из простых людей может такое повторить. Что называется, категорически не рекомендую повторять в домашних условиях.

Этот бар в холмах за городам, где-то на полпути по дороге в деревню яогаев, не носил имени. По сути, это даже не было баром — какой-то шалаш, навес с парой столиков посреди чайных плантаций, а под ним — холодильник и коробки с какой-то дрянью.

И две пыльные, затянутые паутиной рюмки на столе.

Яогай достал, откупорил бутылку, понюхал, проорал.

— Ого! Самогон! Какая гадость! На чём это, интересно? На прогнивших чайных пакетиках⁈ На тухлых рыбьих костях⁈ На овечьем помете? Пойдёт… то, что надо!

Полный ящик с грохотом зазвенел о стол, а сам яогай уселся напротив.

— Что ж, человек Чан, — прогремел огненный демон. — Рассвет через полтора часа. Мы должны прикончить вот этот вот ящик. Ты пройдёшь заключительное испытание в двух случаях. Или если ты всё ещё будешь на ногах, или если я отрублюсь раньше. В чём я очень, очень сомневаюсь.

Глаза сверкнули красным огнём.

— А ты не мухлюешь? А? — вдруг спросил я. — Ты же сам тоже пьёшь и толком не пьянеешь. Наверняка есть какая-то хитрость.

— Что-о⁈ — взревел яогай. — Да ничего подобного!

— Значит, ты шибко здоровый! И сильный! А я весом меньше тебя на килограмм сорок! Разные весовые категории, знаешь?

— Ничего подобного!

И он шваркнул мне пощёчиной.

И я в ответ! Ибо нехрен!

— Ага! Хорошая идея! — прогремел яогай. — Мы будем, одновременно состязаясь в оплеухах.

Алкогольный яд зажурчал по рюмкам, а я вдруг понял, что вряд ли доживу до рассвета.

Друзья, авторы ещё раз напоминают о вреде употребления алкоголя! Нам честно-честно очень грустно, что всё это происходит с главным героем, желаю вам никогда не попадать в аналогичную ситуацию! (Лучше добавьте в библиотеку этот роман, другие романы цикла и напишите коммент — куда полезнее занятие.)

Итак, стартовал первый раунд нашего чемпионата по пощёчинам.

Надежды на Дзянь тут не было — местность вокруг освещалась двумя мощными фонарями и просматривалась, как на ладони, подкрасться незаметно ни за что бы не вышло, поэтому последний раунд я провёл без закуски.

Противная, горькая дрянь обожгла гортань и прокатилась ниже.

Шварк! Удар лапищи яогая откинул мою голову, я едва не коснулся необтёсанной деревяшки стола.

«Ох, Чан», — вздохнула Сян в моей голове. — «Нет, нет!»

— Ух! Хорошо пошла, — сказал я и с трудом сфокусировав зрение, налил Серёже. — Теперь я.

Тот выпил залпом. Моя ладонь врезалась в его щёку. Шея была несколько толще моей, голову лишь слегка повело.

Ещё стакан. Снова удар. Кажется, я окосел, зрение двоилось, две разные картинки крутились друг вокруг друга.

«Чан, быстрее, быстрее, — шептала Сян. — Ты должен скорее всё это завершить, я не могу смотреть, как ты пьёшь!»

— Теперь сам…

Удивительно, но второй раз мой удар вышел сильнее.

— Хо! — рявкнул яогай и занюхал рукавом.

— Не мухлюй… Нельзя… занюхивать, — сказал я.

— Теперь оба — вместе.

Чокнулись, выпили, ударили друг друга по щекам. Я понял, что оглох на одно ухо.

«Чан, нет, нет! Прекрати… но продолжай… нет… я хочу, чтобы ты быстрее закончил…»

Сян держала меня на плаву. Сознание всё ещё не выключалось.

Потом снова. И снова.

Примерно к середине второй бутылки я почувствовал, как начали отказывать внутренние органы. Я корчился от боли; лицо от пощёчин огненного демона превратилось в сплошной синяк.

К концу второй бутылки от зрения осталось два туннеля, уставленные на бутылки. Взгляд выхватывал то предрассветную мглу, то ночного бурундука, который, возможно, был моим алкогольным глюком, то щетинистую рожу Серёжи.

Сян в голове перестала что-то говорить, она двигалась раз в шестнадцать быстрее, чем мы наливали и наносили друг другу удары и стонала. Разумеется, от негодования по поводу моего грехопадения в пучины вотчин зелёного змия.