После этого организаторы переговорили с эмиссаром и окончательно постановили, что использование артефактов и посторонних предметов на арене строжайше запрещено.

Затем пришёл мой черёд, и выпал мне очередной старый знакомый.

Товарищ Тао-Без-Кнута.

Я смотрел его предыдущие бои, и видел, что он пользовался чем-то вроде гипноза, то есть пурпурным шаоданем, которого у него абсолютно точно не было в арсенале. Значит, использовал артефакт, внешний шаодань, подумал я. А их запретили! Значит, преимущество на моей стороне.

Или нет? Я знал, что ожидать от этого скользкого типа можно всё, что угодно. Поэтому на всякий случай я решил не смотреть ему в глаза, чтобы не поддаться гипнозу.

Это была уже знакомая арена стадиона олимпийского резерва. Прозвучал гонг, и Тао с первых минут оказался куда проворнее, чем я. Я пропустил пару ударов, затем ещё. После взял инициативу в свои руки. Усилил пару хуков циановым шаоданем, едва не отправив наглеца за пределы ограждения.

— Значит, так… — хмыкнул Тао и отошёл в дальний конец ринга.

Вскинул руки, и я вдруг почувствовал, что моя одежда стала каменной. Сперва правая, затем левая рука встали крестом, словно в недрах деревянного саркофага.

Так вот в чём дело, это не гипноз, это телекинетирование одежды! Но это же, блин, незаконно! Это же использование сторонних предметов! Или одежда не входит в их число? Вот же засранец, Тао-Кнут, и тут нашёл лазейку…

Воротник стал стягиваться вокруг моей шеи, резинки на брюках — впиваться в кожу живота. Но прежде чем начать задыхаться — я успел активировать синий шаодань. Попытался при помощи него сдвинуть одежду, однако для этого была нужна сноровка, а такой ювелирной работой при помощи своего синего шаоданя я ещё не занимался.

Тогда я направил остаток силы, чтобы при помощи каната сбить его с ног. Хватка одежды ослабла ровно на пять секунд, прежде чем мой противник поднялся.

Но этих секунд хватило, чтобы принять единственное верное решение.

Да-да. Я сделал именно то, о чём вы подумали. Я скинул всю одежду, оставшись голышом! Ещё и кинул её подальше от ринга.

Комбо: лишение преимущества от личной способности, плюс дизмораль от голого вида соперника!

— Хрена ты меня задушишь шмотками, грязный извращенец. Это теперь посторонние предметы! — провозгласил я.

— Ха! Ха! — заржал Тау-без-кнута. — У нас тут… сосисочная вечеринка!

А затем я всадил ему апперкот с циановым шаоданем, подкинув на пару метров вверх. А затем применил «Брык-с-копыт».

— Сосисочный Чан! Сосисочный Чан! — задекламировали трибуны.

Прозвучало забавно, но я подумал, что это выглядит как не очень хороший эпизод «предвыборной гонки». По дороге обратно я набрал Янсену.

— Срочно замажь всё, что нужно, в видео и удали любые упоминания «Сосисочного Чана».

— Уже в процессе, — хмуро ответил он.

Вернулся я поздно. Наведался всё-таки к Тяму, перетёрли за всё происходящее с девушками.

— Сердце само выберет правильный путь, — сказал он. — Даже не переживай. Всегда так будет.

— А если оно, типа, двухкамерное?

— Ты что, рептилоид? — нахмурился он. — Четырёхкамерное оно у тебя.

— Да не в этом смысле. В смысле… Ну такой вот я двоякий, раздвоенный.

— А, ты в этом плане? Хм… Ну, на такие темы рассуждать мне религия не позволяет! На-ко вот, выпей пальмового пива, отменное!

В Лапшевне было пусто — бабуля Хо теперь всегда по вечерам закрывалась на техническое обслуживание, потому что моей помощи было не дождаться, да и смены выдавались тяжёлыми. Эх, мне бы порешать это как-то… Но руки пока что не доходили.

— Где девочки? — спросил я.

— Наверху твои невесты… — буркнула бабуля Хо. — Смотри там… осторожнее. Они сегодня о чём-то долго спорили и ругались.

— Это, случаем, не после… стрима моего выступления?

— После него.

Признаться, я поднимался наверх с лёгкой опаской.

Дверь в комнату Сян была приоткрыта. Признаться, я подумал о чём-то нехорошем, мало ли бывает грабителей, шантажистов, время-то неспокойное…

— Сян?

— Ага… — раздалось изнутри.

Я бесцеремонно засунул голову в комнату и…

Застыл, потому что мой спинной мозг полностью заблокировал головной. В комнате стояла Сян, полностью-полностью голая, с мокрыми после душа волосами, она их расчёсывала, или что-то такое делала, затем развернулась ко мне… Прошла через всю комнату, схватила за шиворот кимоно, коротко поцеловала.

Сказала:

— Сегодня мы оба видели друг друга голыми…

И захлопнула дверь.

Я стоял ошеломлённый от её внезапного перформанса, а потом пошёл к себе.

Но на этом мои вечерние приключения не закончились: дверь в мою комнату тоже оказалась не заперта. Я включил свет и обнаружил в застеленной кровати Дзянь. Собственно, точно в таком же костюме Евы, как и Сян.

Сладко потянулась, откинув одеяло, хлопнула по подушке:

— Ложись спать!

— Дзянь! Ты чего делаешь!…

— Ты меня обидел, теперь будешь извиняться!

Шею обвили тонкие руки, я поддался, упал на кровать…

А затем из коридора раздалось строгое:

— Истечение ци!

— Я помню! — крикнула Дзянь.

— Вы там опять о чём-то договорились?

— Ага. Ничего не будет. Спи давай.

В общем, в эту ночь мы просто уснули в обнимку — удивительно, как оба сдержались, чтобы не перейти к более серьёзной близости. А утром, конечно же, оказалось, что ни о чём они с Сян не договариливась, а Дзянь, похоже, всё выставила так, как будто у нас состоялась бурная ночь.

В общем, день ото дня обида Сян только увеличивалась. И чем больше Дзянь побеждала в их негласной дуэли, тем больше я думал, что надо отдать предпочтение Сян.

«Двойное энергетическое тело, получается…»

Надзирателю Ди, проложившему свой путь в полуфинал через «свечки», выполненные тушками соперников, выпало сражаться с госпожой Шушун.

И тут тактика обоих дала сбой. Женщин на турнире было меньше, бои между женщинами и мужчинами были неизбежными, но у Надзирателя Ди их доселе не было. Я вообще не мог припомнить, чтобы он когда-то бил женщин.

Они подошли друг к другу и тихо о чём-то говорили. Уже потом кто-то прочитал по губам их диалог.

— Ударь меня, Ди.

— Я не могу, Шушун.

— Ударь. Не заставляй меня делать это. Ты должен победить.

— Прости.

— Я давно простила, Ди. Сейчас не об этом. Ты должен стать правителем. Ударь меня.

— Я не стану.

— Ясно.

После пурпурная чакра на лбу у госпожи Шушун вспыхнула на короткий миг, рука надзирателя Ди дёрнулась, хлестанув соперницу по лицу, она упала на ринг, и рефери выполнил отчёт.

А «Незнакомец в маске» тем временем лютовал и изощрялся. Я намеренно тянул и откладывал просмотры боёв с ним, хотя слухи уже доползали.

Один раз он чуть не выпустил кишки своему сопернику, причём его же собственными ногтями, второй раз — создал область разряженного воздуха вокруг соперника, вызвав не то кессонную болезнь, не то асфиксию.

В одной четвёртой ему выпал главарь железнодорожников, Чуэй «Молот». Тот самый, с сестрицами Киянкой и Кувалдой. Громила махал кулаками перед носом моего брата, но ни один из ударов не попал в цель. А затем он вдруг схватился за рот, вдруг оказавшимся окровавленным. В ладони оказалась пара зубов. Потом — ещё пара. И ещё. С пальцев слезли ногти. Окровавленная рука провела по волосам, и в ней осталась половина шевелюры.

— Следующими будут глаза, — сказал Чжао.

— Нет… Нет! — грозный громила упал на колени. — Остановись! Нет! Перестань!

Ещё пара зубов…

— … Я сдаюсь! Я отдаю тебе победу!…

И глядя на турнирную таблицу я понимал, что именно с ним я встречусь в полуфинале…

Когда я вступил на одну аренду с Чжао, я думал, что проиграю. Нет, я даже был готов проиграть! В конце концов кому, кроме как не ему проигрывать? Он имеет все права на трон. Не меньшие, чем я. Да, земное человечество с ним во главе, возможно, ждёт эра насилия, жестокости и кровавых убийств, но кто я такой, чтобы этому помешать?