Обдумав все еще раз, я выдохнул, и обратился к друзьям.

— Я знаю как можно заработать, но мне нужна ваша помощь.

Мы учли всё, кроме самых очевидных последствий. Как всегда это и бывает. Мы посчитали сколько нам нужно денег. С учётом наших ежедневных расходов, уже накопленных денег и того что нам может потребоваться на северном берегу, нам нужно было «всего навсего», около двух тысяч капель, что было чуть больше чем три малых волны. Кстати, особенность местных светил, календаря и еще нескольких факторов, сыграла с деньгами одну замечательную штуку. Во всех близлежащих королевствах одна золотая монета, стоила как пять больших серебренных, та в с вою очередь как пять средних, и так до самой мелкой медной. Одна золотая, три вида серебренных, три вида медных и каждая следующая в пять раз дешевле предыдущей. Получается что одна золотая равнялась пятнадцати тысячам шестистам двадцати пяти мелких медных.

Так вот, нам нужно было чуть больше трёх средних серебренных, точнее две тысячи пятьдесят четыре капли, или шестнадцать малых волн и пятьдесят четыре капли, или три средних, одна малая и пятьдесят четыре капли. Почему я так зациклился на этих числах? Потому, что я сижу в темном подвале, и у меня всего два развлечения. Думать, и слушать. Слушать особо нечего, я в подвале, а наверху пьянка. Но обо всём по порядку.

Когда мы прикинули сколько нам надо, и решили что у одного человека мы будем выигрывать не более трёх капель, и что иногда, по сигналу Огля и если противник будет хоть немного силён, я буду «зевать», и проигрывать, оказалось что мне нужно будет сыграть с чуть больше чем восемью сотнями людей, и с каждым от трёх до девяти партий. По моим подсчётам, если на каждую партию минут по пять и играть без перерывов на сон и еду, то мне понадобилось бы около двух атнивок чтобы набрать нужную сумму. Ротод предложил брать больше, но я отказался объяснив это волей «Великого духа». Северянин уже знал что с такими аргументами я готов даже сдохнуть, и поэтому выдав мне очередной нецензурный эпитет, не стал настаивать. Огль же просто сказал что подумает над другими способами заработка.

В любом случае, следующим вечером, в одной из самых крупных едален, мы начали мой бенефис. Ротод якобы случайно задел одного из своих земляков. Здоровяка, под стать себе, но всё же не столь внушительного. По какому принципу он выбрал именно этого, я так и не понял, но жертва явно была выбрана не случайно. Настолько не случайно, что через пять минут я объяснял правила сидящему напротив ученику того здоровяка. Клетки Ротод не долго думая нацарапал ножом прямо на столешнице. Так как я помнил о том, как быстро в таких играх улетает бумага, то вместо крестиков у меня были пять черепков, а вместо ноликов — округлые камешки. Пока мы готовились, Ротод «ради интереса» предложил второму здоровяку поставить на то, кто победит. Чтобы было все честно, мы провели одну учебную партию, а потом я быстро обыграл его еще два раза, и один раз мы свели к ничьей. Но это было скорее случайность. После этого еще один северянин сказал что-то про проигравшего, и Ротод предложил ему самому меня обыграть. Но чтоб и мне было интересно — заплатить за одну попытку каплю, и понеслось. Потом мы установили, что три ничьих подряд, это тоже моя победа, при условии что противники ходят первыми. Огль чётко следил за настроением толпы, и иногда давал мне сигнал, что мне нужно проиграть. Потом я устроил сеанс одновременной игры на три поля, для чего мне освободили один из больших столов, расколотили кружку на черепки, и принесли еще горку камней. Я не забывал постоянно молиться, что позволяло мне сохранять голову холодной. Часа через два я сделал перерыв, и за это время те кто уже проиграл, сходили за своими приятелями, и в едальне было не протолкнуться. В других углах уже тоже начали играть в черепки-камни, как местные окрестили эту игру. Почти пять часов такого веселья, дали нам чуть больше четырёх сотен капель, примерно три с половиной малых волны. Часть ушла на еду и оплату порченого имущсетва в виде разбитых кружек и исцарапанных столов. На нас это повесили по двум причинам. Мы начали, и у нас явно были деньги. Так закончился первый день работы импровизированного казино.

Когда мы утром следующего дня зашли в другую едальню, местный управляющий поинтересовался, не мы ли вчера устроили игру в заведении его конкурента. А получив положительный ответ, пообещал кормить нас весь день бесплатно, если мы проделаем у него то же самое. Мы согласились, игроки нашлись быстро, и успех был даже лучше чем вчера. Точной цифры я не знаю, но думаю что полторы средних волны мы заработали. Почему не знаю? Очень просто. Когда мне, отупевшему от однообразности последних часов, уже в темноте, потребовалось отойти по известным делам, ко мне подобрались со спины, и очнулся я в полной темноте. Что произошло я догадался довольно быстро. Теневой гильдии не понравилась наша активность, и они решели либо убрать нас, если они просто илиоты, либо перехватить бизнесс, если чуть умнее. Судя по тому, что я был жив, они были умными, что не могло не радовать. Очевидный исход нашей деятельности, но от этого не менее неожиданный. В общем как с ценами на билеты. К тому времени когда ко мне зашли, я уже успел поплакать, успокоиться, найти ведро и сходить таки по нужде, что мне не дали сделать похитители, прислушаться к шумам наверху, понять что там идёт пьянка, и разлечься на милостево предоставленном мне тюфяке набитом подгнившей соломой. Здраво оценив свои силы, я понял, что самому мне никак не сбежать. А помощь могла прийти только в том случае, если похитители сами свяжутся с моими друзьями. Поэтому я решил сказать что я сам не играл, а лишь ставил фишки так, как говорил Огль. А что, вполне себе схема. Объективно, Огль выглядит намного умнее меня. Возраст, манеры, внешность. С таким мало кто стал бы играть. А я мальчишка. Да крупный, но это работает наоборот, против того, чтобы считать меня умным. Здоровяки реже бывают умны в глазах общества. Что поделать, люди идиоты, и привыкли мыслить шаблонами. В общем со стороны наша схема выглядела так. Огль — мозг операции, я — отвлекающая ширма, и Ротод — силовая поддержка. Чтобы меня после этого просто не кокнули, я решил сказать, что Огль долго обучал меня специальным сигналам, и что для поиско новой ширмы, моим «подельникам» потребуется много времени. Так что когда на леснице за дверью, по видимому закрытую на тяжелый брус, послышались шаги, я был готов.

Сначала я увидел свет через щели. в двери, а потом зашедшего с табуреткой в руках мужика. Полноватый, слегка за сорок, немного заросший, в домашенй одежде с пятнами на пузе. Как у нас стали таких называть — скуф. Немного вытянутое лицо, курчавые волосы до плеч и длинный нос с горбинкой,.как у большинства местных, дополнял образ добродушного соседа-пьянчуги. И это было паршиво. Если человек не похож на того, кто выполняет свою работу — значит он выполняет ее хорошо. Ну сами посудите, если офисный работник выглядит как типичный офисный работник, значит его не замечают, и он может делать свою работу плохо. А если он не похож на офисного работника, значит его держат за профессионализм. Этот человек не был похож на того, кто похищает людей, и добывает из них информацию. Хотя мне откуда знать, я таких раньше не встречал.

— А ты чего в темноте? — неожиданно добродушно, подтверждая образ, спросил бандит, сев на принесенный табурет.

Только после его слов я понял, что у него над головой горит слабенький огонёк. Так обычно освещали нашу комнату Ротод с Оглем, а я, житель немагического мира, так и не привык к такой возможности. Хотя, для выбранного мною образа туповатого увальня, это даже лучше.

— Забыл что так можно, — признался я.

Говорили мы, кстати, на местном языке, прибрежном, и говорил я с карольским акцентом, что тоже добавляло моему образу недалёкого индивидуума несколько плюсов. Причём понимал я его намного лучше чем говорил. Даже не смотря на накачку мозгов маной во время учёбы, я с трудом смог изъясняться на прибрежном и чиеве. Ну хоть понимал.