— Слышишь? — спросил северянин.

— Не уверен. Позволь поинтересоваться, тихолётки?

Северянин кивнул, и они по очереди обогнали меня, нахлобучив шлемы. Мне кстати они шлем снимать не разрешали вовсе. Попутно Огль бросил мне вожжи лошидки. Проехав еще немного, он указал пальцем на дерево впереди, после чего мои спутники и вовсе остановились, спешились и достали оружие. Я покрываясь липким потом сделал то же самое. Непослушными руками привязал вьючную к седлу Звездочки, повесил щит на руку, достал меч, и начал озираться по сторонам. В штанах неожиданно стало свободно. Я не сразу понял что это от страха все поджалось и скукожилось.

— Как заметили? — донесся, неожиданно для меня, мощьный голос из-за камня.

— Тихолётки днем спят, сеньор…

— Ха-ха, сеньором меня еще не звали. Называй меня Ивой, — из-за камня вышел худощавый, но жилистый мужик лет тридцати.

Странно, по голосу я ждал кого-то сравнимого с Ротодом. Одет Ива был примерно как те охотники, что приходили на регистрацию. Плотная одежда, продырявленная и окровавленная в нескольких местах, так что видно было, что предыдущие владельцы этой одежды явно отсутствуют в мире живых. Но застиранная и чиненная. Элементы брони, явно не гармонирующие между собой. И топор, но не советский деревенский, а скорее викингский. Опять же, не аккуратная франциска, а добротный двуручный, которым хорошо щиты колоть. Такой, в четверть круга, ровный сверху и изогнутый книзу.

— Огль Горный, Ротод из рода рассекающих яков и Тамар. Сеньор Ива, — обозначил кивок головой Огль, — позвольте поинтересоваться, на каких условиях вы, со своими соратниками, решите отказаться от вашей затеи?

— О, условия достаточно просты. Лошади, все что есть в сумках, вся бронь с оружием, кошели и прочие ценности.

Неожиданно Ротод махнул рукой, и раздался металлический звук. Ива не стал дожидаться, и кинулся на Огля, но тут же получил пару мелких камней в колени, отчего скорость его упала. Как там говорится, в критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадешь до уровня своей подготовки? Эту истину я осознал когда на меня выскочил чуть ли не моего возраста парнишка в кольчуге явно не по росту. Вот его топор был как раз самым обычным инструментом, а не профессиональным оружием. Руки мои довольно уверенно парировали удары топора щитом и, неожиданно для меня, нанесли удар. Парень закричал от боли, а я увидел кровь на его боку. Я что хотел его убить? Но он же человек. Живой, мыслящий. Это же, ну, личность. А как же «не убий»? Я в последний момент отвел свой меч в сторону, отчего пропустил неумелый удар по голове. Шлем выдержал, но зрение помутнело, и я осел на землю.

Следующее что я увидел, было сердитое лицо северянина, когда он сдернул с меня шлем.

— Gnilchawchs? — сплюнул он, после чего бросил шлем рядом со мной, и ушел куда-то в сторону.

С трудом повернувшись на бок, я опустошил желудок, после чего чуть не расцарапал себе губы грубой боевой варежкой. Похоже у меня сотрясение. Поднявшись я сфокусировал взгляд на движущейся фигуре, и понял, что это Ротод, который знакомым топором рубит ветки. Вокруг лежало несколько трупов, а чуть дальше, привалившись к камню, сидел Огль. Кони наши стояли еще дальше. Привязанные к еще одному дереву, обеспокоенно озирались и прядали ушами. В голове шумело, и зрение то расплывалось, то становилось болезненно четким. Стараясь не смотреть на трупы я сел рядом с Оглем, баюкающим левую руку.

— Что произошло?

Фехтовальщик неодобрительно посмотрел на меня, после чего болезненно скривился.

— Я слишком на тебя положился.

— В смысле?

— Я видел начало твоего боя, ты не мог ему проиграть.

Он кивнул головой в сторону, и я посмотрев туда увидел своего недавнего противника. Мёртвого. Меня опять стошнило, но на это раз прежде чем вытереть рот я снял варежку. Огль дождался когда я смогу его слушать.

— Так что это я должен спросить тебя, что произошло?

— Он струсил, — ответил подошедший бугай, и начал прилаживать шины к руке Огля, не обращая на его болезненные вздохи, — я видел. Он мог uz edot neckah этого разбойника, и помочь нам. Но вместо этого получил по голове, и этот ckasckaerd набросился на rerhel со спины. Stchin!

Последнее было явно ругательным словом, и обращено ко мне. Я же не знал что сказать. Я явно накосячил, но не понимал где. Точнее понимал, но не принимал этого. Понимая что сейчас провалюсь в истерику, я отключил эмоции и сделал то, что должен был сделать еще давно, направил ману в голову. Стало немного легче, но истерика накрыла тело ещё быстрее. Меня трясло, слёзы текли ручьём, но это не мешало думать. Думать много и быстро, и я нашел только одно решение. Я встал на колени и начал молиться. Не о чём-то конкретном, а просто. Не знаю сколько раз я по кругу прочитал те немногие известные мне молитвы, но когда я встал, я знал одно. Может я и не поступил правильно, но я не совершил самой большой ошибки. Я никого не убил.

Спутники мои устроились в стороне и о чём-то говорили поглядывая на меня. Я же подумав взял валяющийся рядом многострадальный топор парня, с которым сражался, и отойдя в сторону, начал рубить им дёрн, а потом и копать. Моё поведение явно выбилось из всех ожиданий моих спутников, и они через какое-то время подошли ко мне.

— Тамар, а что ты делаешь?

— Могилу, — ответил я.

Меня все еще трясло от избытка всяческих гормонов, в голове шумело, но я продолжал копать. Рубил топором землю, и выгребал ее руками.

— Tckurrev, — со странной интонацией произнёс Ротод.

— Не похоже, возразил Огль, он вполне понимает что делает. Это мы его не понимаем.

На это северянин махнул рукой и вернулся к лошадям, готовя там место для обеда. Горец же остался смотреть за мной. Когда я углубился сантиметров на пять по всей площади два на два, а именно столько я наметил на четыре тела, он заговорил.

— Почему ты не убил его? И не говори что не смог. Я видел как ты начал бой. Твое тело действовало само. Ротод рассказал что было. Ты специально остановился.

— Да, — ответил я продолжая свою работу.

— Что, «да»? — не понял меня Огль.

— Да, я остановился специально.

— Почему?

— Потому, что убивать нельзя.

— Почему нельзя?

Я остановился и посмотрел на Огля.

— Просто нельзя. Он так сказал, — я продолжил копать.

— Кто?

В местном языке не было слова Бог, поэтому я сказал иначе.

— Главный дух. Тот которому поклоняется мой орден.

Огль какое-то время молчал, но потом захохотал. Вот и его истерикой накрыло. Я снял с пояса маленький бурдюк с водой, и протянул горцу. Сквозь смех он сделал пару глотков и вернул мне бурдюк, начав успокаиваться. Мне бы тоже стоило попить, но этого требовало тело, а мне нужно было копать. Я впал в какой-то транс, и не заметил когда Огль ушел, продолжая копать. Мыслей не было. Когда яма достигла глубины сантиметров тридцать-сорок, пошел другой грунт. Копать его было намного сложнее, и я решил, что хватит. Вокруг стало значительно темнее. Оказывается рачительный северянин уже обобрал трупы, сняв с них все ценное. Огль с больной рукой вряд ли бы смог это сделать. Мне же проще. Механически перетаскав всех в могилу, и даже не поморщившись от того, что пришлось сматывать кишки жертвы рассекающего удара копьем в живот, я стал забрасывать трупы землёй. Ивы, кстати, среди них не было., но и это я отметил краем сознания. Земли едва хватило чтобы нормально прикрыть тела. Закончил я в ночи, но и это было не всё. С трудом я отколотил топором скорее превратившимся в долото более менее прямую ветку, разломал ее на две неравные части, и при помощи заранее оторванной от штанов одного из убитых тряпки скрепил их в некое подобие креста. После я вколотил его с восточной стороны ямы.Посмотрев на неземное небо, я с пустой головой стоял над могилой.

— Prosti ih Gospodi, — наконец произнёс я, и отправился к спутникам.

Ротод спал, а Огль молча показал мне на полуразобраное спальное место. Я кивнул ему в благодарность и хотел было закончить разбор постели, но вовремя заметил что руки мои, мягко говоря, не слишком чистые. Внезапно на меня навалилась усталость, боль в руках, тошнота, пересохшее горло, и переполненный мочевой пузырь. Усмехнувшись тому какую оптимизацию решений всех этих проблем выдало моё явно перегруженное сознание, я решил плюнуть на условности, и сделал всё, именно так. Оптимально. Отойдя в сторону я, помогая себе магией, смыл большую часть грязи собственной мочой. Мне казалось странным, что произошедшие ранее убийства, для жителя моего мира, да и этого наверное тоже, выглядели бы менее мерзко чем-то, что я сделал сейчас. Конечно, какая гадость, смывать кровь вперемешку с землёй с рук мочой, не то что резать людей. Исцарапанные камешками ладони начали гореть. Так же используя магию, я откупорил бурдюк на поясе, и отмыл руки окончательно. По меркам моего старого мира это было вовсе не мытьё, но я за пол года как-то попривык к низкому уровню гигиены, и результат был чище, чем-то, что позволяли себе многие местные жители. Я подошёл к вещам снятым с вьючной лошади, и нашел там большой общий бурдюк, после чего вдоволь напился. Вот теперь можно было и постель расстелить. Закончив с этим делом, я аккуратно сложил броню рядом с собой, и лёг. Сна не было ни в одном глазу, так я думал ровно до того как коснулся головой подушки и вырубился.