Наркомздрав смотрителей ликвидировал. Всю власть вложил в руки старшего врача. Сейчас он — главный. Смотрителей поувольняли, тем более, что они все со старой властью на местах до революционных событий в одну дуду дули. Угнетали простой народ, работать так заставляли, что у некоторых бездельников на них много зла накопилось.

Многие из старших врачей больничных заведений тогда за головы схватились — нам лечить надо, а не о мягком и твердом инвентаре озабочиваться. Хороший доктор — редко нормальный хозяйственник. Не уживается это чаще одно с другим. Он в операционной пропадает, а больница постепенно в заброс приходит. Счастье великое, если при таком главном враче путёвый заведующий хозяйством имеется. А ещё ведь финансами надо заниматься, закупкой лекарств и оборудования, инструментария… Юридические вопросы то и дело возникают.

Ну, и второе — почему бывший? Сейчас на Спиридоне Спиридоновиче был наряд швейцара или что-то около этого. Рулил он не больничным заведением, а входом и выходом из места приема пищи в музыкальном сопровождении. Да, ещё и алкогольные напитки здесь подавались желающим и платежеспособным.

С парочкой таких Спиридон Спиридонович сейчас и конфликтовал на профессиональном поприще. Сила была на стороне покушавших и принявших на грудь. Ну, их же больше и они моложе.

Я огляделся по сторонам. Представителей власти не наблюдалось.

Вот и ладненько… Восстановим общественный порядок путем вмешательства неравнодушных граждан.

Времени на это потребовалось — дошагать в среднем темпе до дверей заведения, а там уже через пару мгновений я того и другого хулиганов за шкирки за угол дома затаскивал. Часа два-три они никого беспокоить теперь не будут.

— Добрый вечер, Спиридон Спиридонович, — вежливо поздоровался я со швейцаром вернувшись к дверям храма приема пищи.

Тот со света немного пощурился, но всё же опознал меня. Про память смотрителя у нас легенды ходили. Кстати, не зря.

— Иван? — промелькнула перед моим именем небольшая запиночка, понятно — сколько лет прошло. Однако — узнал.

— Правильно, но сейчас — Нинель. Новые времена — новые имена…

Я даже попробовал пошутить. В рифму.

— Нинель… — покатал на языке моё имя Спиридон Спиридонович. — В святцах такого нет…

После этого хранитель дверей тяжело вздохнул и кивнул мне.

— Нинель. Запомнил. Спасибо тебе за этих…

— Не за что. Рад был помочь.

— Что в город наш привело? — был задан мне нейтральный вопрос.

— Ищу применение своим врачебным знаниям и умениям. Навоевался…

Спиридон Спиридонович понимающе покивал.

— Не всё мертвить, надо и пользовать нуждающихся. А я — вот… Удален за ненадобностью. Никуда не берут, руками как на сифилитика какого машут, сюда еле-еле пристроился… Есть хочешь?

Он, что, услышал, как у меня кишка кишке бьют по башке?

— Не помешало бы, — не стал врать я.

— Пошли. В зале всё занято, я тебя в гардеробе угощу. Лев Васильевич сейчас там дела правит… Помнишь такого?

Я, честно говоря, не помнил. Так об этом и сказал.

— Ну, из духовной консистории же. — на меня посмотрели как на умалишенного.

Где я и где духовная консистория…

— Не помню, несколько раз контужен был, — оправдался я.

— Пошли, нам там немного выделяют. — Спиридон Спиридонович хитро подмигнул мне.

Надеюсь, не объедки. Такого мне даже сейчас… не надо. Дам этому самому Льву Васильевичу из духовной консистории денег, пусть что-то нормальное купит.

Мои опасения оправдались.

— Возьмите на своё усмотрение. — я протянул гардеробщику несколько купюр. — Без алкоголя только. Мне ещё на ночлег устраиваться.

— Ко мне почивать пойдём, Нинель, не беспокойся. Бери, Лев, и беленькую.

Не забыл Спиридон Спиридонович, как я ему представился. Помнит.

Ужинал я в компании гардеробщика, бывшего смотрителя больницы на его боевой пост быстро потребовали. Ну, не самим же посетителям двери открывать-закрывать. Ими денежки плочены, отрабатывать их надо…

Глава 7 Прогулка по территории губбольницы

Как ни банально звучит — а, жизнь-то, налаживается.

Перекусил, сто грамм принял с устатку, перспектива переночевать под крышей имеется.

Гуляния с песнями и плясками до самого утра в заведении не были предусмотрены. Вятка и сейчас осталась весьма патриархальной. К полуночи посетители разошлись, музыканты в уголке за столик присели заработанное поделить под не одну закуску, по полу тряпка зашаркала, дверь в ресторанчик прикрыли… Всё, на сегодня Спиридон Спиридонович свободен.

— Пошли.

Меня два раза приглашать не надо. От добра добра не ищут.

Оказывается, не только род деятельности у Спиридона Спиридоновича сменился, но и условия проживания. Место — прежнее осталось. Как квартировал он на территории губернской больницы, так и живёт. Только уже не просторную казенную квартиру имеет, а комнату во флигеле. Там мне коечка сегодня на ночь обещана.

— Клопов нет, с потолка не капает, — ознакомил меня с условиями ночлега бывший смотритель больничного заведения губернского земства. — Топят.

Последнее — важно. Не май месяц на дворе.

Выспался я на удивление хорошо. Ни бьярмы, ни прочее плохое не снилось.

С утра решил по территории больницы пройтись. Можно сказать — по местам боевой славы.

Вскоре мне на глаза попалась доска объявлений. Добротно изготовленная, со стеклянными створочками для сохранности вывешиваемых на всеобщее обозрение казанных бумаг. Внизу на петельках даже маленький замочек присутствовал. Изготовлен он был ещё до революционных событий, поставивших жизнь в России с ног на голову. Кстати, замочек тут не лишним будет. Скурят несознательные граждане без него быстренько то, что на данной доске размещается.

Мне интересно стало, что там за стеклышками? Подошел. Поближе придвинулся. Бумага, на которой напечатаны объявления, плохонькая, да и вывешены не первые экземпляры.

«…всем хозяйственным и дежурным надзирателям предлагается остатки от обедов больных не бросать, а сливать в ведра также и куски хлеба следует приносить на главную кухню и сливать в общий ушат. Надзирательнице кухни сдавать последние… для корма животных».

Правильно. Под каждым словом этого приказа я тоже подписываюсь. Не то сейчас время хлебом разбрасываться. И, ещё — достаточно пациентам тут хлебушка-то дают. Вон, некоторые даже его и не доедают.

Листочек, висящий рядом мне тоже показался интересным.

«…с сего момента предлагается с территории губбольницы ликвидировать весь бродячий скот, чей бы таковой не был, путем предупреждения всех владельцев последнего, в случае ими неисполнения скот забирать и отправлять в милицию с отношением, указывая о нанесении вреда культуре растений усадьбы народной губбольницы Вятского губздрава».

Да, подобных «посетителей» на территории больницы хватает. Я уже сегодня и несколько коз встретил, и даже — корову. Интересно, что их сюда манит? Очередная вятская загадка…

Так, а тут что?

«…предлагается строго следить за своевременной очисткой всех тротуар, проездов и дорог, которые по мере просухи гладить доской, точно также строго следить за своевременной очисткой всех помойных ям и ватеров. Следить, чтобы приезжающие крестьяне не ставили своих лошадей куда не следует, а ставили бы только к коновязям. Строго следить, чтобы не было на дворе бродячего скота, животных и птиц на деревьях грачей. Гнезда грачей удалить, скот забирать и отправлять в милицию, как бродячих».

Опять про скот… Видно в печенках уже сидит он у местного больничного руководства.

Следующий листочек за стеклом заставил меня покачать головой.

«… служителей религиозных культов без разрешения старшего врача в губбольницу не допускать. Особенно вменяется в обязанность следить за посещением служителя религиозного культа Якобсона Александра Яковлевича, как вносящего антисоветское настроение среди больных и служащих».

В самом уголке внизу справа незаметно притулился ещё один листочек. По краям весь он был в дырочках — не раз его уже перевешивали и наконец вот это местечко он обрел. Была бумажка грязными руками захватана и имела вид, как будто в неё не раз уже селедку заворачивали.