«Звездным часом» (если это определение уместно в данном контексте) Хуана Перона стала ликвидация последствий разрушительного землетрясения в Сан-Хуане, которое произошло в январе 1944 года. Город превратился в руины, погибло более десяти тысяч жителей… Перон руководил строительством временного жилья для пострадавших, организовал широкомасштабный сбор средств, занимался устройством жизни осиротевших детей и т. п. Так он приобрел общенациональную известность. Вся Аргентина видела, что о пострадавших заботится не абстрактное правительство, а конкретный человек – Хуан Перон.

Перонизм принято считать сугубо аргентинским явлением, но на самом деле сочетание авторитарной власти с опорой на собственные силы в экономике под знаменем национальной идеи и социальной справедливости встречается и в других странах. В качестве примера можно привести хотя бы северокорейскую национально-коммунистическую государственную идеологию чучхе или же вспомнить Советский Союз двадцатых-тридцатых годов прошлого столетия.

Знакомясь с перонизмом, следует иметь в виду комплексную природу этой идеологии. Перонизм нельзя сводить только к каудильизму (авторитарному правлению) или же только к автаркии[135]. «Третий путь», предполагающий восприятие лучшего как от капитализма, так и от социализма, сам по себе не может считаться перонизмом, поскольку идти этим путем можно по-разному (вспомним, что изначально эту концепцию выдвинули фашисты). А еще нужно понимать, что перонизм – это не набор отдельных элементов, а их сплав.

Отличительной чертой перонизма является… практически полное отсутствие теоретической базы и каких-либо фундаментальных установок. При этом трудов, посвященных исследованию феномена перонизма, существует великое множество. Дело в том, что Хуан Перон был практиком, а не теоретиком. Теория его совершенно не интересовала, он считал, что важны дела, а не слова. А если уж дело доходит до слов, то их должно быть как можно меньше. В «Капитале» Карла Маркса – сотни страниц, а «Двадцать истин перонистского хустисиализма»[136], опубликованные в 1950 году, умещаются на одном плакате и представляют собой некое подобие манифеста.

«Перонизм является исключительно народным движением. Любая политическая группировка, противостоящая народным интересам, не может считаться перонистской организацией…». В основе перонистской заботы о народе лежал не столько гуманизм (да простят автора все перонисты!), столько практицизм, помноженный на национализм. Если народ живет в нищете и невежестве, то никакого национального возрождения, никакого прогресса ждать не следует. Если экономика страны постоянно сотрясается забастовками, то о процветании можно даже не мечтать. Благоденствие Аргентины – это благоденствие аргентинской нации. Правда, восьмая из двадцати истин гласит, что «политическая деятельность является для перонистов мерилом ценностей и выглядит она так: прежде всего – Родина, после нее – общее дело, а уже потом – собственно люди». Понимать это утверждение нужно правильно, как утверждение приоритета общих, государственных, интересов над личными. Девятая истина служит дополнением к восьмой: «Политика не предназначена для воплощения своих собственных целей, вместо этого она является средством достижения блага Отечества, которое заключается в счастье людей и величии нации».

«Дело перонизма признает только один класс – класс трудящихся», – гласит пятая истина, и ей вторит шестая: «В Новой Аргентине труд является правом, которое возвышает человека, и обязанностью, поскольку справедливость наступает только тогда, когда каждый производит хотя бы то, что он потребляет…».

Истина десятая: «Существует два главных направления перонизма: социальная справедливость и общественное благосостояние. Таким образом мы направляем людей в объятия справедливости и любви». Хуан Перон работал над повышением общественного благосостояния, а его вторая жена Мария Эва Дуарте де Перон, более известная как Эвита, занималась помощью нуждающимся и борьбой с социальным неравенством. Причем это была не показная деятельность Первой леди, как чаще всего бывает, а напряженная работа, приносившая реальные плоды.

Основы движения изложены в пяти истинах, с тринадцатой по семнадцатую. «Власть, не имеющая основных принципов, подобна телу без души, поэтому перонизм вводит свою собственную политическую, экономическую и общественную доктрину – хустисиализм. Хустисиализм является новой философской школой жизни. Он прост, практичен, народен и наделен глубоким христианским и человечным духом. Как политическая доктрина, хустисиализм устанавливает баланс между правами индивида и правами общества. Как экономическая доктрина, хустисиализм устанавливает справедливую форму социальной экономики, ставя капитал на службу национальной экономике, а также для удовлетворения потребностей общественного благосостояния. Как общественная доктрина, хустисиализм осуществляет контроль за установлением надлежащей социальной справедливости, обеспечивая каждому человеку необходимые социальные права».

Это все, что вы хотели знать о перонизме, но боялись спросить.[137]

Впрочем, нет – «вишенкой на торте» служит истина номер двенадцать: «Единственным привилегированным слоем населения в Новой Аргентине являются дети». Кстати говоря, законных детей у Хуана Перона не было, а о незаконных ничего достоверно не известно.

На выборах, состоявшихся 24 февраля 1946 года, кандидат в президенты Хуан Доминго Перон и его напарник Хуан Гортензио Кихано, баллотировавшийся на пост вице-президента, получили пятьдесят четыре процента голосов избирателей, победив кандидатов от Демократического союза[138] Хосе Паскуаля Тамборини и Энрикеде лас Мерседес Моску (оба они были проамериканскими радикалами). 4 июня 1946 года Перон приступил к исполнению президентских обязанностей, провозгласив своими главными целями достижение социальной справедливости и экономической независимости, которую называли «аргентинизацией экономики».

Примечательно, что созданный для проведения «аргентинизации» Национальный экономический совет возглавил промышленный магнат Мигель Миранда, финансовые интересы которого были тесно связаны с британскими компаниями. Но тут, как говорится, приходилось играть теми картами, которые были на руках. До того, как стать главой Совета, Миранда руководил Центральным банком, который Перон национализировал в первую очередь. Власть Миранды была настолько велика, что его прозвали «экономическим диктатором» – министр финансов и министр торговли занимались тем, что исполняли его распоряжения. Для централизованного осуществления внешнеторговой деятельности в мае 1946 года Миранда учредил Аргентинский институт содействия товарообмену[139], который скупал у производителей сельскохозяйственную продукцию и единолично занимался ее экспортом – считалось, что правительственная контора сможет торговать с большим успехом, нежели сами производители.

Приведем один весьма показательный пример, дающий понять, почему президент Перон довольно скоро (уже в начале 1949 года) отказался от идеи поручать наиважнейшие дела отдельным «гениям» и начал делать ставку на команды профессионалов. Пример этот из числа тех, о которых говорят: «можно только показать, объяснять нет необходимости».

Наряду с национализацией Центрального банка и телефонной сети, важное значение имел выкуп у британцев железных дорог, общей протяженностью около двадцати пяти тысяч километров. Момент для выкупа был удобным, потому что прибыльность железных дорог заметно снизилась после Великой депрессии тридцатых годов и к середине прошлого столетия составляла не более двух процентов (и это в лучшем случае!). Кроме того, с момента своей постройки железные дороги со всем оборудованием и подвижным составом успели существенно поизноситься, и для продолжения эксплуатации требовались крупные капиталовложения. Короче говоря, железные дороги можно было выкупить у британских владельцев по низкой цене, но…