Настоятель кивнул служкам, и те внесли в трапезную разваренную, дымящуюся картошку, аромат которой, пощекотав ноздри, на время остановил беседу. За картошкой последовала свежая белорыбица.

– Нельзя со столь учеными мужами спорить, – шевельнул пышной бородой настоятель. – И все же думаю я, что церкви нашей с помощью власти земной удастся противостоять врагу. Тем паче, что недавно наметилось сближение церквей православных.

Но это большая политика, а жизнь из малых вещей сложена. Я вот давеча побывал в Троице-Сергиевой Лавре. Главный духовный центр России, кажется, а есть ли там обычная приходская школа для детей Сергиева Посада? Нет. Пытались, оказывается, создать ее шесть назад, да только прожила она несколько месяцев и закрылась. Знаете, почему? Детишки, дескать, грязь несли и беспорядок устроили. Уборщица академии попросила оплачивать ее дополнительную работу по воскресеньям. У Лавры на то денег не нашлось и занятия прекратились. А коль нет школы – нет в семинарии студентов из Сергиева Посада. А все из-за того, что денег на уборщицу не нашлось. Хотя храмы золотом кроем, да по всей России. А, отцы святые?

А помните, как в 1998-м над Москвой ураган пронесся? В церковных кругах тогда заговорили: мол, предупреждение столичным властям было, чтоб наркотические притоны закрыли и торговлю презервативами тоже. Явный знак гнева Божьего за пропаганду разврата? Рад бы считать так, да не могу! Ураган-то кресты срывал и с наших храмов, в том числе и в Новодевичьем монастыре, но ни один склад презервативов не разметал. Он пощадил казино, что по соседству с храмом Рождества святого Иоанна Предтечи на Красной Пресне, где я тогда служил. Тогда с нашей колокольни крест свалился. Так что не стоит нам чужих грехов искать, сперва надо к своим обратиться, да без гордыни, с добротой и верой работать каждый день! Без ожиданий и наград. Вот у нашего гостя тоже – наград никаких, одна работа…

Президент с тонкой способностью спецслужбиста – различать малейшие нюансы мысли собеседника! – отреагировал мгновенно:

– Ну, зачем вы так! У нас, мирян, просто отношение к наградам другое, – сказал он, протягивая руку за бокалом с морсом. – Слава Богу, удается нам и монастыри ставить, и купола золотить. Народ ведь к празднику тянется, к чуду. А золотые купола в голубом небе посреди осенней грязи либо бескрайнего белого покрывала не только глаз, но и душу радуют. А что касается семинарии – так это головотяпство. Я об этом Патриарху расскажу, исправим положение!

– А я вот соглашусь с отцом настоятелем. Ураган напоминает нам, что не колоколом, а живой проповедью нам надо людей созывать. Ведь не ужаснулась в тот летний день церковная Москва, не стала на колени, а с радостью вздохнула, когда отец Шаргунов подсказал: это не на нас Господь гневается, а на «новых русских». Ох, слаба наша церковь! Слаба, потому что замкнулась она в проблемах собственных, в иерархических выдвижениях. И если кто Россию из кризиса выведет, так то будут люди в погонах, а не в рясах, – неожиданно заключил диакон. – Впрочем, не верю я, что сможет Россия выбраться из нынешнего кризиса. Я бы страстно говорил проповеди против бунтов и погромов, но ведь их нет. Это все, конечно, выплески страшной, но все же энергии! Именно энергии. А когда этих всплесков нет, то это означает одно из двух. Либо народ достиг такого совершенства, что живет по Евангелию, либо это – спокойствие трупа, которому все равно, что с ним творят.

Как это ни печально, верно все же второе. Большевики все-таки сломали хребет России. Вы когда-нибудь видели собаку с перебитым позвоночником? Она поскуливает, иногда даже гавкает, лапами загребает – но ничего уже не может. За последние десять лет нас крепко били по самым чувствительным точкам. И кто бил? Отечественные же пропагандисты и телевизионщики. Все исторические, национальные, религиозные святыни осквернены! А реакции нет. Даже словесной. Народ спокойно принял распад СССР, а теперь с апатией ожидает развала России. И мне кажется, что народ наш скорее мертв, чем жив…

– Но вы же человек церковный! Вспомните о чуде, – вступил в разговор высокий, атлетически сложенный человек на самом краю стола, до того сосредоточенно уплетавший монастырские яства. Он хитро прищурил глаза. – Я вот мирянин, а в чудо Преображения верую. От себя говорить неудобно, но скажу. Вот два года назад отец настоятель и архимандрит взялись на месте распавшихся колхозов организовать монастырское хозяйство. И вот мы сейчас огурчики, помидорчики и карасиков с того самого хозяйства кушаем. В этом году архимандриту Столыпинскую премию вручили как лучшему хозяину в Нечерноземье!

– Да ладно, Костя! – вступил архимандрит, настоятель известной в столице обители. – То больше отца настоятеля заслуга. Я и тогда ругался, что не по чину и не по заслугам награду дали. Конечно, и тебе спасибо за тракторы голландские, за комбайны немецкие…

Но не это удивительно. Вот в чем Костя прав, так в том, что пару лет назад здесь ни одного трезвого мужика не сыскать было. Девкам как восемнадцать стукало – так они в город бежали. Лучше, дескать, на панель, чем к телятам. А нынче посмотрите, – он обратился к президенту. – Вы, к сожалению, вечером здесь оказались. А если б днем по дороге да без охраны приехали, да в дом какой зашли, то увидели б тверезых мужиков, которые в семье обедают под образами. И не обязательно с молитвою. Главное, на душе у них светло. А все почему? Мы их к труду вернули, смысл дали и надежду. Школу открыли. Да и жизнь поменялась у них, заработки появились. Поэтому мертв-то народ, мертв, но преобразить его можно. И нормальные люди получатся, обычные, душевные, пусть и грешные. Я вон в газетах столько о себе начитался! И мракобес я, и агент Лубянки, и черная тень президента… Но зато пять тысяч человек совсем другой жизнью живут, и не наша это заслуга, а Бога.

Архимандрит замолчал, а президент обратился к интеллигентному диакону, пристально глядя в его глаза за стеклами очков:

– А вы в чем-то правы. Может, хорошо, что бунтов нет. А то усмирять по всей строгости пришлось бы, и кровь на нас была б… А это, отец дьякон, большой грех! Энергия-то постепенно накопится. А вот после взрыва кругом окажутся только трупы. Слова Александра Сергеевича Пушкина о русском бунте, бессмысленном и беспощадном, помните? Так что и слава Богу, что бунтов нет…

Дверь в трапезную приотворилась, и в нее тихо проник начальник президентской охраны. Скользнув к президенту, что-то зашептал на ухо своему патрону. Глава государства выслушал, сведя брови к переносице, а потом мотнул головой и сказал решительно: «Нет! Я и переночую здесь. А рано утром поедем. И не выставляйте вокруг монастыря три кольца охраны. Скромнее! Все-таки Божье место». Перемигнувшись со здоровым Костей, начальник охраны так же бесшумно удалился. Поглядев на часы, президент решил подвести черту под дискуссией:

– Что ж, спасибо этому дому и отцу настоятелю за кров и стол, и особенно за сегодняшнюю службу. И вам, дьякон, спасибо за интересные мысли и смелые речи! А мы еще с настоятелем побеседуем…

Когда гости ушли, и Первое Лицо остался с настоятелем с глазу на глаз, служки споро убрали остатки трапезы, перестелили скатерть и поставили на стол расписной пузатый чайник, горячий самовар, огромные чашки и вазочки со сластями.

Настоятель не спеша разлил заварку, наполнил чашки кипятком из самовара. Подвинув чай президенту, наткнулся на его внимательный взгляд.

– Александр Павлович, а мы ведь с вами коллеги по прошлой работе, – сказал глава государства с полуулыбкой. – Даже больше, чем коллеги, потому что к одному и тому же управлению относились. Как же вы из нелегалов в монахи попали?

– Это еще что! – пожал плечами настоятель. – Я хорошо знал одного старшего офицера атомной подлодки, который сначала стал одним из некоронованных королей преступного мира в вашем родном городе, потом чуть ли не лидером делового сообщества, а затем добропорядочным рантье во граде-Лондоне. Это, пожалуй, покруче моего будет…