И все же, в чем-то они были гораздо более развиты, чем соплеменники Ота. Они поклонялись древним и сильным богам, целому сонму богов, они строили жилища из камня на земле, а не под ней, в качестве оружия и орудий труда применяли не только камень и кость, но и пластичный золотисто-розовый металл, которого От никогда раньше не видел. Но более всего его поразило то, что здесь одни люди жили свободно, а другие (чаще – с иным цветом кожи) занимали низшее положение и воспринимались словно вещи. От возмутился этим, но не посмел нарушить чужой миропорядок. Не считал себя вправе.

Он быстро выучил местное наречие, и долго странствовал по этой знойной земле, уходя все дальше на юг от морского побережья. В одном из селений, что именовалось Иуну, он встретился с местным мудрецом и был поражен глубиной его сведений о мире, хотя сам мудрец понимал далеко не все из доступных ему знаний и От путался в догадках, каким образом этот человек владел тем, что не мог постичь? Он обучил мудреца особой письменности, которой сам обучился незадолго до этого, изучая таинственные каменные сооружения.

Продвигаясь на юг, От все чаще встречал их. Вскоре, продолжая исследовать древние письмена, он нашел определение формы этих сооружений – пирамида. Местное население ничего не знало о пирамидах, но пыталось возводить аналогичные строения. Некоторые из них становились храмами, другие – гробницами.

От пока не понимал, для чего были нужны исходные пирамиды. Авторы древних текстов не поясняли этого, для них, как понял От, эта информация была само собой разумеющейся и не стоила упоминания. Кроме того, письмена плохо сохранились, многое просто не удавалось прочесть.

Вскоре От достиг города под названием Типерсис, возле которого он обнаружил величайшую из пирамид. Ее восемь граней отражали закатное солнце персиковым сиянием, а навершие было выполнено из металла, на желто-белый блеск которого невозможно было смотреть – таким чистым и ярким он был. От с удивлением обнаружил, что местные мудрецы и правители боятся этого сооружения, хотя тоже возводят рядом свои, похожие.

К этому моменту слава о страннике с севера, о великом учителе, уже распространилась далеко по землям Чени, Нубт и Нехен, и один из мудрецов назвал его Т-от. Тау-знак, подставленный в начало его имени, говорил об уважении и о том, что его считают носителем древнего знания, что в каком-то смысле было истиной. Даже правители этой странной земли, фараоны, выказывали Оту (теперь уже – Тоту) свое почтение и просили совета у странствующего мудреца, обучившего их народ искусству запечатлевать звуки в камне и дереве. Много позже он научит их обрабатывать местную разновидность осоки, изготавливая из нее писчий материал, который будут применять здесь еще тысячи лет.

Каково же было удивление Тота, когда перед входом в Великую пирамиду он обнаружил каменное изваяние Семахра! Изваяние всколыхнуло в его душе память о давно минувших событиях, о его непростительной вине перед родным племенем. Об убийстве лучшего друга, Арга. Спустя века, совсем в другой стране Тот услышит эту историю из чужих уст, измененную, извращенную до неузнаваемости, но все же ту самую историю…

И все же изваяние крылатого пса из мифологии родного племени он воспринял, как добрый знак. Более того, крупицы известных ему знаний о сотворении мира благодаря этой находке начали складываться в четкую картину. Он без страха вошел в пирамиду, удивившись, что вход в нее не охраняется.

Планировка строения оказалась несложной, и очень скоро, сверяясь со своими записями, полученными еще в Чатал-Гуюке, Тот определил, где должно находиться главное помещение. Однако он не нашел входа в него, и стал внимательно изучать обрывочные письмена на стенах. В этой пирамиде было на удивление мало текстов, а те, что имелись, были сильно потрепаны временем, что усложняло их прочтение.

Долгие дни Тот не мог понять ни единого слова, пока не осознал, что эти письмена отличаются от встреченных им ранее, – те же символы обозначали иные звуки, будто взятые из другого языка. Он сверил их с записями, которые скопировал с одной из дощечек, доставшихся ему от Бури. Еще немало дней Тот посвятил кропотливой расшифровке, а когда, наконец, сумел понять написанное, уже без труда нашел главное помещение пирамиды. Нужно было просто отказаться от известной ему геометрии пространства в пользу иного взгляда (который спустя тысячи лет назовут гиперболической геометрией).

В главном помещении, которое было выполнено из неизвестного ему черного металла, Тот обнаружил… ничего. Лишь зеркальные поверхности окружавшего его равностороннего куба были испещрены непонятными символами, которых они никогда не встречал – это были полосы и черточки, абсолютно независимые и хаотичные. Тот многие часы провел в размышлениях и даже не заметил, как помещение продолжило освещаться из неизвестного источника уже после того, как он израсходовал последний факел.

Он не знал, сколько времени провел в тщетных попытках разгадать тайну главного помещения пирамиды. Он забыл о сне и пище, но иногда будто впадал в некое полубессознательное состояние, в котором его разум очищался от мыслей, а тело наполнялось энергией, с которой отступали голод и жажда.

А потом Тот случайно скосил глаза на боковую поверхность и в беспорядочном нагромождении отраженных палочек и черточек увидел их сочетание, которое… нет, он не видел его раньше, но взгляд ученого уловил в закономерности, которые могли быть присущи лишь человеческой письменной речи.

Он достал чистую буковую дощечку и начертал на ней увиденный символ металлическим пером. После первого символа уловить начертание остальных было проще и вскоре он собрал все двадцать четыре рубленые знака, которые составляли этот сакральный язык.

Но потом оказалось, что помещение с зеркальными поверхностями содержало только лишь знаки и никаких записей. Ему дали систему письма, но не дали никаких текстов с использованием этой системы. Тогда, быть может…

Тот начал экспериментировать с символами, расставляя их в различных последовательностях. Сначала в уме, потом – на дощечке. А затем, когда на буке не осталось места, он принялся выцарапывать символы на поверхностях комнаты. Скажите, настоящий исследователь не позволил бы себе такого кощунства? Но Тот был не просто исследователем, кроме того, это чувство известно всякому ученому – когда открытие захлестывает тебя настолько, что забываешь обо всех условностях, продиктованных этикой, моралью…

Он пробовал снова и снова, пробовал записывать символы слева-направо (как писали все известные ему народы), затем наоборот. Пробовал располагать символы по вертикали и диагонали, составлял из них независимые сегменты и общие фигуры. Он понимал, что имеет значение не только последовательность (ее он давно понял), важна еще и форма записи.

И тогда он понял, в чем его ошибка. За свои странствия он изучил десятки культур и знал десятки десятков письмен, но ему нужен был иной вариант записи речи, тот, которого еще не было. Точнее был, но так давно, что даже памяти о нем не осталось.

Тот закрыл глаза и позволил себе чертить знаки в произвольном порядке, а когда взглянул на дело рук своих, улыбнулся предвечной истине. Все мудрое просто. Он записал символы, расположив их по кругу, так, чтобы не было первого и последнего, чтобы они образовали единую семантическую цепь, причем каждое последующее прочтение добавляло новый смысл к уже прочитанному.

Глаза Тота вновь и вновь пробегали по кругу символов, а его разум уже блуждал по лабиринтам космоса. Он узнал, что его мир не плоский, что это эллипс, движущийся вокруг Солнца, которое вовсе не бог (не в том смысле, в каком понимают люди), а лишь звезда, одна из мириад.

Он узнал, что вокруг этой звезды вращаются десятки других миров, которые на первый взгляд кажутся необитаемыми. Он увидел объект, что позже назовут Луной, и осознал, что этот объект пришел извне и ждет своего часа. Он увидел все многообразие племен, населявший его родной мир, и увидел богов, которые были созданы этими племенами. И тогда Тот понял, что теперь он тоже бог. Единственный бог, обретший свою ипостась через знания!