А потом всего на мгновение его мысленный взор пронзил пласты времени и он узрел, что однажды это повторится. Но тогда все будет иначе, и знания будут не собраны, а выкрадены. Однако тот, кто сделает это, тоже станет богом. Великим, быть может, сильнейшим из всех.
Когда Тот покинул центральное помещение пирамиды, оно свернулось в нульмерную точку и перестало существовать в этой реальности. Как и он сам, потеряв тело смертного. В форме чистой энергии он вышел из пирамиды под яркий солнечный свет и обнаружил у входа дары – пищу, кувшины с вином, костяные и металлические амулеты. Многие из даров пожухли от времени, некоторые обратились прахом. Оказалось, что он провел в пирамиде 16 лет, и его возвращение окончательно убедило местные племена в божественном происхождении «человека с севера».
Тот некоторое время жил в Типерсисе, но решил вернуться в Иуну, где познакомился с некоторыми местными богами – их звали Атум, Шу, Сэтх, Исида, Сэшат и великолепный Осирис. Более остальных Тот сблизился с Осирисом и Сэтхом, а Сэшат… позже молва превратит их в любовников и они действительно хорошо понимали друг друга. Но Сэшат никогда не была смертной, поэтому их близость с Тотом была обречена, и оба понимали это.
В Иуну молодой бог взял себе трех учеников из числа смертных – Имхотепа, Мерит-Птаха и Хеси-Ра. Он обучал их и всех желающих математике, астрономии, лингвистике, биологии и другим наукам. Он раскрывал перед ними тайны Вселенной, объяснял, что есть духи, боги, стихии и как с ними взаимодействовать. В то священное время наука была магией, а магия без сомнения являлась наукой!
Имхотеп добился великих успехов в изучении математики и космических закономерностей, Мерит-Птах постиг врачевание и суть человеческого тела, а Хеси-Ра сумел овладеть законами гармонии и сакральной геометрией бытия.
– Это глупо, – сказал ему как-то Сэтх. Они плыли в небесной ладье и рассматривали величественный Иуну, простиравшийся под рваной кромкой облаков далеко внизу. – Они любят тебя, а значит – никогда не станут уважать.
– А тебя, значит, они уважают? – улыбнулась Сешат, которая, что называется, не давала Тота в обиду, защищая его от провокаций старого прохвоста. – Не заблуждайся, брат, они тебя боятся!
– Верно, – неожиданно легко согласится Сэтх. – Боятся. Потому и уважают, ибо знают, что неуважение карается. Осириса они тоже боятся.
– Не так, – вступил в разговор Тот, оторвавшись от созерцания попыток Имхотепа возвести свою первую пирамиду. – Осириса они боятся не так, как тебя. Его чтут, ибо он их высшая совесть, посмертный судья, владыка мира, в котором им суждено провести гораздо больше времени, чем здесь.
– А ты воплощаешь лишь этот мир, – закончила за него Сэшат, глядя на Сэтха. – Временный. И страх перед тобой тоже временный, как и все здесь. Поэтому они не могут уважать тебя по-настоящему, могут лишь прикрываться благоговением, лишь бы не вызвать твой гнев.
– А какая разница? – искренне удивился Сэтх, сильнейший из богов этого древнего народа порой был невообразимо прямодушен, если не сказать – наивен. – Какая разница, по какой причине они ведут себя так, как нужно мне? Они демонстрируют страх, они почтенно склоняются передо мной и шепчут мне молитвы в засуху или в преддверии войны. Какая разница – что у них в душе? Главное – что они делают, а с их душой разберется Осирис.
Он весело хохотнул, радуясь удачной, на его взгляд, аллюзии. Тот и Сэшат переглянулись, поймали улыбку друг друга и наигранно вздохнули.
Вот только Сэтх был прав. Все это было глупо. Все, что делал Тот было глупо. Ибо в людях жил страх и слишком часто он оказывался сильнее других чувств.
Через девять лет после возвращения Тота в Иуну Имхотеп неожиданно пропал. Он скрылся от взора бога-наставника теми приемами, которыми обучился у него. Тот мог бы найти ученика без особого труда, но решил этого не делать, ибо Имхотеп был мудрым жрецом, и если он хочет скрываться – на то есть причины. Вскоре жрец объявился в Иуну и пригласил Тота в Хемену, где, как оказалось, он возвел для своего бога храм.
Имхотеп понимал, что Тот не приемлет поклонения подобного тем, что были нормой для Сэтха или Осириса, поэтому его храм был другим. Это была библиотека, лекторий, место для медитации и обретения знаний. Тот был приятно удивлен и периодически наведывался в этот, а потом и в другие храмы, которые стали появляться по всему региону.
Но однажды, когда он решил пояснить Хеси-Ра, самому прилежному из своих учеников, один из важнейших аспектов бытия, заключенный в популярный мифологический сюжет о мировом змее Апопе, известном и в других регионах, но – под иными именами, ученик неожиданно запротестовал. Тот испытал едва ли не шок, впервые столкнувшись с ситуацией, когда человек сознательно отказывался от знаний. Бог не стал задавать вопросов, а просто заглянул в душу ученика – и увидел в ней страх. Страх перед сокровенными знаниями, доступными лишь богам. Хеси-Ра пугала мысль о том, что в своих знаниях он может сравниться с существами, которые от века были выше него!
– Я не могу этого знать, – сказал его первый ученик. Он замер с выражением неописуемого ужаса в глазах, и бог понял, что если продолжит говорить – смертный попросту лишится рассудка.
Тогда Тот обратился к Имхотепу, но и он отказался от столь могучего знания. В нем тоже жил страх, которого ранее бог не замечал, ослепленный желанием делиться тайнами мира с другими. Но Имхотеп не боялся познать то, что ведомо лишь богам. Он боялся не соответствовать этому знанию. Боялся не суметь применить его, боялся разочароваться в себе и разочаровать своего учителя.
– Я не хочу этого знать, – сказал его второй ученик. Он обхватил голову руками и заткнул уши, хотя отлично знал, что услышит Тота даже с замазанными глиной ушами, если бог этого захочет.
Великое смятение поселилось в душе Тота и он отправился в Абджу, где практиковал его третий ученик, Мерит-Птаха. Тот сказал, что хочет поведать ей одну из величайших тайн бытия и Мерит-Птаха выслушала его. Удовлетворенный Тот закончил рассказ и взглянул на свою ученицу, и каково же было его удивление, когда в ее вечно спокойных глазах он узрел все тот же страх.
– Я не знаю, что мне делать с этим знанием, – сказала его третья ученица. И Тот понял, что ее страх самый сильный. Она не боялась знать, она боялась использовать это знание, хотя отлично понимала, как это сделать. Позже Мерит-Птаха сошла с ума и приказала мумифицировать тысячи ибисов в местном храме, потому что однажды видела, как Тот кормил их и уверовала, что это его священные птицы. Потом она ритуально покончила с собой на алтаре храма в Абджу.
Имхотеп тоже потерял разум, его сгрызли сомнения, ведь он по собственной воле лишился шанса познать истину, и бросился с одной из своих пирамид в Сохаре. Хеси-Ра оказался самым стойким из учеников Тота, он умер во время столкновения с племенами нубийцев, поразив более дюжины врагов, а затем кинувшись грудью на одно из направленных в него копий.
Тот был поражен до глубины души. Он уже во второй раз, но теперь в образе бога, столкнулся с величайшим непониманием. Но здесь врагом его было не невежество, а страх.
Он взглянул ввысь, туда, где над облаками плыла небесная ладья, и увидел Сэтха и Сэшат, которые лишь качали головами, а на их лицах застыла печальная понимающая улыбка. Они жалели его. Они знали, все знали с самого начала! И не сказали ему. Не желали разочаровывать? Хотели, чтобы он сам все понял, на собственных ошибках? Или верили, что, быть может, у него получится?
Не важно. Тот принял решение покинуть эти земли. Он воплотился в теле смертного и пошел на восток, далеко на восток, где, как он слышал, живут племена великих магов, для которых знания – всегда благо.
Он нашел эти племена, их звали халдеями. Тот не раскрыл им своей божественной сути, но общался с ними как смертный, назвавшись Белом. Однако он недолго носил это имя, ибо вскоре халдеи из племени Бит-Дакури, у которых он прожил больше трех лет, дали ему новое имя – Кидинну, что на их языке означало «полный мудрости». Это было что-то вроде прозвища, которое быстро привязалось к Тоту и именно под этим именем его стали узнавать.
