– А что второй артефакт, который мы спиздили у этих мудаков? – вновь л подал голос Рокеронтис.

Карн, воспользовавшись перерывом, пока Тот буквально расстреливал взглядом бога ночных кошмаров, повел плечами, размял шею, медленно распрямился на стуле. Вик коснулся его руки. Карн обернулся и принял протянутую кружку с водой. Он благодарно кивнул и осушил кружку одним глотком.

– Мой молодой и не в меру говорливый собрат обратил наше внимание на не менее значимую части повествования, – Тот отвернулся от Рокеронтиса, который напоминал теперь выжатый лимон. – Второй артефакт назывался «Дзиан», его в поздних эзотерических текстах Индии почему-то именуют Книгой Дзиан. Не знаю почему, это вообще не книга, а золотая скрижаль. Насколько я могу судить, она была создала кем-то из Легов, когда они еще не попали под влияние Иных Богов. Полагаю, ее сотворил сам Сатл. Содержание скрижали предельно очевидно: однажды в мир явится смертный, который поможет Древним Богам вернуть их законное владычество и Вселенную ждет новый Золотой Век. Я понимаю, пафосно и сумбурно, но для меня это выглядело примерно так же, как для тебя картинки из моей книги. Это было прямое послание того, кто предвидел актуальный вариант развития событий. Мы полагаем, что ты, Адхва-Га, часть защитного механизма Вселенной, который был создан Архитектором на крайний случай.

– Дай угадаю, – Карн отдал Виктору пустой стакан. – Что механизм этот есть – вы знаете, но как запустить его и как им управлять – Творец инструкций не оставил.

– В точку, бро, – кивнул бог ночных кошмаров. – У нас есть чертов ключ, но нет чертового замка. И даже не ясно, где этот замок искать! – Он достал сигарету. Хотел было закурить, но Тот сделал легкое движение пальцами, будто пробежал ими по гитарным струнам, и «Честерфилд» обратился щепоткой пепла, который разлетелся в стороны и серой пудрой покрыл лицо Рокеронтиса.

– В библиотеке. Нельзя. Курить. – с расстановкой произнес бог мудрости. – Я говорил. Много раз.

Рокеронтис быстро кивнул, его вечно улыбающееся лицо исказилось гримасой неподдельного испуга. И было отчего испугаться: Тот стоял, добела сжав кулаки, а по ним беззвучно плясали всполохи серебристых разрядов. Его глаза, устремленные на Песочного человека, превратились в две Черные дыры, от которых Карн, поежившись, поспешил отвести взгляд. Рокеронтис сглотнул, пробубнил что-то вроде «пойду приберусь» и мигом вылетел из библиотеки. Тот сразу расслабился, даже позволил себе улыбку, довольный произведенным эффектом.

Так это странное собрание и закончилось. Карну провели первичный ликбез, но теперь, как он и предполагал, вопросов стало еще больше. Тот пообещал, что парень получит все ответы. В свое время. О, как же за последние сутки его достала эта фраза! «В свое время!»

Выходя из библиотеки, Карн поймал на себе одобряющий взгляд Эрры. Бог войны положил руку ему на плечо и сказал:

– Теперь ты знаешь достаточно, чтобы понять: твой выбор был осознанным. Ты всегда знал, что правильно, а что нет. Тебе просто не давали этого вспомнить.

Карн подумал, что Эрра прав, но легче от этого не стало. Он ведь для них хренов мессия, каково, а? Гребаный спаситель богов, судьбу которого спланировал сам Творец! Нужно было срочно выпить. К счастью, Песочный человек, внезапно прокашлявшийся у парня за спиной, разделял его мнение…

А потом дни сами собой сложились в недели. Карн быстро привыкал к митреуму, и немудрено, ведь теперь он почти все время проводил тут, в окружении своих новых друзей, а по совместительству – Древних Богов. Хотя здесь то же все было не так просто. Например, Тоту когда-то поклонялось полмира, хотя он был рожден смертным. Никто точно не знал этой истории, а Карн взял и не постеснялся спросить. А Тот взял и не поленился рассказать, причем во всех подробностях. И вновь – как тогда с Рокеронтисом – Карн будто сам пережил каждое его слово.

От задумался, глядя в пламя разгорающегося костра. Арг только что подбросил еще дров и огонь жадно вцепился в свою обреченную пищу. От смотрел на это символическое жертвоприношение и думал о том, что, в сущности, каждый из них подобен костру – однажды вспыхнувшие они жаждут лишь одного – гореть. Гореть, не смотря ни на что.

– Наш мудрец вновь погряз в невеселых думах, – хохотнула Эйвура. Она просто не могла не подтрунивать над ним. Огонь скользил по ее хищному лицу переменчивыми отсветами.

– Кто-то должен, не всем же только языком работать, – двусмысленно уронил Арг и скосил глаза на Эйвуру, которая тут же залилась багрянцем гнева.

– Спокойно, други! – откликнулся От, пытаясь погасить нарождающийся конфликт. – Еще немного и вместо вас заговорит мед! Тем более, что Эйвура права. Я и правда был далеко за пределами этой поляны.

– У истоков Рав тебя бы приняли за своего, – улыбнулся высокий и обычно молчаливый Грам. Но «обычно» – понятие не применимое к ситуации, когда уже третий кувшин меда беззастенчиво показывает звездам блестящее донце. – Там, я слышал, много мудрецов.

– Зато воинов не шибко! – весело рявкнул Арг, поднимая глиняную кружку над костром. Остальные одобрительно забормотали. – Ибо всем известно, чьи воины – лучшие!

Друзья выпили, и целое мгновение степную ночь не тревожили людские голоса.

– На самом деле, – неожиданного для самого себя сказал От, – мудрецами известны восточные племена, а у истоков Рав тоже живут великие воины.

– Это ты с чего взял, умник? – Эйвура всегда была остра на язык, но никогда – откровенно агрессивна. Однако мед не шел на пользу ее поведению, разжигая в душе жажду спора. И не важно, разбиралась она в вопросе или нет.

– Читал, – От лукаво глянул на девушку, склонив голову на бок. – Представь себе.

– На своих этих… как ты их называешь? На этих кожаных лоскутах? – недоверчиво скривилась Эйвура. Она не умела читать. Да и вообще, среди них читал только От. В юности его отец много путешествовал и бывал на севере, в краях, где, как говорят, не восходит солнце. Там он познакомился с Бури, известным воином и мудрецом. Когда От был еще мал, Бури как-то прожил у них почти всю зиму, он и научил мальчишку премудростям чтения.

– Именно, моя милая Эйвура, – покивал От. – «На своих этих».

– Брешут все! – заключила воительница и приложилась к глиняной кружке. – И ты брешешь. Эти рассказы о целых полях воды…

– … океанах, – подсказал От.

– Ага! Об океанах, – подхватила Эйвура. – А еще о… как их, где один лишь песок?

– Про пустыни говоришь, – вмешался Арг. Все это время он придирчиво осматривал одну из своих стрел, периодически ровняя костяной наконечник острым камнем. – Это все я слышал от старика Скиры, так что истина.

Но в его словах От не слышал уверенности. Они все, кто восседал сейчас вокруг ночного костра – пятеро парней и две девушки – были ему добрыми друзьями. Но именно Арг лучше всего понимал Ота, точнее – он хотя бы пытался понять, этуего безумную страсть к знаниями, желание видеть дальше и слышать больше, чем позволяет степной горизонт.

И все же Арг сомневался. Хотя ему, в отличие от других, хватало смелости признаться перед самим собой, что вряд ли кто-то в их племени может сравниться с Отом в знаниях об окружающем мире. Оту миновало девятнадцать зим, а он не только читал и писал, но еще знал три иноплеменных наречия. Не говоря о том, что дом его напоминал не жилье, а склад книг (Арг припомнил, как эти штуки называл От). Десятки, сотни книг со страницами из кожи, дерева, глины, даже несколько – из железа, которое сам Арг лучше бы пустил на десяток добрых стрел. А еще были у Ота такие книги, что созданы из материала, у которого нет названия. Многие, завидев тот материал, верили, что создали его не люди, но духи оборотного мира.

От любил своих друзей и они любили его. Но не понимали, и это рвало ему душу на части. А то, что они не верили Оту, не верили его книгам – это злило, и порождало желание доказать свою правоту любым доступным способом.