Оранжево-красные лучи утреннего Солнца, теплые, ласковые, лились в дом через громадное, во всю стену окно. Если не смотреть на заваленный снегом лес и тяжелые, белые шапки на елях и соснах, можно было бы решить, что наступило лето.

На кухне, несмотря на включенную вентиляцию, было тепло. Максим не любил с утра прохладу, его еще не проснувшийся организм требовал расслабленной неги. Однако, на этот раз рассеянного состояния, наполненного мыслями ни о чем, не получилось.

Едва появилась Ирина, Мара преувеличено энергично начала тереться об ноги хозяина, требуя завтрак. Обычно она так не делала, с достоинством ожидая, когда Максим приготовит ей еду.

Гостья Максима стала соревноваться с кошкой, выцарапывая свою долю внимания. Она без зазрения совести отвлекала его на всякие глупые затеи, видимо считая это вполне заслуженным после нескольких половых актов и полночного разговора «за жизнь».

Младший научный сотрудник впервые не знал, что ему делать. Бывшая любовница Толика свалилась ему как снег на голову, не имея за душой ни единого кредита, потратив все на перелет от Эпсилона Короны до Солнца.

Табло информации о внешних условиях показывало, что за стенами дома стоит мороз в 39 градусов.

Утро в лесу под Владимиром выдалось солнечное и очень морозное. Максим с неудовольствием понимал, что тетка в своей негреющей шубейке на тараканьем меху и декоративной обуви, сегодня на улице просто даст дуба.

А ее нужно было довести хотя бы до института, а там можно было бы спихнуть на руки начальства, пусть думают, куда ее определить.

Оставить Ирину у себя, пусть даже после хорошего секса и разговоров по душам означало бы плюнуть в душу Ксении, совсем неплохой девчонке, вызвать неудовольствие Мары, а главное, поставить с ног на уши весь налаженный быт.

Однако не использовать гостью в программе «Город» и отправить обратно из-за проблем морального порядка, означало не только лишить ВИИР бесценных данных, но и погубить Ирину, которую наверняка уже взяли под постоянное наблюдение ребята из Теневого корпуса.

Это, и смутное чувство жалости к неглупой, но совершенно запутавшейся тетке, заставили Максима предложить ей обновить гардероб, выбрав что-то подходящее для здешнего климата.

Услышав это, Мара скользнула по лицу хозяина насмешливым взглядом. Ирина, забыв обо всем, самозабвенно занялась покупками.

«Главное — довезти», — повторял Максим, глядя, как Ирина роется в каталогах магазина, листая клавишами просмотра страницы. Из одежды на любовнице Толика были одни маленькие, едва прикрывающие причинное место трусики, позволяющие рассмотреть ее всю. Много лет заботы Ирины о собственном совершенстве сделали ее тело неотразимо привлекательным. И она вовсю этим пользовалась. Движения были подчеркнуто гибкими, пронзительно, первобытно сексуальными. Они будили что-то глубоко скрытое в подсознании. Максим ловил себя на мысли, что снова готов наброситься на свою гостью, плюнув на то, что они тогда точно опоздают.

Однако Ирине не по силам было обмануть врача-психиатра с многолетним стажем. На экране плыли модели, которые придирчивая покупательница с негодованием отвергала. Через неравные промежутки времени, но с какой-то явной закономерностью, Ирина останавливала просмотр и одевала своего виртуального двойника в каталожную модель. Она долго придирчиво разглядывала результат, двигая руками и ногами, отчего женщина с лицом и телом Ирины делала на экране те же движения.

При этом Ирина отвлекала Максима, который наконец-то устроился перекусить на скорую руку и Мару, которая, брезгливо косилась на каждый возглас непрошенной гостьи, поневоле отрываясь от совершения сложного ритуала принятия пищи.

— Котик, ты думаешь, мне это подойдет? — спросила она, наверное, в сотый раз.

При этом Ирина покосилась на брошенную на столе сервисную карту Максима, которой она собиралась сделать легкое кровопускание.

— Не знаю, как тебе, а мне понравилось все, что ты померила. Выбирай сама. Если ты не остановишь свой выбор на чем-то конкретном, я опоздаю на работу.

— А что, у вас за этим следят? — удивилась Ирина. — Когда я работала в редакции, у нас отсутствия просто не замечали.

— ВИИР — режимный институт, — объяснил историк.

— А сколько ждать заказа? — поинтересовалась она.

— Для верхней одежды — полчаса… Остальное — гораздо быстрее… — ответил Максим. — Центральная планета Обитаемого Пространства все-таки.

— А до работы сколько добираться?

— Чистого времени, от порога до порога — 20 минут. Это с прогревом глайдера.

— Макс, я закончила, — сказала Ирина, — Введи, пожалуйста, свой код, милый.

Сумма была изрядной. Максим совершенно не беспокоился о том, сколько съест эта тетка, благо он снабжался по третьему имущественному классу, но при этом тратил всего лишь десятую часть кредитования. Значительные суммы кредитных баллов ежегодно сгорали по прошествии стандартного срока в 13 лет.

— Вот оборжутся операторы в магазине, когда увидят, что Максим Величко, солидный человек, историк, накупил лифчиков и заказал доставку домой, — с усмешкой сказал Максим.

— А что, у вас женщины сами себя обеспечивают? — удивилась Ирина. — На Гелиосе никого не удивляло, что толстый, пузатый мужик шестьдесят восьмого размера заказывает тоненькие женские маечки и кружевные трусики, которые ему и на нос не налезут.

— А Бог его знает, — признался Максим. — Десять миллионов человек на одной планете — солидное количество. Всякое может быть.

— Целых десять миллионов, — мечтательно сказала она. — Трудно даже представить… Но в доисторические времена столько людей было только в одном только Мертвом Городе.

— А теперь там развалины и заросли дрянка. В центре поменьше, на окраинах побольше.

— А дрянк это что?

— Милое растение, кустарник с шипами как у терновника, иглами как у кактуса, колючими, обжигающими листьями и ядовитой пыльцой. Иногда его называют терновой или тернавью.

— Откуда же такая пакость взялась? — поразилась женщина.

— Бог его знает… — ответил Максим. — Говорят — мутация. На развалинах долго ничего не росло. Потом появилось оно. Кто-то придумал красивую легенду, что это из земли вышло древнее зло. На раскопах приходится эту пакость выжигать огнеметами, а самим, как космонавтам, залезать в защитные костюмы с ультрафильтрующими респираторами. Но, я думаю, ты скоро все сама увидишь.

— Ты возьмешь меня в место, где все началось? Спасибо, милый.

Скоро по трубе контейнерной доставки для Ирины пришло 7 объемистых тюков. Времени оставалось совсем мало.

Максим отправился готовить машину к взлету. Он строго предупредил Ирину, что долго ждать ее не станет. Но это было пустой угрозой. Историк никогда бы не оставил свою кошку и свой дом в распоряжение этой ненормальной.

Максим завел глайдер и вышел на мороз, полюбоваться чистым, нетронутым снегом и пронзительно голубым небом.

Он стоял так довольно долго, пока не почувствовал настоятельную необходимость подвигаться. Максим стал энергично ходить взад и вперед. Клубы пара от дыхания намерзали на ресницах, делая их холодным и тяжелыми.

Мороз начал щипать щеки. Историк хотел было вызвать свою гостью по телефону, но тут она показалась в дверях.

Ирина оделась весьма добротно, по крайней мере, сверху. Максим оценил теплую шубу, меховую шапку и сапоги на меху. Все было по погоде, красиво, удобно и очень шло Ирине, делая ее красавицей древних, былинных времен.

Яркое солнце играло в каждом волоске меха, светилось в чистых, пронзительно зеленых глазах. Несмотря на непривычную одежду, Ирина двигалась с грацией дикой кошки, точно выросла и всю жизнь прожила в холодном краю. Только загорелое лицо напоминало о том, что она — жительница жарких миров.

Ирина со счастливой улыбкой, показывая ровные, белоснежные зубы, подошла к Максиму, повернулась, давая посмотреть на обновки, обняла и крепко поцеловала.

Максиму очень хотелось узнать, что надето на ней под шубой, чтобы не краснеть на работе за свою спутницу. Однако, Величко не стал проверять, чтобы она не посчитала это требованием заняться с ним любовью прямо в машине.

На стоянку ВИИРа, глайдер младшего научного сотрудника приземлился без двадцати двенадцать.

Идя по коридору к своему кабинету, Максим отметил, что позади раскрылась дверь. Какая-то девчонка из секретариата, у которых на всех была одна наружность: — черные, длинные, прямые, крашенные волосы и непременные темные очки с удлиненными линзами «под кошку», ойкнув от изумления, с открытым ртом уставилась вслед спутнице Максима.

Едва историк вошел в кабинет, как зазвучал зуммер вызова. Величко нажал кнопку ответа. На экране появился Дмитрий Абакумов, его непосредственный начальник.

«Микрошеф» хотел что-то сказать, но, увидев, что Максим не один, отключился. Историк заметил, как вытянулось лицо начальника.

— Ну, сейчас начнется, — покачивая головой, сказал Максим.

— Что?

— Воспитательная работа, — ответил он.

— Мне уйти? — спросила Ирина.

— Нет, оставайся. Посиди на диванчике. Вдруг пронесет.

Максим помог спутнице снять шубу и просто оторопел. Под ней обнаружилась короткая, кожаная юбка темно-коричневого цвета, открывающая стройные ноги Ирины и трикотажная, зеленая блузка с меховыми вставками. Блузка была бы очень теплой, если бы не громадный вырез, в котором нахально красовалась большая часть высокой, крепкой груди Ирины.

Дело довершали сапоги выше колена, которые, больше бы подошли для танцовщицы стриптиза.

— Атас, — сказал Максим.

— Что-нибудь не так? — встревоженно спросила Ирина.

— Нет, ничего, просто у нас так не ходят.

— А разве плохо? — обеспокоенно спросила она. — У меня туфли есть.

Ирина наклонясь, и балансируя на одной ноге, стала стягивать сапог, отчего Максим смог рассмотреть всю ее грудь и даже увидеть пупок. Женщина быстро поменяла обувь, надев туфли на высоченных шпильках.

— Как я тебе? — спросила она, поглядев в глаза Максиму и опустив взгляд ниже, туда, где из штанов рвался его детородный орган.

Она подошла своей модельной походкой к историку и протянула руку к этому самому месту, наслаждаясь его упругостью и готовностью к действию.

В этот момент дверь распахнулась, по всей видимости, от пинка ногой. На пороге стоял руководитель восьмого отдела, старший научный сотрудник, доктор исторических наук Дмитрий Иванович Абакумов.

Увидев, как проводит время его подчиненный, Дмитрий Иванович растерялся.

— Это черт знает что такое, — пробормотал он, быстро захлопывая дверь.

Через некоторое время начальник снова постучался, деликатно спросив:

— Если вы закончили, то могу я войти? — спросил он.

— Входите, Дмитрий Иванович, — пригласил его Максим.

Начальник вошел. Ирина к этому времени сидела на диване, эффектно положив ногу на ногу и листая журнальчик с ангельски-невинным выражением на лице. Максим нажал на кнопку, и задняя часть кабинета утонула в дымке маскировочного поля.

Он жестом пригласил начальника садиться, прервав его ступорообразное состояние. Дмитрий Иванович с трудом оторвал взгляд от места, где только была женщина.

— Максим Александрович, потрудись объяснить, что это такое, — потребовал «микрошеф», протягивая планшет, на котором светился лист рапорта начальника регионального отдела Теневого Корпуса. — Кроме того, ты вчера монопольно израсходовал 4 часа машинного времени. Я понимаю, что других пользователей не было, но плановые работы были сдвинуты, из-за того, что, пользуясь отсутствием контроля, ты объявил первый приоритет для своих расчетов.

— Дмитрий Иванович, взгляни, — Максим повернул монитор компьютера и запустил расшифрованные данные.

— Мне не говорили, что ты задействовал вчера вечером большой считыватель, — сказал начальник, едва на экране появились первые кадры.

— Это всего лишь стандартная обзорная программа. Я бы хотел это сделать сегодня. А все, кто претендует на вычислительные ресурсы, могут пойти домой отдохнуть.

Аббакумов не отвечал. Он, не отрываясь, глядел в экран. Было слышно лишь его взволнованное дыхание.

— Где носитель? — отрывисто спросил он. — Боже мой, это что… она?

Дмитрий Иванович кивнул головой в сторону маскировочного поля.

— Да.

— Я уж подумал, что ты дроида на работу привел, — сказал начальник. — Главный компьютер в твоем полном распоряжении. Тебе нужна помощь? Сам справишься? Хочешь, сканирование и обработку сделает Алевтина?

— Спасибо, нет, — раздался голос невидимой за полевой завесой женщины. — Я буду работать только с Максимом.

— Извините, мы не представлены, я не знаю, как вас зовут… ВИИР не частная лавочка, — возразил начальник. — Сведения имеют неоценимое научное значение. Неужели вы не понимаете?

— Я тупая, необразованная баба, — ответила Ирина. — Мне все равно. Я могу собраться и отбыть на историческую родину.

Это было блефом, но Абакумов поверил.

— Как угодно, — сказал он, меняя тактику. — Максим, проверь, свободен ли какой-нибудь из гостевых домиков, направь в кредитный отдел заявку на снабжение по четвертому, нет, по третьему классу, предоставь машину из институтского транспортного парка, что-нибудь новое, из последних поступлений. Сошлись на меня. Я сейчас подготовлю необходимые бумаги.

— У меня есть, где жить… — донеслось с другой стороны.

Абакумов проигнорировал реплику.

— Максим, ты нас познакомишь? — спросил он подчиненного.

— Пожалуйста, — ответил Величко. — Ирина, это начальник моего отдела, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Дмитрий Иванович Абакумов.

— Рада с вами познакомиться, — ответила она, выходя из маскировочного поля. — Ирина Кузнецова, в прошлом журналист, ныне просто праздно и бездарно тратящая жизнь особа.

— Очень рад, — ответил Абакумов.

Он, безо всякого интереса, посмотрел на ее ноги, талию, грудь и уцепился взглядом за лицо, складывая на своей физиономии дежурную радушную улыбку.

— Я буду работать только с Максимом, — повторила она.

— Пожалуйста, кто вам не дает, — ответил Дмитрий Иванович. — Я просто беспокоюсь, что Максим Александрович у нас человек новый, он у нас всего 10 лет. К сожалению, у него мало практики.

— Ну, надо же когда-то начинать, — ответила Ирина.

— Ваш оптимизм заразителен. Что, будь, по-вашему. Единственно, что я бы хотел, — чтобы у вас было свое жилье, пока вы будете гостьей нашего института. Вы там можете не появляться, это ваше право, но…

— Хорошо, — ответила Ирина. — Лицемерие — это плата, которую платит порок добродетели. Уже не помню, кто из древних это сказал.

— Пойду, сделаю необходимые приготовления, — продолжая держать на лице приклеенную улыбку, сказал Абакумов. — Не прощаюсь, мы скоро увидимся…

— Ты знал? — спросила Ирина, когда они снова остались наедине.

— О чем? — поинтересовался Максим.

— Не притворяйся. Я спрашиваю серьезно.

— Знал, конечно, — ответил Максим. — И что из этого?

— Ты потому пустил меня к себе? — внимательно изучая его лицо, спросила Ирина.

— Ты не оставила мне другого выбора, — ответил историк.

— Вызвал бы Службу Спасения, — мрачно сказала она. — Все так поступают. Через 5 минут прилетели бы, через 10 избавили бы тебя от обузы.

— Бог его знает… Может, так и надо было сделать, — согласился с ней Максим. — Все равно я не рассчитывал, что мне, молодому сотруднику, отдадут курицу, которая несет золотые яйца.

— Сам ты курица мокрая, — ответила ему она. — Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Значит, ты не рассчитывал…

— Да, — ответил Максим. — Но не мог же я дать тебе околеть на улице.

По лицу женщины пробежала целая гамма эмоций, прежде чем она вновь овладела собой.

— Ладно, проехали, — сказала Ирина устало. — Где тут у вас главный компьютер?

Чтобы попасть к «суперу», нужно было опуститься глубоко под землю. Проделав это путешествие, Ирина и Величко попали из уютного офиса, с мягким светом бра и продуманным богатым интерьером, в сырое, холодное подземелье.

Кабинка остановилась на обзорной галерее центрального модуля. Ирина и Максим оказались в сыром, неуютном подземелье. Под ногами гудел и раскачивался тонкий металл. Под галереей располагалась огромные трубы резонаторов, которые выходили из пузатых боков установки и уходили в породу.

Внизу горели огни, шумели кары и сновали крохотные фигурки техников. От этого непрочность конструкции чувствовалась особенно остро.

Несмотря на сплошное остекление, находиться на этой жердочке было очень неуютно.

Ирина незамедлительно схватилась за плечо спутника. На ее лице проступил непритворный ужас.

Максим указал Ирине на лесенку, ведущую вниз.

— Пошли, — предложил он.

Ирина непроизвольно ойкая и бормоча невнятицу, боком двинулась за ним по гулкому металлу, обеими руками повисая на Максиме.

Они опустились до маленькой двери в стене и вошли вовнуть несокрушимого, тяжелого сооружения.

Ядро установки надежно перекрывалось броней и энергетическими полями. Там сходились оконечные резонаторные камеры сложной трехмерной сети чувствительной матрицы, располагались приборы управления полевыми диафрагмами и усилителями.

Главный аппарат ВИИР представлял собой гибрид сверхмощной вычислительной машины и информационной энергоматрицы, управляемой чувствительной электроникой.

Огромные размеры магистралей и усилителей определялись длинами продольных волн, которые на частотах человеческого мозга обладали поистине гигантскими размерами.

Вычислительная часть комплекса преобразовывала данные в трехмерное изображение высокой четкости, позволяющее моделировать окружение индуктора воспоминаний практически со 100 % достоверностью, позволяя воскрешать прошлое во всех красках, деталях, делая его зримым, осязаемым, живым.

В центре управления раздавались рапорты контрольных групп.

Расчеты, в спешном порядке затребованные с различных объектов, заполняли огромное подземелье, разворачивали мобильные терминалы, беря под наблюдение все участки сложных коммуникаций суперкомпьютера. В подземном царстве разгорался нешуточный переполох.

Тонко структурированные воспоминания бывшей московской художницы, были для института манной небесной. Институт исторической реконструкции многие годы топтался на месте из-за отсутствия качественного материала.

Максим последовательно активировал системы громадной установки. Отсек управления оживал, загорались экраны и датчики, в тишине все явственней проступал гул работы сильноточной электроники.

— Макс, мне страшно, — поминутно канючила Ирина. — Долго еще?

— Нет, — ответил историк. — Уже скоро. Мы давно бы уже начали, но большой шеф страхуется. Он не хочет промахов с самого начала.

— А это долго будет? — переменила тему она.

— Считывание? Да, долго. Часа по полтора в день, — ответил историк, продолжая свое дело.

— В день? — несказанно удивилась Ирина. — Ты хочешь сказать, что это будет не один раз?

— Нет, конечно. Не раз и не два. И даже не десять. Ты попала по полной программе, — ответил ей историк.

— Сколько? — настойчиво спросила она.

— С учетом полезной для ВИИР информации в тебе, скорости считывания и декодирования с нужным качеством и детализацией…

— Не тяни, — подстегнула его Ирина.

— Короче, минимум год, максимум четыре. Я смог бы уложиться в два.

— А в десять? — поинтересовалась она.

— Это нужно постараться, — с усмешкой ответил историк.

— А что мне за это будет? — скандальным тоном спросила Ирина. — Во так вот по жердочкам мотаться дорогого стоит…

— Ты ведь слышала… Отдельный дом, такой же как у меня, только побольше и получше, снабжение по 3 классу, глайдер в личное пользование. Обязательно дадут подъемные. Будут организована перевозка твоих вещей с Гелиоса и обратный перелет. На все время работы в ВИИР ты будешь освобождена от уплаты налогов. По результатам работы будет выдан несгораемый кредитный бонус.

— Да нахрен мне все это надо, — запальчиво сказала Ирина. — Отпусти меня, Макс, не надо мне этого.

Чувствуя себя подонком, Величко невзначай коснулся рукой сигнального браслета.

Ирина поняла намек. Она на глазах сникла, обмякла, поняв, что теперь никто ее отсюда добром не выпустит.

— Ты сам что-нибудь с этого получишь?

— Наберу, может, данных для докторской диссертации…

— Негусто, — ответила она.

— А у меня все есть.

— Бессмертная кошка?

Максим не стал злить женщину в такой момент, поэтому сделал вид, что не слышит.

— Первый пост — 5-х минутная готовность, — сказало радио.

— Ирина, пошли, — пригласил ее Максим.

— Куда? — спросила она.

— Вот сюда, — ответил Максим, показывая на маленькую дверцу.

За ней была овальная комната, в которой было лишь одно кресло точно в центре установки на перекрестоке восьми волновых магистралей. Максим усадил в него Ирину. Она заметно дрожала.

— Макс, мне страшно. Ведь пока рано, есть пять минут, — повторяла она. — Макс, давай поедем домой.

— Потом, девочка, — ответил историк. — Вот сделаем дело и поедем. Я буду рядом.

Ирина сдалась и позволила надеть на себя датчики телеметрии и зафиксировать себя в кресле.

«Слава Богу» — пронеслось в голове у историка. — «Теперь никуда не денется».

Максим вдруг поймал себя на мысли, что Ирина, связанная ремнями, смотрится крайне эротично. И вдруг почувствовал, как в голову пришла дикая мысль, овладеть ей во время того, как интерферирующие продольные волны будут входить в резонанс с ее давно прошедшими жизнями.

Провожаемый жалобным взглядом Ирины, историк скрылся в тесной каморке управления, отделенной от камеры считывателя сорока миллиметрами прозрачного изолирующего композита.

Управление большой установкой сильно отличалось от портативного меморидера и требовало большой осторожности ввиду чрезвычайной мощности линейных усилителей. Сканирование было очень опасной операцией, в которой здоровье и жизнь индуктора зависела от умения оператора. Максим начал плавно увеличивать выход энергии на резонаторах.

Полевая сущность Ирины отозвалась включением в теле механизмов бегства от реальности: сердцебиением, холодным потом и, наконец, криком и слезами. Было видно, как она раскрывает рот в беззвучном крике. По движению губ явственно прочитывалось: «Макс, не надо!».

Максим тут же сориентировался, добавив мягких и спокойных мозговых ритмов во внешнюю принудительную модуляцию. Ирина перестала кричать, сваливаясь в зыбкий, изменчивый мир собственных фантазий. Это было не страшно.

Усилители вышли на расчетный режим, призрачный фиолетовый свет разгорелся в прозрачных трубах волноводов, заполнил туманом камеру считывателя. Стоячая волна стала настолько сильной, что начала излучать в видимом диапазоне.

На мониторе прокатилось кольцо огней, показывая, что датчики информационной матрицы до самых дальних уголков получают устойчивый сигнал.

Историк послойно, уровень за уровнем стал изменять настройку резонаторных камер, стараясь направить энергоинформационную сущность своей любовницы против потока времени.

Это у него получилось. Затем алгоритм временной регрессии подхватила электроника. Теперь Максиму не было необходимости самому манипулировать отсекателями и изменять тонкие настройки отражателей продольной волны.

По прошествии некоторого времени, электроника стала выводить индуктора из забытья, возвращая ясность сознания, но уже не в мире, где гудели линейные ускорители, и в волноводах плескалось море лучистой эктоплазмы.

Это была не Ирина. Это была совсем другой человек, иначе чувствующий и думающий. Но связь между этими личностями оставалась, оттого давно прошедшая жизнь стала заполнять сознание Максима…