— Хорошо, — ответил Конечников, левой рукой цепляясь за девушку, а правой шаря по полу костылем в поисках опоры.

Федор в очередной раз поразился, какой сильной была эта тоненькая девчонка модельной внешности. Виктории хватало сил не только поддерживать его, здоровенного мужика, но и не давать запутаться в кабелях, подключенных к регенераторам на ногах.

Общими усилиями они добрели до кровати. Конечников, всячески страхуемый медсестрой, присел на край. Виктория внимательно осмотрела блестящие цилиндры на ногах, проверила показания датчиков.

Федор продолжал разглядывать девушку. Худая медсестра с широкими плечами, маленькой грудью и тощим задом, вдруг показалась Конечникову неприятной, почти жалкой.

Девушка почувствовала его взгляд и повернула к нему свое лицо с широкими скулами и тонким подбородком, поправила вьющиеся волосы, светлые и длинные. На миг она пронзила Конечникова взглядом прозрачных голубых глаз, в котором мелькнула и погасла профессиональная отстраненность.

— Что-нибудь не так? — спросила медсестра.

— Доктор, я буду жить? — жалобно сказал Федор.

— Будете, Федор Андреевич, будете. Кажется все в порядке. Только эту табуретку я выкину.

— Тогда я стоять у окна буду.

— Милый, — подаваясь к нему, сказала девушка. — Потерпи, уже скоро. Скоро ты поправишься.

— Мне это уже 8 месяцев говорят, — зло сказал Федор.

— Я помню, каким тебя привезли, — возразила девушка. — Живого места не было. А сейчас прямо почти жених.

— Ты это тоже заметила? — спросил Конечников.

Помимо воли воображение нарисовало ему картинки прошлой ночи, когда Виктория, потеряв над собой контроль, скакала на нем под аккомпанемент собственных бессвязных криков. Обычно девушка молчала, оттого, что у нее был занят рот — только такой секс до недавнего времени мог позволить себе больной.

Федор подумал, что если выдержал эти прыжки, то в состоянии ходить на костылях. Взгляд Конечникова, подогретый картинками воспоминаний стал масляным, обволакивающим. Он потянул девушку к себе, но та, взглянув на часы, помотала головой и резко освободилась.

— Потом, котик, потом. Время, — произнесла Виктория, быстро застегивая прозрачный лифчик и натягивая тонкие, ажурные, очень дорогие чулки.

Она убрала волосы под шапочку, отчего шея стала длиннее, а плечи не такими костлявыми, подвела глаза, подкрасила губы.

Федор никак не мог оторваться от этого процесса преображения худосочного воробушка в диву. Зад девушки визуально расширился, грудь обрела совершенную форму, взгляд загадочность, губы призывную полноту.

Взгляд мужчины уперся в треугольник волос на лобке, подчеркнутого белизной чулок.

— Нравится? — спросила девушка

— Да, — откровенно признался тот. — В следующий раз не снимай, ладно?

— Хорошо, — ответила медсестра, накинув короткий белый халатик младшего медперсонала специального отделения. — Жалко, что следующий раз будет только через 2 дня.

— Пока, котик, — сказала Виктория, целуя Федора.

— Пока, киска, — отозвался Конечников.

Федор устроился поудобнее в кровати. Взял с тумбочки пачку, выбил сигарету и с удовольствием вдохнул ароматный дым дорогого табака.

Действительно, то, что было, когда его привезли и теперешнее его состояние различались коренным образом.

… Подлая память стала подбрасывать ему картинки с того самого момента, когда он очнулся в госпитале.

— Он пришел в себя, — среагировала сестра-сиделка, нажав кнопку связи на портативном пульте.

— Хорошо, сейчас будем, — отозвался переговорник.

— Где я? Какой сейчас день? — еле слышно спросил Федор.

— 6 января 7120 года, планета Алая.

Конечников с трудом ворочая глазами огляделся. Он лежал в просторной, светлой палате, укомплектованной всевозможным диагностическим и лечебным оборудованием. Из раскрытого окна одуряюще пахло цветущей сиренью, и доносились мелодичные птичьи трели. Федор посмотрел на зеленоватое небо, цвета старой бирюзы и решил, что скорей всего он находится в средних широтах Южного полушария, где сейчас вовсю бушует дикая, необузданная весна, заставляющая кипеть кровь всех живых существ и покрываться цветами все, что может цвести.

— Сколько же я был в коме?

— Почти 10 месяцев.

— Боже, — только и произнес Федор.

Тут двери распахнулись. Ввалилась целая толпа медиков. Они стали бесцеремонно тыкать в Федора пальцами и приборами, дергать растяжки, на которых были подвешены его руки и ноги. Федор едва успевал отвечать: «Больно», «Не больно», «Удобно», «Неудобно».

Конечникова мутило, голова кружилась, болели глаза от необходимости смотреть на стольких людей сразу. Федор понял, что медики крайне удивлены тем, что он выжил, несмотря на многочисленные переломы, сотрясение мозга, болевой шок и несколько суток проведенных на разгерметизированном корабле.

Наконец, орда врачей сочла возможным оставить его в покое. Остался лишь один человек. На его лице читалось, что к медицине он имеет весьма отдаленное отношение. Под накинутым халатом виднелся голубой мундир офицера госбезопасности. Он сделал знак медсестре, и та опрометью выскочила из палаты.

— Здравствуйте! Я полковник Борис Терских, особый отдел клинического госпиталя 442345. — Надеюсь, вы в состоянии побеседовать со мной?

— Полагаю, что от меня вы все рано не отстанете, даже если я скажу нет, — произнес Федор, чувствуя, как много сил отнимает каждое слово. — Я капитан Федор Конечников, База ВКС «Солейна», командир малого гиперпространственного крейсера — разведчика 2803.

— Базы ВКС «Солейна» больше не существует.

— Не может быть, — прошептал Федор. Перед его глазами встала несокрушимая громада орбитальной станции. В волнении Конечников сделал попытку привстать, но, оторвав голову от подушки, он бессильно опустил ее.

Вселенная закрутилась как центрифуга с шипением и свистом, набирая обороты. Немного собравшись с силами, Федор спросил:

— Как погибла космокрепость?

— В бою с эскадрой адмирала Убахо.

— Не может быть, — внутри Конечникова все клокотало, но наружу вырвался лишь слабый, прерывающийся голос. — После атаки скаутов, осталось лишь 2 тяжелых крейсера, которые потом были уничтожены моим кораблем у Альбигора. Еще 2 эланских АБГ, против нашего рейдера и 10 скаутов. Кроме того, несмотря на то, что крепость была серьезно повреждена выбросом вещества с планеты от ударов астероидов, она оставалась частично боеспособной.

— Вы и про это знаете? — удивление полковника было вполне искренним.

— Я сам видел, как астероид ударил по касательной к поверхности Солейны…

— Кто вы?!

— Я капитан Федор Конечников, — слабо повторил Федор.

— Не было, не было капитана Конечникова, зачем вы врете, — гипнотически глядя в глаза Федору, произнес «особист».

— А первый лейтенант Конечников был? Командир артсистем на 2803. 2803 — это номерной малый гиперпространственный крейсер — разведчик из состава ГКСДР. Именно этот корабль в одиночку уничтожил тяжелые крейсера эланцев «Агло» и «Антальо», — ответил Федор.

На лбу Конечникова от напряжения выступил пот, голова снова закружилась, к горлу подступил ком.

— Вы неплохо подготовились, — позволил себе усмешку полковник.

— После того, как командир 2803 майор Тихонов…

— Кстати, как его звали? — иронически поинтересовался «особист».

— Разумеется, Алексей Павлович, если вы не знаете, — насколько позволил слабый голос, в тон ему ответил Конечников. — Майор был произведен в полковники, то есть, минуя чин лейтенант-полковника и назначен командовать рейдером «Князь Иван». А мне добавили звезду и назначили командиром 2803.

— Кто до такого додумался? Как можно произвести майора сразу в полковники?

— Командующий Базой генерал Соломатин.

— Генерал Соломатин не был уполномочен отдавать такие приказы.

— Я слышал, что на то была санкция великой княжны Александры. Даже если нет, то после гибели бригадного генерала Никифорова и всей 4 эскадры, подорванной эланцами при помощи бомб-астероидов, генерал Соломатин остался старшим командиром.