— Нормально, — ответил Федор. — Деда держи, укладывай.

— Сейчас мы старичка подлатаем, как новый будет, — успокаивая братьев, сказал фельдшер.

Медик небрежно кинул датчики возле свищей. Потом уронил несущие дуги с блоками регенерации, приблизительно, на глазок отрегулировав их положение, потыкал кнопки на пульте, быстро набросил на запястья пациента широкие прозрачные браслеты, затянул их ремешками и убедился, что на пульте загорелся оранжевый огонек.

— Витька, бегом в телегу, — скомандовал Федор. — Харч неси.

Когда Виктор вернулся, автомат закончил сканирование и приступил к лечению. Блоки нашли правильное положение, опустились на телескопических штангах к телу.

Автоматические иглы, мягко подрабатывая сервоприводами вонзилась в вены старика. Кровь потекла по прозрачным трубкам.

— А че это вы делаете? — с подозрением поинтересовался Виктор. — Зачем это его обескровливаете?

— Это мы ему кровь чистим. Должна же грязь из ран куда-то уйти, — пояснил медик.

— Нормально, Витя, нормально, — успокоил его Федор.

— Нифига себе нормально, — сказал он, с подозрением подходя к телу. — Кровь берете… В унутрех ковыряетесь. Прям как-то не по-людски.

Виктор присел, стараясь разглядеть блестящие, светящиеся штуки, которые двигались внутри раны.

— А как было — по-людски? — окрысился фельдшер.

— Через час дед будет как новый. Я много раз видел, как это делается, — сказал Конечников и предложил ему. — Это дело следует спрыснуть. Но сначала… Пробовал местный продукт?

С этими словами Федор протянул кринку медику. Тот с подозрением понюхал, потом залез пальцами, выловил огурец и, не удержавшись, с удовольствием сожрал, энергично чавкая.

— Вкусно, блин.

— Витька, налей ему нашей, — сказал Федор.

Виктор аккуратно, чтобы не раздавить взял мензурку и набулькал туда самогонки. Медик взял, и, предложив жестом обождать, вынул из шкафа с посудой еще парочку емкостей. Тем временем Виктор нарезал крепко просоленного сала и копченого мяса.

Мужики звякнули мензурками и выпили.

— За здоровье, — провозгласил медик. Потом добавил. — Крепкая зараза.

— Заешь, — предложил Федор, показывая на ломтики сала.

Павел Петрович недоверчиво понюхал остро пахнущее угощение. Потом положил в рот и долго жевал.

— Смак, — наконец сказал медик.

— А то, — ответил Федор. — Все натуральное, свежее.

— И чего ваши бабы так мало этого добра на рынке продают? И «горючку»… Хоть и отдает сивухой, но и пьется легче, и не так болеешь после.

В дверь постучали. В приемной появился офицер — строитель.

— День добрый, Петрович. День добрый, уважаемые, — приветствовал он компанию. — Петрович, сердчишко разболелось, дай таблеточку.

— Возьми там на столике… Сам знаешь — какую. Недосуг мне, не видишь занят.

— Спасибо за заботу отец родной, — ответил строитель, причем нельзя было понять, издевается он или на самом деле благодарит.

— И много не бери, они у меня посчитаны, потом проверю.

Строитель проигнорировал его высказывание, лишь дернулся и покраснел от досады. Убрав лекарства в коробульку и запрятав глубоко в карман, второй лейтенант продолжил:

— А чего это вы дитенка на холоде под дождем держите? Вон он весь замерз, одни глазенки сверкают. Непорядок.

— А тебе чего Иван Федорович? — недружелюбно поинтересовался медик.

— Лося он караулит, — пояснил Виктор. — Мой ребенок, что хочу, то и поручу.

— Ты таблетки взял? Еще что-то надо? — совсем уже невежливо спросил медик.

— Жалко мальца, — ответил строитель. — Я солдата вызову. Пусть мальчишка в тепле посидит.

И не дожидаясь ответа, скомандовал в рацию: — «Галкин, дневального свободной смены с оружием бегом сюда». «А куда прислать-то?» — спросил голос из коробки.

— «Мать твою» — выругался второй лейтенант. — «К амбулатории, конечно».

— «Что я мысли читать научился», — невнятно прохрипел динамик, будто собеседник не вовремя отжал кнопку передачи.

— «Поговори у меня», — по привычке пригрозил строитель.

Через три минуты по импровизированной мостовой гулко простучали солдатские сапоги.

Второй лейтенант высунулся, проорал что-то в своей обычной манере про зубы и кичу до конца службы, потом позвал:

— Пацан иди сюда, погрейся.

Алешка, судя по всему, не сдвинулся с места, поскольку, второй лейтенант с другой, более грубой интонацией крикнул:

— Эй, ты что, оглох?

— А ты чего тут у меня командуешь? — поинтересовался медик.

— А то, что я тут всем начальник, не забывайся «кусок». Если я у тебя таблетки беру, это ничего не значит. Обойдусь я без твоих таблеток, но ты говнюк будешь по струнке ходить, — летенант подошел к столу и с вызовом уперся взглядом в глаза медика. Тот, хоть и неуверенно, но стал подниматься.

— Ша, Павел Петрович, — скомандовал Конечников, вставая сам и кладя руку на плечо медика, заставляя его сесть. — Ты сначала деда вылечи, а потом делай что хочешь.

Потом Конечников опираясь на палку, выбрался к дверям и поманил мальчика к себе.

— Иду, дядя Федя, — отозвался племянник.

— Дядя Федя, — поразился строитель. — Так ты местный, капитан?

— А что? — поинтересовался Федор.

— А фамилия твоя Конечников?

— Да.

Второй лейтенант схватил его руку и долго тряс, улыбаясь, заглядывая подобострастно в глаза.

— Ну, как же, — наслышаны, произнес он голосом, в который вплелись нотки искреннего восхищения. — Мы хоть и в медвежьем углу, но «Имперский вестник» читаем.

— И что пишут про меня в «Имперском вестнике»? — поинтересовался Конечников, сажая рядом ребенка.

— А ты что, не читал? — удивился второй лейтенант. — Во даешь… В прошлом году, в мае статья была.

— Я весь май в отключке пролежал на Алой в госпитале, — ответил Федор, старательно отрезая для ребенка кусок хлеба и укладывая сверху ломтик мяса. — Нам бы чайку, если можно, — попросил он медика.

— Хорошо, — ответил тот, поднимаясь.

Он протопал в глубину своей каморки и щелкнул клавишей автоматического кипятильника.

Строитель с раздражением взглянул на хозяина амбулатории.

Потом снова обратил на Конечникова свои глаза больной обезьяны, в которых все сильнее разгорался огонек обожания и какой-то непонятной, странной веры.

— У нас этот «Вестник» в лавке пачками лежит. Хочешь купи, хочешь — так дадут, — помолчав, строитель добавил — Такие суки эланцы, однако.

— Иван Федорович, ты это, типа, выпить хочешь? Присаживайся, наливай, — недовольно выдал медик и добавил. — «Вестник» он читает…

— Чтоб ты понимал, клистирная душа, — в предвкушении выпивки, не стал усугублять второй лейтенант. — Это понимать надо. Ведь героизм подлинный. Два эланских тяжелых крейсера одним ударом…

— Человек едва оклемался — таким же ворчливым тоном, маскирующим издевку, вставил хозяин амбулатории. — А ты ему напоминаешь. Не ровен час дурно станет… Ума палата.

Было видно, что медику, также как и строителю до Федора Конечникова и его племянника не было никакого дела, они сводили какие-то свои давние счеты.

Даже если бы приезжий капитан упал в обморок, стал биться в припадке или мальчишка насмерть замерз на улице — это стало бы лишь козырем в их разборке.

— Господа, вы пить будете или продолжите лаяться? — поинтересовался Конечников. — Витька, наливай.

После второго «залпа», стройбатовец пришел в благостное расположение духа и по своему обыкновению грубо и оскорбительно приказал, чтобы послали свободного дневального в лавку за журналом.

Получив желаемое, он проглотил из заветной коробочки пару пилюлек, залил все самогонкой и начал вслух читать, поглядывая временами на Конечникова, словно не веря, что сидит рядом с героем, человеком о котором пишут в главном издании вооруженных сил империи: