— Метадон… Низкая концентрация. И морфий… Посмотрим. Если будет больно — можно хоть кричать. Теперь подробно — что и как случилось?..

Рассказ о том, какие раны получил и чем они нанесены времени не занял. Осторожно разматывая промокшие насквозь бинты, Майнер слушал и безостановочно интересовался ощущениями. Вскоре он убедился, что препараты капитально заглушили чувствительность и мной можно считай вертеть как игрушкой, стал активничать. При неплохом свете раны смотрелись совершено неприятно. В ладони что-то гадко похрустывало, и отдавало болью, хотя это было единственное пока выявленное болезненное место. Вилли постоянно приговаривал: «неплохо, неплохо», хвалил тампонирование, но звуки становились всё менее понятными, уплывали вдаль и теряли значение для меня.

Очередная потеря сознания настигла во время медицинских процедур. Ни снов, ни галлюцинаций, темнота и покой. Но длилось это совсем мало, критически мало. В нос ударил нашатырь, требовательно возвращая в реальность.

— Прошу простить за такое пробуждение, но надо ехать. Стрельба в Дэнтоне вновь началась. Со стороны шоссе даже пушки били. Непонятно как далеко… Самое неприятное, где-то рядом недавно слышал звук двигателя. — Медик убрал нашатырь и поднял лежащий рядом пистолет-пулемёт. Кстати, это же Стерлинг, а не СТЭН. Я-то уж знаю эти классические британские пистолеты-пулемёты.

За стенами амбара что-то шлёпнуло. Усталость мою хоть и не сдуло ветром, но в режим действия тело перешло сразу. Скинул укрывавшую меня дерюгу, и скатился за сноп сена в сторону машины. Еще поворот и я уже под грузовичком смотрю на ворота амбара. Раненая рука всё еще не болит, а пальцы, кажется, чуточку откликаются, но повязка плотная, не даёт сильно шевелиться. Револьвер вытянул из кобуры, и замер, направив ствол на вход.

— Surrender yourself! — Громко и чётко, но с нескрываемым русским акцентом донеслось из-за ворот. Голос продолжил требовать и перешел к угрозам. — Англичане, вы окружены! Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками. Или закидаем вас гранатами и подожжем амбар! — Под конец казалось, говорящий совсем перестал сдерживаться, и акцент прорезался очень явно.

— Мы не англичане! И не канадцы! Капитан национальной гвардии штата Мичиган, Майкл Пауэлл, прибыл из Ипсиланти! — Мысль что там, рядом за стеной, русские подтолкнула к ответу именно на русском. — И медик Билл Майнер. — Не знаю, как могут отреагировать на немецкий вариант имени немца-медика, посему чуть его исказил.

Неизвестный собеседник замолк, откуда-то сбоку справа, из-за стены раздалось удивлённое:

— Я не помню такого…

— Мы не знаем никакого русскоязычного американца из Ипсиланти!

— Принял командование ротой ополчения сегодня днём. Прапорщики Казановский, Шпильман и Раскатов-Ульманс в моём подчинении.

— Кто ротный старшина? — Без заминки спросил третий голос. Звучит и правда как окружение, этот говорил с другой стороны.

— Малышев.

— Господин капитан, выйдите на центр помещения, лучше без оружия в руках, я тоже выйду без оружия. — Вновь первый, тот, что говорил из-за ворот.

Выползал из-под машины с большим трудом, чем заползал.

— Майнер, будь наготове. — Прошептал медику пытаясь уловить, где в высоко расположенных над уровнем земли окнах может быть опасность. Но там темно, ни зги не видно! Револьвер сунул в кобуру, но оставил её открытой. Обогнул грузовик и встал ровно позади него, почти прижавшись спиной к заднему борту. Казалось, что так если понадобится от опасности с боков смогу уйти, упаду на землю и уже считай не видно. — Я здесь.

— Открываю. — Дверь, встроенная в створку ворот медленно приоткрылась и сначала показалась рука, затем спокойно, без резких движений показалась и вся фигура. В бесформенной дождевой накидке напротив стоял молодой парень среднего роста с худощавым лицом. Обувь и обмотки из-под накидки видны, да из-под капюшона срез широкополой каски. Руки разведены в стороны, оружия не видно. — Почему на вас британское снаряжение? — Взгляд парня сузился, а руки чуть опустились, правая, кажется даже сильнее. Видимо кобура с пистолетом имеется. Помню, что говорил Казановский про личное оружие.

— Взял трофей в бою на складе здесь, в Дэнтоне. Там же ранен. — Чуть выставляю вперёд забинтованную руку. — Вы кто?

— Младший унтер-офицер Алексей Круус. — Откинув капюшон, парень не спешил выполнять воинское приветствие, а осторожно осмотрелся. — Где ваш медик?

— Там, — киваю неопределённо назад, — но это не имеет значения. К чему такие допросы, если я могу предъявить документы за подписью полковника Раста. Он вам известен? Машина за моей спиной из числа тех, что у вас в отряде, я знаю имена командиров взводов, говорю по-русски. Что еще требуется, младший унтер-офицер Круус? И кто вы такие? — Теперь давлю, ситуация перестаёт быть томной, и грозит нам всем. Майнер слышал стрельбу, а кто в кого стрелял, и не придут ли они сюда — неизвестно.

— Господин капитан, полковник нам известен. В Дэнтоне проживали несколько членов нашего отряда и их семьи, мы выполняли приказ начальника нашей группы по сбору отставших. Потом нарвались на противника, был бой, вы его слышали, и никто из наших не вышел к месту сбора, а он здесь, в этом амбаре. И оказалось тут уже поджидают неизвестные. То есть вы, называющий себя капитаном национальной гвардии и говорящий по-русски, но совершенно незнакомый. Выглядит как засада. — Серьезно и без капли пиетета говорит Алексей глядя то на меня, то на окружение в поисках Майнера. Держится унтер уверенно, значит, его прикрывают. Как пить дать через окна кто-то из его бойцов смотрит. — Что вы делали в Дэнтоне на складе? Там ведь был взрыв, всё сгорело.

— Выполнял приказ полковника Раста. Столкнулся с парашютистами. Здесь же мы оказались, ища укрытия. Мне нужна была перевязка. — Разговор утомлял, но и давить авторитетом казалось неправильным, слишком велик риск поймать пулю от своих. — Я сделаю шаг вперёд, положу на землю мои документы и документы с убитых британцев. Кроме трофейного снаряжения это единственное что доказывает мои слова. У нас мало времени.

— Два шага, господин капитан.

Не видя особенного сопротивления, выполнил обещанное и отошел. Алексей поднял бумаги, прочитал моё временное удостоверение, трофейные солдатские книжки, но явно упустил моё АйДи, зато оглядел издалека, как мог машину, заметил пробитое лобовое и заднее стекло кабины:

— Это что?

— Со мной было три морпеха, из взвода тяжелого вооружения приданного к роте. Все убиты в бою с англичанами. Водитель погиб прямо за рулём. — Кроме раздражения добавлялось всё более сильное ощущение слабости и сонливости. Отчитываюсь перед сержантом. Хотя, если этого не сделать, наверное, через окошко влетит пуля и для меня всё закончится.

— А вы выжили, но получили ранения? Офицер нацгвардеец выжил, а морские пехотинцы погибли?

— До сегодняшнего, вернее, уже вчерашнего утра я был первым лейтенантом из первого батальона рейнджеров. — Алексей на моё движение рукой в сторону документов вновь принялся искать, и всё же нашел АйДи. Прочитав, удивлённо хмыкнул, и наконец-то расслабился.

— Я вас понял. Парни отбой! Простите господин капитан. Запутанная история ваша, но, вижу, что похожа она на правду. Мы слышали о событиях в Испиланти, и у нас в Черри-Хилл появились фальшивые гвардейцы. В основном чернокожие. Погибли гражданские, по ним и били… В городке паника. Сложно просто поверить чьим-либо словам, особенно после увиденного. — Мотнув головой, унтер приблизился и вернул мне бумаги, затем отошел назад на шаг, вытянулся по струнке, козырнул и, как положено, представился. Ответил ему тем же.

— Вольно. — В дверях к тому моменту появились ещё двое бойцов, тоже в дождевиках, и с винтовками в руках.

— Ефрейтор Иван Петров. Рядовой Игорь Некрасов. — Представились оба по очереди. Все молодые, что удивительно. Вроде в рядах ополченцев в основном мужики бывалые, взрослые. А здесь откровенно молодежь, чуть ли ни моего возраста! Дела-а-а.