— А нет военной полиции, и офицеров сколь-нибудь опытных кому я могу поручить дознание, у меня тоже нет… — Внезапно он перестал вести себя надменно и дебильно, изменившись в лице. — Я уже понял, никакие вы не диверсанты. Ваших пассажиров уже тоже опросили, всё сходится. Герой нации не может быть врагом, иначе, если это так — проще застрелиться, ибо нет больше авторитетов. Ты врага бьёшь, это доказано, значит свой. Но очень ты со своей пёстрой компанией вовремя и в нужном месте оказался. Сам понимаешь? Там ад кромешный, ты всё видел! Есть информация, что те, кто это злодеяние сделал, были одеты в нашу, американскую форму. Ладно бы одни черномазые были, но говорят и белые тоже… Сейчас такая кутерьма творится, что я уже ни черта не понимаю… Забирайте. — Переложил со столика позади себя наши ремни с кобурами, винтовки, к сожалению, забрали еще при задержании, и не вернули. Полковник сразу отослал стоявшего за нашими спинами солдата с пистолетом-пулемётом, — Позови сюда сержанта Уитмора. Мне срочно нужно иметь в десятке мест сотни людей. Опытных, хоть чуточку обстрелянных нет, а тут вы. Короче, по всему штату есть подразделения русского ополчения, иммигранты, бежали от коммунистов в 20ых годах. Сейчас сюда, в Ипсиланти, стягивается часть отрядов, прочие в Энн-Арбор пойдут, там их руководство. Но именно эти просят принять их под командование и направить на фронт… А ты, Пауэлл, с русскими вроде много общался, знаешь, как с ними быть. Поможешь?
Желание ломаться и строить обиженного недотрогу отлетело мигом. Полковник выглядит резко обременённым тяжким грузом. Ясно, он сам не понимает, как быть. Телефоны звонили, а он нас «допрашивал». Прятался он, от решений тяжелых. Страну надо защищать, и он здесь, в этом городке обрёл всю полноту даром ему не сдавшейся власти. Просит помощи, хотя я армейский, и не подчиняюсь ему.
— Майкл, нам нужно… — Подорвался было Лиам, но осекся, взглянув мне в глаза.
— Нужно. Людей защищать очень нужно. Люди гибнут, армия гибнет. А еще у нас на плечах советские граждане. Спасать их надо, вывезти надо. Мне драться надо. Работа такая. Я готов, сэр. — Полковник заулыбался, слушая мой ответ, полез в полку стола, за какими-то документами, пошебуршал ими и выложил на стол пару бланков. Напарник потупился, засопел, не по нраву, но и сам всё знает. Ситуация швах.
— Без прелюдий и официального славословия — присваиваю тебе Пауэлл временное звание капитан национальной гвардии Штата Мичиган. Всё же не армейцами командовать будешь, надо учитывать юридические тонкости, что бы их… Сержант Уитмор отведёт к подразделению, на пункт сбора. Примешь командование, чуть позже пришлю связистов, у них будет первый приказ. По эвакуации русских делегатов — так же, всё чуть позже. — Это уже Лиаму,- мы ожидаем состав для эвакуации выжившего населения, выдадим им приоритетное право посадки, вам как сопровождающему могу дать документы об особом статусе, сейчас всех военнослужащих ставят под ружьё, и я, по стечению обстоятельств последний и единственный наделённый властью решать это. А теперь — свободны. — Офицер вручил мне документы о том, что я теперь временный капитан, и что от штата Мичиган командую ротой ополчения признанной по статусу частью войск национальной гвардии.
Уже за дверью кабинета маленького офисного здания где-то в уцелевшей части центральной улицы мы с Лиамом переглянулись. Тот выглядел шокированным и задумчивым, я же начал приходить в себя после зрелища на улице и этой полубредовой беседы. От допросов к повышению в звании. Бредятина, как, впрочем, и вся война!
— Сэр, разрешите? Вы же теперь капитан. — Сержант Уитмор появился как чёрт из табакерки и сразу, без прелюдий за дело. Этот круглолицый, упитанный, но не толстый бодрячок встретил нас в коридоре и сразу протянул мне петличные знаки — сдвоенные серебряные шпалы. С обратной стороны обнаружилась красная капля подсохшей крови. — Капитан ранен и эвакуирован в тыл, не с мёртвого сняли. С его рубашки. Её медики срезали и выбросили.
Пришлось принять и решительно двигать за сержантом. Небольшое офисное здание превратили в штаб нацгвардии, все куда-то бежали, что-то несли или выносили, роняли бумагу и толкались острыми углами ящиков армейского имущества. Кавардак войны. По пути из здания встретили наших советских подопечных. Выглядели они откровенно плохо. Бледные, уставшие, напуганные. Только Людмила смотрела на всё как через прицел, и сразу как мы вышли, шагнула навстречу:
— Что дальше, товарищ Пауэлл?
— Скоро будет эвакуация, подойдёт эшелон. Лиам доставит вас в тыл, я остаюсь, так как назначен командиром роты ополчения.
— Я с вами. — Решительный шаг вперёд и полные огня глаза. — Никакого тыла.
— Товарищ Павличенко, что вы?.. — Подорвались советские делегаты, и даже мой сопровождающий хотел было возмутиться.
— Не имею права распоряжаться вами, вы не в моём подчинении, не прикомандированы, и условия уже — не боевые. Так что, товарищ старший лейтенант, выполняйте ВАШ приказ. Его никто не отменял. — Резко козыряю и шагаю за заждавшимся сержантом. Вскоре догоняет Лиам:
— Слушай, я всё понимаю, но ты уверен? Я же не отстану. Да, у тебя карт-бланш, как планируешь, так и делаешь. Но я же не просто так с тобой, ты помнишь?
— Помню. Единственное что прошу — посади сначала их, — кивок назад, подразумевая Людмилу и Ко, — потом со мной. Чувствую, здесь надо быть. Именно здесь.
— Опять «чувствуешь»… Фух, дьявол с тобой. Узнаю у полковника Раста, что к чему с эвакуацией, организую всё, потом найду тебя.
— Мне обещали связистов, значит либо телефон, либо радио будет при мне.
Привык я к сопровождающему. Сама мысль, что мы расстаемся, показалось странной, словно расставание будет долгим. Прочим своим странным ощущениям привык доверять, а сейчас с подобным столкнулся впервые. Уитмор напомнил о себе, и мы продолжили путь.
На улицах Ипсиланти было чрезвычайно тихо, и пугающе пустынно. В домах много где выбиты стёкла, ветер гоняет занавески, брошенные чемоданы и сумки, разгоняемые ветром какие-то бумаги и прочие следы бегства людей. Малочисленные, напряженные отряды нацгвардии и полиции двигаются вдоль домов быстро, и подозрительно поглядывая на встречных. На нас тоже обратили внимание, но признали сопровождающего сержанта. Пару гражданских заприметили не на центральной улице, а убегающими по узкому проулку. Глядели они на нас с нескрываемым ужасом. Солдат своей же нации в одночасье стал врагом гражданина. Чёрт, это безоговорочный успех британцев…
До пункта сбора русских ополченцев добрались пешком и довольно быстро. У большого кафе-дайнера стояли десяток грузовичков, в основном Форд АА. Расцветка тёмно-зелёная, похожа на армейскую, но вот на дверях нанесены какие-то знаки, издалека не разглядел пока. А вот людей, очень даже многочисленных рассмотрел быстро. Все как один в американской униформе времён Первой Мировой! Даже бриджи с обмотками и каски-тазики неизменные. Зайдя в этот мир в Великую Войну я таких успел посмотреть, пусть и мельком. Вот знаки различия интересные — никаких золотых погон, или иной атрибутики Русской Императорской Армии. То, что заприметил, скорее, брало истоки из американских званий — на рукавах у бойцов тут и там шевроны, шитые серебром. Одна, две или три галки. На удалении мелькнул похоже офицер — на погоне какие-то шпалы блеснули, но он заскочил в дайнер. А прочие мужики все как на подбор — в годах, не меньше 40 лет. Усы распространены, почти у всех в том или ином виде имеются. У одной из машин толпится народ, получает что-то из крупных ящиков.
— Господа младшие чины! — Гаркнул по-русски вышедший из одной группы ополченец с тремя галками и крестом под ними на рукаве. На это все среагировали с завидной быстротой — большинство прекратили все действия и развернулись лицом ко мне вытянувшись по струнке. Выправка у всех отменная — как принято говорить шпагу проглотили. Ополченец начал на сносном английском докладывать: — Captain, sir, 3rd Russian…
— Отставить. — Хорошо хоть капитанские шпалы успел прицепить. Было бы глупо, придя сюда их начать менять. — Можете говорить по-русски. Так, думаю, будет проще всем.
