— Не совсем. Я правда ничего не знал об этом училище. Вообще. Ну то есть, очевидно, что дредноутов где-то должны тренировать, но я не интересовался, где. Даже не задумывался об этом. Для меня это была, кхм, слишком высокая планка, на которую я даже во сне не замахивался.

Он откинулся на спинку кресла.

— Бывает. Люди часто не представляют себе своих настоящих возможностей... Кто по профессии?

— Безработный. Раньше дрался на подпольной арене.

— Даже так... И как успехи?

— Два боя — две победы. Второй раз — над очень опасным противником. А потом случай с вендиго — и устроитель боев сказал мне, что достойных противников для меня у него больше нет.

— А где научились драться?

— Жизнь научила. Я детдомовский, — соврал и даже удивился, как легко и не задумываясь я это выдал.

— Понятно. Ну что ж, решение правильное. Служба дредноутом многим открыла путь наверх, особенно тем, у кого полный набор нужных качеств. Правда, посреди учебного года начинать не совсем с руки — придется подналечь, чтобы догнать набор этого года. С инструкторами я помогу.

— Полагаю, что догоню. Бывали в моей жизни штуки и потруднее.

— Вот и замечательно, — улыбнулся он. — В таком случае, подавайте в канцелярию заявление и документы.

— Есть проблема, ваша светлость.

— Какая?

Вдох-выдох.

— У меня нет документов.

Он приподнял одну бровь:

— Как — нет?

— Вот так. Их нет. Они отсутствуют. Я ими не располагаю. Они не существуют в природе. Собственно, потому-то я и пришел к вам, а не сразу в канцелярию.

Маслов скрестил руки на груди.

— Занятно. И что же с ними случилось?

— Несчастный случай. Лодка перевернулась из-за слишком большого числа пассажиров. Я умею плавать, а документы — нет.

— Что мешает восстановить их?

— Нежелание плыть еще раз в обратном направлении.

Тут он наконец-то схватил суть версии, которую я попытался ему скормить.

— Кажется, понимаю... Да, это... проблема, скажем так.

— Разве, ваша светлость? Вы помните школьный курс физики?

— Хм... Вроде помню.

— Тогда вы знаете, что идеальное существует только в теории, но не на практике. Поскольку я существую — то увы, я неидеален, чего-то мне не хватает. Документов. А у абитуриентов с документами, как я понимаю, не хватает личных качеств, иначе черта с два вы бы по тюрягам ходили, не правда ли? И мне кажется, что достать мне недостающие документы намного проще, чем наделить отвагой, реакцией, ловкостью или силой кандидата, у которого есть документы, но отсутствует какое-либо важное качество, не правда ли?

Маслов кивнул:

— Да, отчасти это верно. Только есть нюанс. Вы совершенно упустили из виду, что среди важнейших качеств для поступления в самую престижную военную академию на тысячи километров вокруг есть еще такое, как незапятнанная репутация. Вопрос не в том, чтобы помочь с документами, а в том, кому именно я должен достать документы.

Так, он явно пытается воспользоваться тем, что я кажусь ему просителем. И тут либо прогибаться и пытаться что-то как-то наврать, либо пойти ва-банк.

Хрен там я прогнусь. Значит, повышаем ставки.

— То-то же вы пошли искать кандидата с незапятнанной репутацией в тюрягу, ваша светлость... В общем, дело такое, — сказал я, меняя интонации «восторженного абитуриента, гордого от выпавшей ему чести» на интонации героя, который точно знает свои переговорные позиции. — Я со своей проблемой пришел в ваш офис. Это нормально, люди каждый день ходят друг к другу в офисы и кабинеты. Вы ко мне пришли аж в тюрьму, что уже не совсем обыденное дело, и это как бы сразу определяет, кому из нас нужнее решить вопрос с моими документами. Кстати, когда я сегодня включил телефон — он едва не разорвался от сообщений о том, что мне пыталась позвонить прорва разных людей, некоторые из них даже выложили кругленькую сумму за мой номер. С учетом того, что я второй задокументированный человек в истории, который убил вендиго голыми руками — наверное, все эти люди не на чашку чая хотят меня пригласить. Так что в пролете не останусь.

Маслов, впрочем, оказался не так прост.

— Ну и почему же вы в таком случае все-таки пришли сюда, а не к тем людям, которые вам названивали? — улыбнулся он.

Ладно, придется отдать полковнику пару последних очков, чтобы он не чувствовал себя проигравшим. Подслащу ему пилюлю, так сказать.

— Ну человек — существо такое, имея несколько очень хороших вариантов, он всегда пытается выбрать самый хороший. Потому первым делом я пришел сюда. Я так-то человек не завистливый, мне многого не надо, я довольствовался теми деньгами и привилегиями, которые получал, побеждая на арене, и думал, что меня устраивает такая жизнь. Но когда вчера меня из кутузки, куда я попал за здорово живешь, вытащил человек, способный одним звонком повертеть целую службу безопасности на чем там ему было угодно ее повертеть — вот тогда-то мне и стало впервые в жизни по-настоящему завидно. А он-то, к слову, выпускник этой вот самой академии, о чем мне потом рассказал его юрист. Так что я пока даже не отзванивал тем всем, кто мне звонил: догадываюсь, что у них имеются хорошие предложения, но вряд ли они смогут дать мне вот такие перспективы.

Маслов сделал неопределенный жест бровями.

— Ну-у-у, строго между прочим, первый человек, доподлинно убивший вендиго голвыми руками, стал бароном, королевским телохранителем и даже женился на принцессе, — сказал он. — То есть, перспективы даже получше будут. И уж думаю, вопрос с гражданством этим путем решить куда проще... Правда, тогда все-таки придется отвечать на некоторые вопросы... Потому что как ни крути — а вендиго оказался в необычном месте, да и сам необычный. Я просто узнал как раз утром: он мельче, весил где-то семьдесят процентов от их обычной массы и к тому же был с пустым желудком, отощавший. Так-то они бывают еще сильнее и опаснее. Так что у любого, кто захочет дать вам какие-либо перспективы, непременно возникнут закономерные вопросы: а точно ли вы достойны тех обязанностей, которые он хочет возложить на вас в обмен на эти перспективы. И отвечать, что самое неприятное, придется под детектором лжи.

— Ну так это-то меня как раз и не пугает, — хмыкнул я, — потому как я не имею отношения к появлению вендиго. И вообще, в тот момент, когда я его за ноги из машины вытаскивал, мне казалось, что это просто голый упоротый мужик, и мне без разницы, повторю я это под детектором или под десятком их.

Маслов откинулся на спинку кресла, еще раз как-то оценивающе меня смерил взглядом и сказал:

— Ну если так — то специалистов с детектором я организую... часа через четыре, полагаю.

— Мне быть тут через четыре часа? — уточнил я.

— Именно.

— Вас понял. Это все?

— Пока все, — кивнул он.

***

Четыре часа спустя я снова подошел к воротам академии — и оказалось, что меня уже ждут прямо тут. Неброский такой тип в строгом костюме и очках-хамелеонах, показавшийся мне подозрительным.

— Идемте, — сказал он.

И я снова оказался в том же самом кабинете, только теперь в компании не одного Маслова, а еще двоих людей, один, который меня привел и второй, который как раз заканчивал подключение некоего прибора. Ясно, детектор лжи выглядит вот так.

— Здравствуйте, — сказал тот, который настраивал прибор, — я — агент Вяткин, а это мой коллега, агент Грибоедов.

Я нахмурился.

— Агенты чего или кого?

— Государственной службы безопасности, естественно.

Черт, снова гэбье!

Черт, снова гэбье!

Я взглянул на Маслова:

— Это шутка или провокация, ваша светлость? Я только вчера у них погостил денек и желание общаться далее пропало, и вы это знаете.

Маслов пожал плечами:

— А вариантов нету, потому что разжиться детектором лжи можно только в СГБ. Садитесь, в ногах правды нету, и начнем.