Лукас уже спит, когда я добираюсь до его спальни и включаю свет. Он тихонько похрапывает, закинув одну ногу на одеяло с Губкой Бобом, а другую свесив с кровати. Я заправляю его ногу обратно в одеяло, и кровать прогибается под моим весом, когда я сажусь на край и с трепетом наблюдаю за сыном.

Трудно поверить, что я и такой человек, как Доминик, создали такого ребенка, как Лукас. Он остроумный, умный и добрый.

Он шевелится во сне, и пряди темных волос каскадом падают ему на лоб. Я убираю волосы и провожу пальцем по его коже, моя грудь вздымается от гордости.

— Как насчет того, чтобы жить с твоим папой, Лукас? Ты бы хотел этого? — Шепчу я.

Лукас снова зашевелился и обхватил мою руку своей. Ему было пять лет, когда я в последний раз спала с ним в его кровати. Я скучаю по тем дням, когда он был совсем маленьким. Печально, как быстро дети взрослеют.

Когда-то он был младенцем, который плакал, требуя моего внимания, потом стал малышом, который повсюду следовал за мной, и вдруг он уже прекрасный мальчуган, который предпочитает проводить время со своими друзьями, а не со мной.

Я лежу рядом с ним, удивленно наблюдая за ним поглощенная своими мыслями, а затем погружаюсь в сон.

Уже почти полночь, когда я просыпаюсь и тайком выхожу из комнаты, чтобы не разбудить Лукаса. Маркус сидит один в гостиной, когда я спускаюсь вниз за чашкой воды.

— Где Мойра?

— Я здесь, чтобы защищать тебя и Лукаса, а не ее.

Я свожу брови вместе. Каков засранец.

— Тебе всегда нужно быть таким грубым? Ты можешь просто сказать, что она уснула.

— Ты не указываешь мне, что говорить.

— Нет, не указываю, но ты не должен всегда говорить так, будто собираешься кого-то убить.

Его челюсть сжимается, и он скрежещет зубами.

— Может, если бы ты поступила правильно и переехала к моему брату, мне не пришлось бы сидеть здесь с тобой.

Гнев закручивается в моем нутре, как вихрь.

— Я не просила, чтобы ты был здесь. Мне не нужно, чтобы со мной нянчились. Может, ты и забыл, но ты и твой брат — единственная причина, по которой я оказалась в этой передряге.

Маркус сжимает кулак и хлопает им по дивану рядом с собой. Через секунду он оказывается передо мной, и я делаю шаг назад, сердце бешено колотится, а тело покрывает холодный пот.

— Я знаю Доминика всю свою жизнь, Елена. Ты можешь считать его монстром, но этот монстр защищал меня и Винсента всю нашу жизнь.

Паника терзает мой желудок, но я не отступаю.

— Какое отношение это имеет ко мне?

— Прямое, — прорычал он низким голосом, от которого у меня по позвоночнику побежали мурашки. — Доминик никогда не лжет. Если он защищает тебя, значит, ты ему небезразлична. Я не видел, чтобы он заботился о ком-то так сильно, и я чертовски зол, потому что ты принимаешь его за дурака.

— Нет. — Я осмелилась сделать шаг вперед. — Я не позволю тебе так разговаривать со мной в моем собственном доме. Твой брат использовал меня, он скрывал от меня правду о мафии. Если кто и держал другого за дурака, так это он.

— Изменилось бы что-нибудь, если бы он рассказал тебе правду семь лет назад?

Когда я не отвечаю, он ухмыляется.

— Я так и думал. Наверное, он не мог сказать тебе, потому что знал, что ты такая трусиха. — Он отходит и возвращается на диван.

Я смотрю на него несколько минут, и мой гнев смешивается с реальностью, бьющей меня по кишкам, потому что я знаю, что Маркус прав. Я чертова трусиха, и я бы сбежала от него, как только встретила, если бы знала правду.

Вбежав в свою комнату, я закрываю за собой дверь и бросаюсь на кровать. Большую часть ночи я смотрю в потолок, поглощенная своими мыслями и тяжестью решения, которое мне нужно принять.

Но прежде, чем я засыпаю, решение уже принято.

Я переезжаю к Доминику.

ЕЛЕНА

Я не могу сомкнуть челюсти, глядя на огромное пространство особняка Доминика. Гостиная элегантна и роскошна. Декор монохромный, но со вкусом и дорогой. С потолка свисают хрустальные люстры, отбрасывающие золотое сияние на комнату и отражающиеся в призматических лучах на белом гранитном полу. Дорогие предметы искусства украшают высокие стены, а мягкая бархатная мебель занимает большую часть пространства в гостиной. Его дом одновременно захватывает и пугает.

— Ух ты! — восклицает Лукас, оглядываясь по сторонам.

Доминик улыбается ему, его голубые глаза искрятся весельем.

— Тебе нравится?

Лукас бежит к одному из белых диванов и запрыгивает на него.

— Он идеален!

— Хорошо, а теперь посмотрим, понравился ли он и твоей маме. — Доминик смотрит на меня, и я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Как тебе нравится?

У меня возникает искушение изобразить безразличие, но невозможно отрицать, насколько роскошен дом Доминика. Я богата, но не настолько, как Доминик.

— Он прекрасен.

Приняв решение вчера вечером, я первым делом позвонила Доминику, чтобы сообщить ему, что мы с Лукасом переезжаем к нему. Я недооценила, насколько он будет счастлив, потому что уже через час он прислал машины, телохранителей и горничных, чтобы помочь упаковать наши вещи.

Его губы озаряет улыбка, и у меня перехватывает дыхание.

— Что бы ты хотела сделать в первую очередь? Я могу попросить служанок приготовить для вас еду, если хотите, или могу показать вам окрестности.

— Хм… — Я задумалась. — Мне нужно распаковать вещи, поэтому лучше, если ты сначала проведешь меня в мою комнату.

— А что ты взяла с собой?

— Вещи первой необходимости, как ты и просил. — Я скрестила руки на груди и покачала головой. — Ты чертовски доволен собой.

— Да. Горничные распакуют вещи. — Он засовывает руку в карман своих брюк, чтобы опереться на дверь. Он очень красив, и если бы он не был миллиардером, то ему не составило бы труда найти работу в модельном агентстве. — Дай мне знать, если тебе что-то понадобится, и я все предоставлю. Вероятно, у тебя не так много одежды, так что, думаю, сначала тебе стоит пройтись по магазинам.

— Доминик, у меня тоже есть деньги. Я могу позволить себе все, что нужно для меня и Лукаса.

Он бросает взгляд на Лукаса, который занят тем, что проверяет, насколько идеально телевизор подходит для видеоигр, а затем переводит свой напряженный взгляд на меня.

— Ты миллионер, Елена. Я — миллиардер. Мы не похожи. Я буду обеспечивать тебя и моего сына, пока ты живешь под моей крышей.

Мои губы чешутся в поисках ответного хода, но трудно придумать его, когда в голове такой сумбур. Я отвлеклась на то, как он красив.

— Отлично. Тогда покажи мне все вокруг.

Мы уже собираемся выйти из гостиной, когда Лукас окликает меня по имени и привлекает наше внимание.

— Мам, мы можем позавтракать? — Он потирает живот и слегка хмурится. — Я голоден. — Пока мы собирались, столько всего произошло, что я забыла, что мы не ели.

Я возвращаю свое внимание к Доминику.

— У тебя есть повар?

Он кивает. Конечно, невозможно, чтобы по особняку бегала дюжина служанок и не было повара.

— Не мог бы ты попросить кого-нибудь из них приготовить что-нибудь поесть для Лукаса?

— А ты?

Я смотрю на свои наручные часы. Уже почти полдень, и это не выходной. В обычный день я бы уже сидела в своем офисе, просматривая и подписывая кипы документов.

— Боюсь, мне придется уехать в офис, как только мы закончим экскурсию.

— Нет, мам. Ты не можешь уйти. — Говорит Лукас. Теперь он хмурится еще сильнее. — А мы не можем позавтракать вместе? Я, ты и папа?

— Лукас, маме нужно…

Он делает грустное щенячье лицо, которому научился у Сквидварда.

— Пожалуйста?

Я хмыкаю и неохотно сдаюсь.

— Хорошо.

— Да! — Он подпрыгивает, празднуя свою победу.

Доминик смотрит на сына с явным весельем.

— Он маленький гений, не так ли?

— Не-а. Он такой же манипулятор, как и ты. Думаю, гены не врут. — Я прохожу мимо Доминика. — Где твоя кухня?