— Эй. — Я тянусь к ее руке и сжимаю ее в своей. — Ты меня ненавидишь?

Она поднимает глаза, чтобы встретиться с моими.

— Нет, Доминик. Нет. Даже спустя семь лет я все еще не могу заставить себя ненавидеть тебя.

Когда я поглаживаю ее руку, воздух вокруг нас становится осязаемым. Мне так не хватало прикосновения к ее мягкой и шелковистой коже.

— Мы не все бессердечные ублюдки, знаешь ли. Конечно, я один из них, но не все из нас такие. Ты не можешь судить о нас, пока не увидишь хоть мельком наш мир.

Она отдергивает свою руку от моей.

— А что, если я не хочу видеть даже мельком ваш мир? Что, если я настолько труслива, что у меня не хватит смелости даже взглянуть на него?

— Тогда я не буду тебя заставлять. Я просто хочу быть частью твоей жизни и жизни Лукаса.

Она перекатывает нижние губы между зубами.

— Доминик…. — Она прерывается, когда звонит мой телефон.

Кто бы это ни был, лучше молиться, чтобы то, зачем он мне звонит, было серьезным.

Когда я достаю телефон из кармана, на экране появляется номер Маркуса.

— Брат, — говорит он, как только я отвечаю. Обычно Маркус спокоен, но я улавливаю почти неразличимую панику в его голосе.

— Что случилось?

— Что-то не так, тебе нужно приехать на склад. — Он сбрасывает звонок прежде, чем я успеваю задать еще какие-либо вопросы, хотя я бы и не стал.

На лице Елены появляется озабоченность.

— Какие-то проблемы?

Я вскакиваю на ноги и разглаживаю рубашку.

— Передай Лукасу, что мне жаль, что я не смогу забрать его сегодня. Я позвоню тебе вечером.

Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я выходил из офиса Елены. Я только что получил фотографию с незарегистрированного номера. Когда я нажимаю на нее, мои глаза расширяются.

На снимке женщина, я еще не знаю, кто она, но мой желудок скручивается от лужи крови вокруг нее. Безглазые глаза смотрят на меня, когда я приближаю ее лицо и вижу, что на шее у нее явный разрез, из которого кровь льется как вода из фонтана.

В этот момент я узнаю ее.

Это Катерина, и она убита.

ДОМИНИК

— Вчера вечером пропала еще одна партия товара, — говорит Маркус, вертя между пальцами свой золотой нож. Он не упоминает Катерину, но я знаю, что он злится из-за ее смерти так же, как и я.

Для Маркуса Катерина была просто шлюхой, но она также была женщиной, причем такой, которая не имела никакого отношения к мафии. Кто бы ни убил ее, он должен был сделать это, чтобы послать сообщение.

— Кто-то издевается над нами, босс. У меня такое чувство, что это эти гребаные ублюдки из Братвы, — говорит Данте, сжимая кулаки.

Данте клянется, что Братва как-то связана с нападением, и я тоже подозреваю, что они к этому причастны. Тем не менее, я не могу доверять и Каморре.

В нашем мире доверие — самый дешевый билет в могилу.

Музыка проникает в офис через небольшую щель в двери моего кабинета с танцпола в главном клубе. Хотя обычно я не возражаю против нее, мне нужна тишина, чтобы привести мысли в порядок. Я поворачиваю голову к Маркусу.

— Когда приезжает Виктор Валенте?

Маркус смотрит на часы.

— Он должен был быть здесь пять минут назад. — Маркус потребовал встречи с Валенте, когда мы час назад вернулись из порта.

Гнев сжигает мои вены, заставляя дрожать изнутри от того, что этот русский ублюдок смеет заставлять меня ждать. Я дрожу от желания убить, и дай Бог, чтобы сегодня я не начал новую войну.

Дверь открывается, и входит один из моих телохранителей.

— Виктор Валенте здесь, босс.

Я подаю сигнал, чтобы он вошел.

Телохранитель уходит и закрывает за собой дверь. Меньше чем через минуту Виктор входит в кабинет. Не знаю, что я ненавижу больше: запах алкоголя и марихуаны, исходящий от него, или его пизданутого сына, который следует за ним.

Виктор улыбается мне, садясь на место напротив моего стола, а его сын садится рядом с ним.

— Никогда не думал, что настанет день, когда Доминик Романо будет искать моего присутствия, — говорит он с мерзкой усмешкой.

Виктору шестьдесят. Он высокий, стройный мужчина с лысой головой и лицом, на которое хочется плюнуть. Его темные глаза соответствуют темному органу в груди, который он называет сердцем.

— Ты, наверное, счастлив как никогда, — говорю я ему, следя за каждым его движением как ястреб. — Не каждый день удается посидеть перед величием.

Он снова хихикает, и я сжимаю кулаки. Мне хочется вырвать ему глотку.

— Чем я обязан этому приглашению?

— Это едва ли можно назвать приглашением, если учесть, что я могу убить тебя прямо здесь, где ты сидишь. — Я бросаю взгляд на брата, который молча бушует. — Уверен, ты слышал новости.

Он вскидывает брови.

— Какие новости?

Умный ублюдок играет со мной в дурачка.

— Мой груз пропал, а девушку из моего клуба нашли мертвой в лесу.

Виктор поглаживает бороду, издавая звук "хм", слушая и ожидая, когда я закончу.

— Я ничего не знаю о твоем пропавшем грузе, Доминик.

— Не знаешь? — Спрашивает Маркус, его вены подергиваются, но ему удается сохранять спокойствие. Его способность нормально работать под давлением — одна из причин, по которой он смог утроить наше состояние. А то, что он родился с хорошим мозгом, — вторая причина.

— Да, сынок. Я не знаю.

— Я не твой гребаный сын, — рычит Маркус. — И лучше бы тебе говорить нам правду.

Хитрая ухмылка искажает лицо Виктора.

— Ты злишься из-за пропавшего груза или расстроен, что твою шлюху убили?

Глаза Маркуса потемнели.

— Следи за языком, Виктор.

— О, я виноват. — Виктор притворяется сочувствующим. — Смирись с этим, сынок. Она была просто шлюхой, я уверен, что к пятнице у тебя будет другая. Если тебе нужна более сладкая пизда, то я могу найти тебе кого-нибудь.

Мои кулаки дергаются. С меня хватит. А еще меня бесит, как упорно Виктор пытается залезть Маркусу под кожу.

— Хватит, Виктор.

— Прости мои манеры, Доминик. Мне кажется, твой брат не получил базовой подготовки по становлению человеком. Он дуется из-за мертвой киски.

— Мужик, — шипит Данте. — Я могу убить тебя прямо сейчас.

Сын Виктора, Маттео, поднимается на ноги.

— Следи за своим языком, придурок.

Данте одаривает его дерзкой улыбкой.

— Или что? Ты побежишь за своим отцом и спрячешься, да?

— Я тебе рот порву за то, что ты разговариваешь с моим отцом в таком тоне.

Я хватаю нож Маркуса и бросаю его в Маттео.

— Ладно.

Маттео отводит взгляд от Данте и переводит его на меня. Он смотрит между мной и ножом с замешательством.

— Хочу посмотреть, сможешь ли ты разорвать ему рот. — Держу пари, он не успеет сделать и трех шагов, как его мертвое тело упадет на пол, как мешок с картошкой.

Маттео не двигается ни на дюйм. Нож он тоже не поднимает.

— Ты не можешь? — Я вздыхаю, новая волна ярости закипает в моем животе. — Я так и думал. Отдай нож мне, мальчик.

Маттео замирает, встретив разочарованный взгляд отца. Он пинает нож в мою сторону.

— Хорошо. А теперь садись на место, мать твою.

Поведение Маттео бурное, как грозовая туча, но он не осмеливается пойти против моего приказа. Он издает, как я полагаю, гневное рычание, а затем приклеивает свою задницу к стулу, как хороший щенок. Мальчик едва ли похож на мужчину.

— Я скажу это не один раз, Виктор, так что слушай внимательно. — Горечь обжигает горло, прокладывая себе путь из желудка. — Ты пожалеешь, если я когда-нибудь узнаю, что ты солгал мне сегодня.

В глазах Виктора вспыхивает гнев. Он не слишком хорошо воспринял мое предупреждение, да ему это и не нужно. Главное, чтобы он его выполнил, потому что я имею в виду каждое гребаное слово, которое только что сказал.

— Конечно. Я не смею идти против вас. Я помню войну пятнадцатилетней давности и все, что я потерял. Я не могу представить, что это случится во второй раз.