— В лифте двенадцать кнопок, — заявил Черов, желая вернуть образ умного человека, — Значит, уровней, как минимум, шесть. Про символы промолчу. Возможно, это подтверждение допуска сотрудников.

— Это к чему?

— Пытаюсь размышлять своей тупой башкой, — съязвил Черов.

— Возможно, ты прав, — неожиданно согласился Ломов, — Такой комплекс для одной лаборатории не строят. Тут несколько организаций. Физики, химики, вирусологи, сейсмологи… да, мало ли, филиал какого научно-исследовательского института мог здесь размещаться. Это не наша забота. Выбираемся на поверхность и ждём прихода основных сил УВД. Пусть твоё начальство решает, что со всем этим делать.

— А твои принципы? Я должен помочь запертым в убежище, потому что УВД будет неделю согласовывать! — Черов неумело спародировал интонацию ветерана, стараясь уязвить его самолюбие.

— Кого ты здесь видишь? — недоумевая развёл руки Ломов, — Я предполагал, что здесь полно трёхсотых и трупов. Думал, что хаос и открытые щиты шлюзовых тамбуров. Никого! Гермозапоры закрыты, значит, моя помощь не требуется!

— А заглянуть во внутрь? Вдруг трупы там?

— Искин не откроет дверь, — махнул рукой Ломов и направился к лифту.

— Какой Искин? — воскликнул Черов, — В прошлом веке не было искусственного интеллекта такой ступени развития. Что там было? Кандинский, Джипити, Рудел-Е, способные генерировать картинки по запросам. И все ржали над кривыми ногами и шестью пальцами. Тут, наверняка, гидравлика или электродвигатель. Давай! Одним глазком!

Не дожидаясь согласия, Денис рванул к гермозатвору и всем телом надавал на штурвал запорного колеса.

— Не в ту сторону, дебил! Открывается влево.

Черов перенёс угол нажима и штурвал дрогнул. Отставник приблизился к расположенной сбоку панели дистанционного управления, щёлкнул парой тумблеров, и, набрав код, вдавил кнопку ввода.

Сначала раздалось шипение сжатого воздуха, потом тихо заурчал электродвигатель. Проворачивать штурвал стало значительно легче и, наконец, поочерёдно щёлкнули ригели четырёх запоров. Дверь, с чмоканьем губчатых уплотнителей, отошла от комингса и электропривод петель заставил её распахнуться.

— Ты знал код? — задыхаясь от напряжения и злости на партнёра, проорал Черов.

— Сам сказал, что здесь технология двадцать первого века, — удивлённо дёрнул плечами Ломов, — Я ввёл единый код МЧС для подобных сооружений. Видишь ли, раньше, в случае аварии на промышленных объектах, имеющих повышенный уровень госзащиты, допускалось применение единого кода. Сам посуди, бывают ситуации, когда спецохрана погибла, на объекте пожар или угроза взрыва. Кому-то требуется незамедлительно войти и приступить к тушению, а также спасению раненых. Я же говорил, что имею необходимые знания и опыт. Говорил?

— Блин! — выдохнул Черов, утирая со лба пот, — Это выглядело, как в плохом кино про майора Грома.

Ломов нытьё попутчика уже не слушал. Он с опаской смотрел внутрь тамбура, пол которого оказался засыпан струйками ядовито-жёлтого песка, заносимого в помещение дезактивации лёгким ветерком из щели второго гермощита. Внутренняя дверь оказалась частично приоткрыта и в проёме виднелась бескрайняя пустыня, опалённая безжалостным Солнцем.

В этот момент включилась система жизнеобеспечения и механический голос с женским тембром категорически произнёс.

— Угроза радиоактивного заражения! Немедленно покинуть помещение!

Голос вновь и вновь повторял предупреждение, но Ломов уже не слушал. Он схватил обомлевшего Черова за шиворот и потащил к лифту.

Несмотря на то, что день клонился к закату, слишком яркий солнечный свет, столь контрастный после тусклого подвала, неприятно резанул по глазам Черова, едва створки лифта разошлись. Для Ломова, возвращение на земную поверхность, прошло проще. Стёкла тактических очков мгновенно реагировали на изменения освещения, благодаря встроенному в дужку люксметру.

— Что это было? — сдавленным от волнения голосом, спросил Денис, неловко пытаясь засунуть «Чеглок» обратно в заплечную кобуру.

— Со слухом проблемы? — сплёвывая на траву своё раздражение, выругался отставник, — Система оповещения чётко обозначила причину. Радиоактивное заражение, мать его! Походу, ты оказался прав насчёт физиков и их опытов с созданием чёрной дыры. Это в какой же блудняк мы вписались?!

— Да я так, ляпнул не подумав, — словно оправдываясь, пролепетал Черов, — Чёрная дыра — это антиматерия, а радиация — это излучение альфа, бетта, гамма частиц, ионизирующее, в момент прохождения через любое вещество, частицы и молекулы этого вещества, что приводит к образованию свободных радикалов. Так что, в лаборатории не чёрную дыру создавали, а экспериментировали с расщеплением атомов.

— У тебя ещё и по физике пятёрка?

— У меня, вообще-то, красный диплом! Меня на юридический без экзамена приняли.

— А чего тогда делаешь в провинциальном агрохолдинге? Шёл бы в юристы или в науку.

— Я на отца хотел походить, — шёпотом сознался Денис, — Он начальником розыска в Отрадном служил. Погиб при исполнении.

— Извини, парень, — укротив раздражение, мягко сказал Ломов, — Не знал. Уважуха, твоему бате. Ещё вопросы есть?

— Мы заражены?

— Радиацией? Думаю, нет. Во-первых, если бы фон излучения был близок к критическому, то сигнал оповещения звучал иначе. Во-вторых, нас обработали в лифте, на случай попадания на одежду радиоактивных частиц.

— Блин, я думал меня струёй пара обдали. Испугался, что ожоги получу и волдырями покроюсь. Что это за хрень? Я проходил дезактивацию на военной кафедре в институте. Она по-другому выглядит!

— Отвали, лейтенант! — вновь не сдержался Ломов, — Это же двадцать первый век! Архаика, можно сказать. Примитивная система, как и сам бункер.

— Сам предложил спрашивать! — обиделся Денис.

— Но берега не путай! Ты у нас отличник, а такую ерунду простым анализом определить не можешь.

— Если считаешь себя великим аналитиком, то ответь на последний вопрос. Почему, в бункере столетней давности, никогда не проводилась модернизация, но лаборатории использовались до последнего момента? Не будешь же отрицать, что три дня назад комплекс ещё функционировал.

— Будь я адептом какой-то религиозной секты, то связал произошедшие с мистикой. Слишком всё иррационально. За пределами обычной логики. Но я материалист. Поэтому уверен, что всему есть разумное объяснение. Просто мы пока его не знаем.

Черов не стал давить на ветерана, а, желая сменить тему разговора, принялся покопаться в служебной сумке. Затем вздохнул, намекая, что у него тоже нет аргументов для спора.

— Дозиметра нет, — сообщил он, — Ну, это понятно. Хлуцевич такое и не предполагал, когда составлял список. Группу здесь ждать будем или навстречу пойдём?

Ломов пожал плечами и, достав сигареты, закурил.

— У тебя там сканера радиосигналов нет?

— Хочешь узнать, работают ли камеры видеонаблюдения?

— Нет. Мне кажется, что над нами «птичка» висит. Так что, куда-то идти, нет смысла.

— Давно кажется?

— В том-то и заковыка. Заприметил, когда дорогу к порталу проверял. Думал показалось.

Денис посмотрел в очистившееся от последствий грозы небо, но ничего не заметил.

— Даже если там что-то и есть, то слишком высоко, чтобы уловить бытовым сканером. А правда, что военные спиной чувствуют чужой взгляд? Мельник хвалился, что он опасность жопой чует.

— Если уж заговорили об армии, то запомни парень, чувствовать можно только член в жопе, всё остальное ощущают. Учи диалектический материализм.

Через десять минут над поляной появился наблюдательный дрон и, совершив пару ознакомительных кругов, приземлился на крышу постройки. Слишком быстро, чтобы поверить в естественный ход событий. Внизу Черов и Ломов пробыли минут сорок. За это время Гизмо не мог добраться до трассы и вызвать подмогу.