— Кого, госпожа? Мать Ар'тремон? — печально опустил глаза мужчина.

— Так ты всё это время твердил о преданности ей? — саркастично поинтересовалась Жрица, направляясь к выходу из комнаты. — Забавно.

— Моя преданность принадлежит смерти. А тело может принадлежать кому угодно, это не имеет значения… — нахмурился Ариен.

Насколько он знал, Главная Жрица никогда не ошибалась, и так издеваться над ним с её стороны было просто крайней жестокостью. Она должна была видеть в его душе, что он навсегда останется предан Нае, даже если теперь она была жива только в его памяти.

Воспоминания о его последних минутах, проведённых в этом месте навалились на Ариена тяжёлым бременем, лишая всякой воли к жизни: свист плети, крик полный боли и густой запах крови женщины, которую он любил. Он бы предпочёл умереть вместо неё в тот день, чем жить теперь дальше в одиночестве. Но ему не дали выбора. Он не понимал, зачем Богам понадобилось возвращать его в этот мир. Зачем ему сохранили жизнь, от которой он был готов отказаться.

— Боюсь, она с тобой не согласиться, — хмыкнула Главная Жрица.

— Кто? — попытался настоять на ответе мужчина.

— Проваливай! — женщина распахнула перед ним дверь: свет огней храма хлынул внутрь, резанув по глазам и заставив поморщиться. Но спорить было бессмысленно: оставалось только покорно склонить голову и попытаться выполнить приказ.

У Ариена ушло какое-то время на то, чтобы совладать со своим телом. Оно казалось чужим и каким-то слишком тяжёлым: поначалу оно двигалось медленно и неуклюже, но постепенно его лёгкость и гибкость начали возвращаться. Запахи и ощущения — к этому тоже пришлось приспосабливаться. Он снова видел, он снова слышал. Потребность в пище и воде — всё опять появилось.

Когда тело, наконец, начало более-менее слушаться, Ариен, как ему и приказали, вышел из храма. Но он совершенно не представлял, что ему делать дальше.

Ведомый жаждой он пошёл по центральной площади к рынку. Вода в фонтане показалась удивительно вкусной и освежающий, но теперь у него снова не было даже такой прозаичной цели, как напиться. Какое-то время Ариен просто сидел на бортике и смотрел на бьющие из пастей монстров струи. Этот фонтан стоял здесь уже больше двухсот лет. Четыре головы грифонов указывали направления, полудрагоценные камни в их глазах символизировали стихии: на севере вода, на западе воздух, на юге огонь и земля на востоке. Ариен смотрел на красные камни юга, невольно вспоминая такие же тёмно-красные глаза женщины, которой в этом мире уже давно не было. Хотя он не знал, сколько прошло времени, но почему-то ему казалось, что достаточно много.

В конце концов, он поднялся и двинулся туда, куда смотрел ближайший к нему грифон. Мужчина бесцельно шёл по городу, пока не оказался возле Дома Лияр. Помешкав у входа, он всё же зашёл внутрь, по привычке направившись вглубь через тренировочные площади, жилые и учебные здания и кольцо, к одному из домов, где жили те, кто обладал более высоким статусом.

Ариен поднял голову, ища глазами её окна в правой башне. Он приходил сюда множество раз перед заданиями или просто к своей госпоже. Раньше она вызывала его, как члена своего отряда: якобы ей было нужно, чтобы он что-то для неё сделал. В этом не было ничего странного: на заданиях, они — боевой отряд, а в городе просто выполняют всё, что скажет их предводительница. Она могла их хоть сутками держать около себя, никто бы и бровью не повёл. Ная пользовалась этим и звала Ариена к себе, чтобы побыть с ним наедине, поваляться на кровати, разговаривая ни о чём, или подремать у него на плече. Они не могли себе позволить какой-то большей близости, будучи в городе, но Ариену было хорошо и так. Он любил эти моменты, любил приносить Нае настойку и сладкие плоды лиан, любил, когда она, играя, создавала крошечных огненных животных, которые бегали по его ладоням, но никогда не обжигали. Говорили, магический огонь не может обжечь того, кого любит его владелец, но никто не знал, правда это или нет. Ная никогда не говорила с ним о своих чувствах, так что подтвердить или опровергнуть эту древнюю сказку Ариен не мог. И, наверное, не мог никто, ведь в их мире якобы не было любви. Но зато всегда была преданность.

В окне спальни, когда-то принадлежавшей его предводительнице, мерцал тусклый свет, и Ариен, перехватив одного из выходящих из дома мужчин, указал наверх:

— Кто теперь живёт в этих комнатах?

— Ная Лияр живёт там уже года четыре, сколько тебя не было в городе? — хмыкнул мужчина, вырвав свою руку, и быстро ушёл.

«Ная?» — сердце Ариена забилось с новой силой.

Он хотел было уже забежать в здание, но его остановила стража:

— Куда?

— К Нае Лияр, я из её отряда. Госпожа приказала мне явиться, — Ариен старался говорить как можно более обыденно, но голос предательски дрогнул.

Мужчина из охраны бросил на него задумчивый взгляд, но пропустил. Ариен ещё не мог поверить, но надежда, что она жива, разгоралась пламенем, едва не вырывавшимся из груди светом его магии. Он буквально взлетел по знакомой лестнице и, даже не постучав, распахнул дверь в её комнаты.

Только переступив порог, он осознал, что все его ожидания могли оказаться тщетными, даже если она действительно жива. Он не знал, сколько прошло времени, но какая женщина стала бы ждать? Она могла уже забыть его. Тем более, если она выжила, то, наверняка, злилась за то, что ей пришлось вытерпеть из-за него. Ариен замер у двери.

На кровати действительно была Ная, почти такая же, какой он её помнил: те же чуть волнистые волосы до середины лопаток, те же плавные изгибы тела. Не было только тонкой косы с серебряным цветком и шрама на левом плече. Женщина повернулась. В её обращенном к Ариену взгляде мелькнуло недовольство, которое тут же сменилось потрясением, едва она осознала, кого видела перед собой.

Мужчина не знал, что ей сказать, и имел ли он вообще право говорить. Он молчал, не смея прямо смотреть ей в лицо. Однако, уже одного того, что она была жива, было для него достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым.

Ная тоже ничего не говорила. Она раз за разом осматривала его фигуру, будто не веря, что это на самом деле мог быть он.

— Ариен, — его имя сорвалось с её губ отчаянным выдохом.

Соскользнув с постели, она подошла к мужчине. Кончики её пальцев коснулись его щеки. Она бегала взглядом по его лицу, пока не остановилась на глазах. Те, кто забыл, так не смотрят. Те, кто полон ненависти, так не смотрят.

— Моя госпожа ещё помнит меня? — Ариен осмелился заговорить, слегка приподняв уголки губ.

— Помнит? Твоя госпожа… Просто скажи, ты… — женщина отвела взгляд. Ариен не мог точно сказать, о чём она спрашивала, но единственное, что она о нём не знала, это то, о чём говорила ему Жрица в храме.

— Я никому не принадлежу, даже имени Дома у меня больше нет, — Ариен шумно втянул воздух, почувствовав, как подрагивают пальцы его предводительницы. В нём забилась несмелая радость пополам с предвкушением и верой в то, что она всё-таки ждала его, — мужчине без покровительства женщины в нашем мире довольно сложно жить… — в его голосе прозвучала просьба. Он слегка склонил голову, выражая подчинение и покорность. Теперь, когда он больше не принадлежал Матери Ар’тремон, ему хотелось, наконец, вложить свою жизнь в руки той женщины, которой она принадлежала на самом деле. Ему было невероятно важно услышать, что Ная всё ещё хочет видеть его рядом и что ничего не изменилось, что она и сейчас не жалеет о том, что сделала ради него, прежде чем они волею судьбы расстались. — Я… — он поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. — Могу я надеяться…

— Мой, — это был не то стон, не то приказ.

Ариен вздрогнул и начал всматриваться в лицо женщины, стараясь прочитать и понять её эмоции.

— Мой. И отныне всегда будешь моим, — чётко повторила Ная в ответ на его взгляд.

Она всё ещё не могла до конца поверить: сердце билось как пойманный в клетку дракон, дыхание срывалось, руки дрожали, а на глазах были готовы навернуться слезы радости и облегчения — она так боялась, что больше никогда его не увидит, что никогда больше не коснется его, не сможет услышать его голос, заглянуть в его глаза, почувствовать его присутствие рядом.