— Стой, сука!
Навстречу ей метнулось еще двое скутатов: рассказы о «спартанской дикарке» заставили ее преследователей отнестись к девушке посерьезней, чем к обычной горожанке, так что ей устроили засаду и на «запасном выходе». Один из скутатов уже почти схватил ее за волосы, но запутался ногой в виноградной лозе и поскользнулся на раздавленных ягодах, вынудив задержаться и своего товарища. Этого замешательства хватило Горго, чтобы метнуться в двери соседнего дома и, вихрем проносясь мимо ошарашенных соседей, вновь выскочить в окно, выходящее на близлежащий рынок. Позади девушки уже слышались крики и ругательства скутатов, но Горго с необыкновенной прытью перескакивая через торговые ряды, сопровождаемая бранью всех здешних продавцов, отчаянно петляла между прилавков. Вскоре она оказалась на Месе Константинополя, где и припустила со всех ног, спеша во дворец к мужу.
— Умри, проклятый язычник!
Армянин-трапезит, направил коня прямо на Херульва, замахнувшись спатой, но фриз, отбив этот выпад ударил в ответ, пробивая доспехи и грудь воина. Рядом сражались его воины, окруженные в разы превосходящими силами ромеев, что внезапно атаковали Феряжскую тагму, когда она возвращалась во дворец. За спинами северян, стоял бледный, как смерть, басилевс, в золоченом панцире, украшенном изображением черного орла, до побелевших костяшек стиснув пальцы на рукояти спаты.
— Уводи конунга во дворец! — рявкнул Херульв оказавшемуся рядом Стюрмиру, — живо!
— Убить их всех! — раздался уверенный голос за спинами атакующих и Херульв увидел восседавшего на черном коне чернобородого мужчину, в синем плаще поверх панциря-кливаниона. В руке он держал спату, уже залитую чьей-то кровью. Однако еще большее внимание Херульва привлекли появившиеся за спинами скутатов таксоты, уже поднимавшие луки.
— Все во дворец! — крикнул Херульв, — защищать конунга!
Услышав знакомый свист, он вскинул щит, в который тут же вонзилось несколько стрел. Другим его воинам повезло меньше — трое человек упали замертво на ступеньках дворца. Однако остальные, прикрываясь щитами, прорвались в ротонду Халки, захлопнув железные двери перед самым носом врага.
— Где конунг?! — крикнул Херульв, одним из последних отошедший во дворец.
— Я здесь, — послышался за его спиной дрожащий голос и, обернувшись, Херульв увидел рядом Константина.
— Это ведь Вардан Турк, верно? — спросил басилевс, — почему он восстал против меня?
— Поговорим об этом, если переживем этот день, — мотнул головой Херульв, — сейчас вопрос в том, как это сделать.
— За проливом стоят верные мне турмы, — напомнил император, — если нам удастся послать туда весть.
— Если, — хмыкнул Херульв, — сейчас проще попасть в Вальхаллу, чем за пролив.
— Херульв!!! — раздался вдруг громкий крик и фриз, обернувшись, увидел в коридоре жену. Растрепанные волосы покрывала пыль и всякий сор, платье было изорвано, на щеке алела большая царапина.
— Горго?! Ты откуда?
— К нам явились скутаты, — выдохнула она, подбегая к супругу, — они хотели задержать меня, но я сумела убежать и…что здесь происходит?
— Измена, — процедил Херульв, хмуро глядя на трещавшие под натиском врага двери, когда его вдруг осенило, — постой, а как ты сама попала во дворец?
— Я знаю калитку у дворцовой стены, которой слуги тайком пробираются в город, — сказала она, — туда можно попасть только со стороны моря. Я пробралась сначала к берегу, а потом уже оттуда…
— Ты наше спасение! — пылко воскликнул Херульв, обернувшись к басилевсу.
— Моя жена укажет путь к бегству!
— Неужели ты думаешь, что я покину вас, когда…
— Сейчас не время для красивых слов, конунг, — нетерпеливо бросил фриз, — Горго выведет вас из дворца. Приведите помощь как можно скорей, пока я задержу их.
Константин хотел что-то возразить, когда над его головой со звоном разбилось мозаичное стекло и в выбитом окне появился первый мятежник. Херульв, выхватив из рук ближайшего воина копье, швырнул его над головой пригнувшегося императора и грек с диким воплем вывалился из окна. Однако за ним лезли остальные и Херульв, уже не тратя слов на уговоры, толкнул ошарашенного басилевса в руки Стюрмира.
— Ты! — он ткнул пальцем в грудь своего помощника, — возьмешь десять человек и проведешь конунга до драккара. А ты, — он посмотрел на жену, — покажешь им дорогу!
Стюрмир и Горго почти одновременно кивнули, да и сам Константин уже не возражал. Вскоре все трое, вместе с наспех отобранными воинами-фризами, исчезли в коридоре.
— Боги с нами! — Херульв повернулся к своим воинам, — нет большей чести в глазах богов, чем пасть, защищая своего конунга!!! Один и Ньерд!
— Один и Ньерд!!! — эхом откликнулись остальные воины — даже майниоты и крещеные готы подхватили призыв к суровым богам Севера. В следующий же миг с треском рухнули двери и ромеи ворвались во дворец. Почти сразу они уперлись в стену щитов: фризы, даны, майниоты, славяне — все сплотились вокруг своего командира, медленно отступая вглубь здания. Испуганные слуги и придворные в панике разбегались от бушевавшей во дворце жестокой сечи, в которой с лязгом сшибались копья, скрещивались и били о щиты мечи. Но, несмотря ни на что, все попытки ромеев прорвать стену щитов, так и заканчивались втуне. В коридорах и внутренних дворах дворца, где у атакующих не было возможности ни нормально засыпать врагов стрелами, ни тем более, использовать кавалерию, им пришлось сражаться врукопашную, где большая сила и рост северных воинов, отчасти возмещало численное превосходство врага.
— Оооодииин!!! — Херульв, обуянный яростью берсерка, рубил и колол, двумя руками ухватив меч Асбрана, он сносил головы, врубался во вражеские груди, отрубал руки и ноги. И точно также остервенело, рубились рядом и его воины, сражаясь посреди луж крови и гор трупов, с трудом удерживаясь, чтобы не поскользнуться на вывалившихся кишках. Северяне тоже несли потери — Херульв видел как пал Кнуд, что продолжал биться, получив с дюжину смертельных ран и даже истекая кровью, дан успел снести голову ближайшему ромею и рухнул на его труп. Но на каждого павшего фриза или дана приходилось, самое меньшее, трое убитых ромеев — и многие, не выдерживая ярости варваров, обращались в бегство. Одного беглеца зарубил лично Вардан Турк, после чего остальные, устрашенные этой расправой, вновь ринулись на варваров.
— Порождения Ехидны, отродья Гелло!!! — бушевал стратиг, — клянусь Господом нашим, что зарублю любого труса, что покажет спину проклятым язычникам.
И все же численный перевес все больше давал о себе знать — и ромеи медленно продавливали оборону северян, что один за другим падали замертво. Казалось, недалек миг, когда все храбрецы полягут в залитом кровью дворце, когда позади послышался громогласный рев труб и во дворец ворвались новые воины, громко кричавшие:
— С нами Бог! Слава Константину!
