Нужное плетение хранилось вместе с ещё пятью другими. Это и есть заклинания, вероятно одно из них отвечает за привязку к хозяину и носителю, распознаёт кто админ, а кто просто юзер.

Присмотрелся и заметил, что тонкая ниточка энергии тянется к тому месту, где у змейки голова. Может это «шина данных», от «первичного анализатора крови» в пасти змейки, к «блоку распознавания и управления»?

«Что-то слишком уж с техническими мерками я подхожу к магическим изделиям этого мира».

Стал думать дальше, время от времени залезал в книги, находя подтверждение или опровержение своим догадкам.

«Как же не хватает интернета! Два клика и куча окошек с любой инфой, а тут пол дня убить можно, пока нужную страницу найдёшь.»

Перелистав кипу книг с рисунками различных плетений, опознал одно очень похожее на лечилку, одно парализующее проклятье, как раз то, что меня приложило, когда я решил отойти подальше, и ещё одно — смертельное. Оставались три неизвестных, пришлось снова зарыться в магические справочники.

Уже глубокой ночью, опознал два, и наконец-то разобрался с последним. К тому времени сил совсем не осталось, глаза горели, словно в каждый насыпали по горсти раскалённого песка, голова трещала и гудела, пришлось всё бросить и ползти спать.

Не помню, как добрался до своей комнаты, но заснул прямо в одежде, едва присев тут же рухнул на кровать. Поспав всего пару часов — за окном ещё было темно, вернулся обратно в библиотеку и продолжил работать.

К рассвету я уже точно знал, какое плетение не позволяет вносить изменения в функционирование артефакта, но понятия не имел, как его взломать. Чертыхнувшись, потёр глаза и поплёлся на конюшню. День предстоял тяжёлый.

********

Крепкий каменный сарай, который превратили в конюшню, находился шагах в пятистах от главного здания. Войдя туда, увидел одного Зеппина и трёх лошадей в стойлах. Значит его напарник уехал, и он тут один. Уже легче, хотя я не обольщался. Мои «великие» победы над неуклюжими умертвиями, пусть и над шестью, не повод наплевательски относиться даже к одному опытному бойцу. Я вполне допускал, что может так случиться, что мы вцепимся друг другу в горло. Мне совсем не хотелось снова ему проиграть, как видимо это сделал Закария.

Первое занятие прошло довольно успешно. Вежливо поприветствовали друг друга, перебросились несколькими пустыми фразами, с целью попытаться наладить контакт и прощупать оппонента.

Дозель хотел сразу усадить меня в седло и начать выездку, я же требовал начать с азов — как запрячь, как ухаживать, чем кормить. Он пытался возражать, мол «не барское дело», но услышав, что я планирую иногда путешествовать инкогнито и должен уметь обходиться без слуг, пристально глянул на меня и уважительно кивнул.

Уже через несколько занятий мы начали совершать небольшие выезды, с каждым разом всё дальше. Ездили в основном не спеша, коротая время за беседой.

Сперва он держался настороженно, опасаясь, что я помню про его вероломство и попытаюсь прикончить. Я же делал слегка придурковатый вид и большие глаза ребёнка, впервые постигающего мир, не забывая крепко держаться классической легенды образца: «тут помню, тут не помню...»

Он постепенно расслабился и даже стал поворачиваться ко мне спиной. Занимался моим обучением с большим желанием, так же охотно рассказывал бесчисленные истории о своих постельных подвигах и бесконечных приключениях его бурной жизни. Может и привирал немного, но слушать было очень интересно — травить байки он был прирождённый мастак.

Если не считать, что эта мразь заманила в ловушку и обрекла на смерть молодого парня, в остальном, Зеппин Дозель оказался не таким уж плохим мужиком. Довольно циничным, прижимистым, охочим до выпивки и женщин, не способным «отдать жизнь за ближнего», но честно отрабатывающий контракт, даже грязный. Уж точно не садист, убивающий ради удовольствия. В этом мире похоже, подобного вполне достаточно, чтобы считаться неплохим человеком. Да и в моей прошлой жизни приходилось порой общаться с куда более мерзкими скотами в человеческом обличье.

Однажды довольно далеко углубившись в пустошь, наткнулись на Демоническую тварь. Объезжали груду больших валунов, которые тут повсюду разбросаны будто игральные кости, брошенные рукой великана.

Перед мордой моей лошади выросло нечто большое, серо-грязное. Испуганная кобыла встала на дыбы, и я вмиг слетел с неё сизым голубем. К счастью, тренировки не прошли даром, сгруппировавшись приземлился на ноги, вынимая палаш, с которым не расставался.

Передо мной, словно кобра, стояло покачиваясь существо метров двух в высоту, с телом кольчатого червя и огромной треугольной пастью, усеянной сотнями иглоподобных зубов, похожей на зев плотоядного цветка.

На месте шеи у него красовалось нечто вроде буро-коричневого ожерелья из длинных, извивающихся щупалец, покрытых мелкими и острыми костяными крючками. Каждое щупальце оканчивалось мерзкой розовой присоской. Они потянулись ко мне, большая пасть раскрылась и из неё пахнуло тяжёлым, смрадным дыханием твари.

Не помня себя, я отскочил назад. Справившись с первым ужасом, ощутил, что держу в левой руке невесть когда, вытащенную дагу. Быстро оглянувшись, увидел, что Зеппин, оказавшийся шагах в двадцати от меня спешивается, собираясь прийти мне помочь.

— Поймай лучше Тучку! — крикнул ему.

Тот сперва опешил от столь неожиданного в данной ситуации предложения, потом понял, что речь идёт о моей лошади, быстро кивнул и кинулся выполнять указание.

Я поднял повыше оружие и сделал шаг навстречу твари. Та качнулась в мою сторону и стеганула щупальцами, словно десятком хлыстов разом. Удар одной из них пришёлся так удачно, что едва не выбил из руки клинок. Тут же, нечисть попыталась схватить меня за голову, но я отмахнулся дагой, нанося длинную резаную рану, поперёк тела. Гадина негодующе застрекотала отпрянув назад, а из раны потекла густая, жёлтая жижа.

На кураже я кинулся вперёд, за что мгновенно поплатился. Тварь ринулась на встречу, снова взмахнула щупальцами, издавая гневный клёкот. Я попытался поднырнуть и ударить снизу, получив за самонадеянность хлёсткий удар по затылку. Ушёл перекатом, но пару мгновений в глазах сверкали ослепительно-яркие звёзды. Счастье, что в этот момент не было атаки, я бы ничего не смог сделать.

Потряс головой, как только в глазах и мозгах прояснилось, мысленно назвал себя идиотом, и решил действовать более осмотрительно. Скрестил клинки, на манер ножниц, направленных на монстра, и медленно пошёл по кругу. Решение оказалось правильным — вперёд-назад этот червяк-переросток бросался резво, а вот поворачиваться вокруг своей оси ему было затруднительно.

Он существенно потерял в резкости атаки, чем я воспользовался, принявшись отсекать его щупальца, не упуская возможности нанести ему колотую или резаную рану. Когда на земле валялось уже около пяти-шести отростков, а на теле монстра, хрипевшего от боли, появились ещё три или четыре раны, в дело наконец вступил мой напарник.

Подкравшись сзади, он начал методично рубить тварь, взявшись за дело, что называется, с размахом. Когда она разворачивалась, в ярости бросаясь на него, к шинковке большого червяка подключался я. Против нас двоих, шансов у гадины было меньше, чем у нищего соблазнить королеву. Вскоре, разрубленное на несколько частей тело монстра слегка подёргивалось на земле, истекая тошнотворной слизью.

— Мои поздравления, милорд! Вы записали на свой счёт первую Демоническую тварь в этих землях, улыбнулся Дозель, вытирая свою кавалерийскую саблю, — к тому же весьма редкую.

— Зеппин, прекратите, вы поучаствовали не меньше. Победу стоит записать на нас двоих, — возразил я.

— Милорд, пока я ловил и стреноживал лошадей, вы отсекли Нерезису пять щупалец и нанесли четыре глубокие раны. И хотя, по-настоящему опасной была лишь одна, ставлю золотой перстень на пальце, против бородавки на носу, не вступи я в бой, а вы, начни просто уклоняться — тварь сдохла бы не более чем через полчаса.