— Что-то изменилось? — спрашивает он. — Я думал, что наша химия прошлой ночью была чертовски жаркой.

— Прости, — говорю я, пытаясь сознательно расслабиться рядом с ним. — Дело не в тебе.

— Тогда в чем? — резко спрашивает он.

— Лука предъявил мне довольно серьезные требования, — напоминаю я ему.

Алекс сжимает челюсть, обдумывая мои слова.

— Я же сказал тебе, что позабочусь об этом.

— Что это значит? — спрашиваю я, глядя ему прямо в глаза. — Мне нужна твоя помощь, прежде чем начнется война.

Алекс берет меня за руку, его хватка крепкая и обнадеживающая.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет, конечно, доверяю. — Доверять ему? Он что, с ума сошел? Я ни в коем случае не могу доверять этому человеку, но я не собираюсь ему этого говорить. Он какой-то случайный незнакомец, с которым я перепихнулась, и думала, что никогда больше его не увижу, а теперь узнаю, что он сын одного из самых влиятельных людей в Нью-Йорке. — Просто, когда отец спрашивает, как прошла моя встреча с Лукой, я не знаю, что ему сказать, — объясняю я.

Он качает головой.

— Скажи ему, что обо всем позаботились.

— И тогда он спросит меня как, а я не смогу ему ответить, мне рассказать, что мы с Алексеем Ивановым потрахались, и теперь он обо всем позаботится?

Алекс усмехается.

— Ну, почему бы и нет.

— Ага. — Я гримасничаю. — И тогда все точно закончится войной между нашими семьями.

В глазах Алекса мерцает веселье.

— Ну, мы бы этого не хотели, верно?

Я качаю головой, временно забывая о своих страхах и тревогах, наслаждаясь его очарованием.

— Нет, не хотели бы.

— Тогда позволь заверить тебя, что я уже поговорил с Лукой и моим отцом, и никаких дальнейших действий против тебя или твоей семьи по этому поводу предпринято не будет, — твердо говорит он. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Правда? — задыхаюсь я, меня охватывает чувство облегчения. — Спасибо, — говорю я тихо, мое сердце колотится. — Не знаю, что бы я делала без твоей помощи.

Алекс наклоняется, его губы касаются моих.

— Тебе не нужно об этом беспокоиться, потому что я планирую позаботиться о тебе всеми возможными способами, — шепчет он.

Я растворяюсь в нем, прежде чем внезапно ощущаю приступ паники.

— Подожди, нет, что мне сказать отцу? Он захочет знать, почему Лука отказался от своих требований. Он ни за что не согласится с тем, что тот передумал. И, черт возьми, что ты сказал своему отцу и Луке, чтобы заставить их отступить? Они ведь ничего о нас не знают, не так ли? — Вопросы вылетают из меня с большой скоростью, когда меня охватывает страх.

Алекс кладет руку мне на ногу и наклоняется ко мне.

— Сделай глубокий вдох. Со мной ты в безопасности.

Почему так легко верить ему, когда он так говорит? Я следую его указаниям, вдыхая воздух глубоко и медленно выдыхая, смотря на него в отчаянии, ожидая ответов.

— Скажи отцу, что когда Лука выдвинул свои требования, следующий глава семьи Ивановых вмешался и остановил его.

— Он не поверит. Зачем тебе делать это ради человека, которого ты даже не должен знать? — продолжаю я.

— Потому что, — фыркает Алекс, вставая и начиная расхаживать передо мной. — Я считаю, что никто не должен нести ответственность за грехи своего отца, и именно это сказал своему отцу, когда попросил его отклонить просьбу Луки.

Я наблюдаю, как растет волнение Алекса, и понимаю, что он не привык к допросам. Но ничего не могу с собой поделать. Ставки слишком высоки, чтобы не продумать все до конца.

— Амелия, я понимаю, что, возможно, тебе трудно мне поверить, но я жажду только одного – разорвать порочный круг насилия, от которого страдают наши семьи на протяжении нескольких поколений. Я не хочу унаследовать все то дерьмо, которое натворили наши родители. Когда я приду к власти, всё будет иначе, нежели при моем отце.

Я поднимаю бровь.

— Правда?

— Я знаю, ты, наверное, думаешь, что это выставляет меня слабым, — уверенно отвечает он. — Но всё это кажется таким бессмысленным. Мне это надоело. Я не боюсь лишить человека жизни, если он этого заслуживает. Просто считаю, что наказание должно соответствовать преступлению.

Я смотрю на него и вижу решимость в его глазах и силу в словах. На мгновение у меня возникает искушение поверить ему, позволить себе погрузиться в его видение лучшего будущего. Но потом я вспоминаю всю кровь, пролитую во имя наших семей, и не могу быть настолько наивной, чтобы не признать, что большая ее часть была пролита по вине самого Алекса.

— Было бы здорово, — говорю я, вставая и подходя к стулу, на который он положил мою сумку. — Могу ли я где-то переодеться во что-то более…сексуальное?

Алекс замирает на долю секунды, прежде чем допить свой бокал вина, затем встает и подходит ко мне. Ничего не говоря, он забирает у меня сумку и бросает ее обратно на стул, прежде чем развернуть меня и притянуть к себе. Он дергает за молнию моего платья и тянет ее вниз, а затем отпускает, в результате чего платье падает на пол.

Я стою перед ним в одних только туфлях на шпильках, кружевных стрингах и в платье, спустившемся к лодыжкам. Глаза Алекса темнеют от желания, когда он рассматривает мою тело.

— Ты сногсшибательная. По-моему, это самое сексуальное, что ты могла бы надеть, — шепчет он, подходя ко мне и позволяя своему горячему дыханию танцевать на моей шее.

Его возбуждение прижимается к моей пояснице, когда он притягивает меня ближе.

— Алекс, — стону я, чувствуя, как во мне нарастает желание.

Он разворачивает меня лицом к себе, его руки обхватывают мое лицо и захватывают мои губы жгучим поцелуем. Наши языки сплетаются, пока мы исследуем рты друг друга.

Он поднимает меня на руки и несет в свою спальню, укладывая на кровать.

— Амелия. — Алекс произносит мое имя твердым, но нежным голосом, его льдисто-голубые глаза встречаются с моими с такой проницательностью, что у меня по спине пробегает дрожь. — Скажи мне, что ты моя.

— О, Боже, — отвечаю я, мой голос едва слышен из-за колотящегося сердца. Наши глаза остаются закрытыми, передавая тысячи невысказанных слов, полных тоски и неуверенности. — Я твоя.

Слова срываются с моих губ, как договор, скрепляющий сделку удовольствия и боли, подчинения и господства. Обещание свободы и порабощения.

Он касается рукой моего подбородка и заставляет посмотреть ему в глаза. — Отдавшись мне, ты становишься моей, и я буду защищать тебя и оберегать любой ценой.

— Я сказала тебе, что я твоя, — шепчу я.

Он ухмыляется.

— Не отнесись к этому легкомысленно. Если ты моя, ты должна понять, что ради тебя я сожгу этот гребаный мир дотла.

Я киваю, мое сердце трепещет, когда я принимаю его слова.

— Я твоя, — хнычу я, мое возбуждение пропитывает кружево трусиков, и я жажду ощутить его внутри себя.

Рука Алекса скользит по изгибам моего тела, его пальцы оставляют жаркий след вдоль позвоночника. Я дрожу от его прикосновений, отчаянно желая, чтобы он прикасался ко мне еще больше. Кончики его пальцев скользят по краю моих стрингов.

— Такая красивая, — выдыхает он.

Он стягивает стринги, его пальцы скользят по моей щели и дразнят мой вход. Я стону и толкаюсь к его руке, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях. Он опускает руку к моей мокрой киске и просовывает в меня один палец, и я хнычу от этого ощущения. Внезапно он убирает руку, оставляя меня дрожать от отчаяния.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Алекс срывает с себя одежду и приближается к кровати. Он хватает меня за бедра и переворачивает на живот, прежде чем поставить на колени. Он хватает меня за бедра и подтягивает меня к себе. Я чувствую, как его член скользит по моей заднице, как его руки движутся вверх и кружат по моему телу, нежно сжимая мою грудь.

Он целует меня вдоль позвоночника, позволяя своим губам добраться до ямочек над моей попкой. Он сгибает колени, и его член скользит по моей влажной щели, а затем дразняще толкается в мое отверстие, покусывая зубами мою задницу.