С энергией Искажения было примерно так же. И судя по тому, что я видел в диагностике, дедуля Оксаны оказался рядом с эпицентром аномалии. Это точно был не наш Выборг — он бы не успел настолько ослабеть. Что ж, я получил стопроцентное подтверждение тому, что были и другие.

— Я правильно понимаю, что вы оказались близко к аномалии? — спросил я. — Вы ходили по месту, где все произошло, брали в руки предметы?

Старик кивнул.

— Да… Две с половиной недели назад, под Кексгольмом. Мыс внучкой поехали в экспедицию. Один рыбак написал, что видел нечто странное…

Кексгольм… Интересно. Его еще называли Приозерском. Городок на берегу реки Вуоксы со старинной крепостью. От Выборга где-то сто сорок километров. Значит, Искажения довольно кучно локализовались, а ведь Оксана нашла и другие…

Странно, что Оксана не пострадала.

— А вы трогали что-нибудь?

— Нет, только фотографировала, опрашивала людей и записывала…

— И тем спасли себе жизнь.

У Святослава Николаевича наблюдалась острая форма поражения силой Искажения. Что ж, и это в своем роде было хорошо. Потому что я мог эту энергию нейтрализовать. Вот только старику придется вызывать скорую, а лучше вообще отправить на курс восстановления эфира. Потому что инородная сила отожрала уже слишком много.

— Я смогу привести вас в порядок, — сказал я и огляделся. — У вас есть знакомый маг-лекарь?

— Откуда там… Мы смогли оплатить лишь один прием…

Я достал из кармана пиджака кошелек с привязанной к нему чековой книжкой.

— Звоните сейчас и срочно вызывайте на дом. Нужен лекарь с хорошим запасом эфира, работающий на общее восстановление сил и энергии организма. Скажите, сколько — и я выпишу чек на оплату услуг.

Оксана тут же схватила дешевенький мобильник с маленьким монохромным экранчиком. Эх, ностальгия. В моем родном мире такими уже давно не пользовались, да и здесь прогресс ушел дальше.

Молодец, журналистка. Пришла в себя и ухватилась за возможность вылечить деда. Так и надо. Семья дороже всего.

Я тем временем принялся за любимую часть своей работы — извлечение и преобразование инородной силы.

— А ват сейчас будет очень больно, словно от вас без наркоза станут отрывать куски плоти. Простите, Святослав Николаевич, но по-другому никак.

Старик слабо улыбнулся.

— Ничего, юноша. Я воевал в Пятой Русско-Османской. У нас там порой из анестезии были только спирт да удар чем-нибудь тяжелым по голове. Ничего, три пули из меня вытащили — и живой…

— Мое почтение.

И все равно я старался действовать предельно бережно. Организм немолодой, измученный. Орган за органом, слой за слоем я снимал сначала излишки инородной силы, а затем подошел к самому неприятному для деда — пришлось вытаскивать то, что уже «вросло» в его тело.

Старик застонал.

— Деда!

— Тихо, Оксана. Сейчас вы ему не поможете.

Я продолжил, и это были две самые опасные минуты в его жизни. Одно мое неосторожное движение, одна неправильно рассчитанная дозировка усилия — и он покойник. Но я справился. Вырванную энергию я тут же преобразовывал в собственную силу, восполняя запас.

Но пришлось замещать пустоты собственным эфиром. А это было больно и неприятно уже для меня. Потому что я отдавал ему свою собственную жизненную силу. Теперь мне тоже придется несколько дней восстанавливаться и спать по пятнадцать часов.

— Ох, ваша светлость… Кажется… Кажется и правда лучше!

Я убрал руки с его груди и устало завалился на прибитый к стене ковер. Оксана не знала, к кому бросаться — ко мне, вырубавшемуся от усталости, или к деду, который потихоньку возвращал человеческий увет лица.

— Ваша светлость… Вы в порядке?

— Почти. Оксана, у вас есть кофе?

— Только растворимый…

— Плевать. Пожалуйста, сделайте мне чашечку.

Спасибо ей, что не стала задавать лишних вопросов. Журналистка вскочила и вылетела на кухню. Я услышал треск автоматической зажигалки для газовой плиты, затем на конфорку поставили греться чайник.

Святослав Николаевич дотронулся до моего плеча.

— Что вы сделали, юноша?

— Применил один старый ритуал. Вытащил из вашего организма то, что его отравляло. Но это — достояние моей семьи, поэтому я прошу вас не распространяться о методе лечения.

У многих родов были ритуалы и заклинания, детали которых хранились в строжайшей тайне. Пусть думает, что я применил одно из эксклюзивных умений Николаевых — все равно неодаренный простолюдин не разберется в тонкостях.

— Когда прибудет лекарь, он добавит вам эфира для ускоренного восстановления. Но с учетом вашего возраста я бы рекомендовал вам отправиться на месяц в санаторий. Лучше всего после подобного — это режим, полноценный сон и здоровая еда. Все то, что врачи поднимают под здоровым образом жизни.

— Значит, курить придется бросить?

— Курить вообще вредно, Святослав Николаевич. Вас и так смерть пописать отпустила, так что лучше не провоцируйте Костлявую.

Оксана вернулась с чашкой дымящегося кофе.

— Простите, у нас только растворимый. Молоко прокисло… Просто черный с сахаром…

Я принял чашку и сделал богатырский глоток.

— Все в порядке, Оксана. Большое спасибо.

— Это вам спасибо, ваша светлость! Я даже не знаю, как вас благодарить…

Я залпом выпил эту мерзкую бурду и поставил еще горячую чашку на тумбочку.

— Я уже обозначил условия сотрудничества. Считайте исцеление вашего дедушки — демонстрацией моих серьезных намерений. Мне нужны все ваши материалы, и их нужно вывезти из квартиры до того, как сюда заявятся другие люди.

Я не был уверен, что все парни в группе Черкасова были убежденными борцами за добро и справедливость. С учетом того, что в этой истории были замешаны Салтыковы и Юрьевские, их влияния могло хватить, чтобы подкупить кого-то из оперативников. Поэтому все важное следовало вынести как можно быстрее.

Оксана бросилась к кровати старика и принялась шарить руками под матрасом.

— Они обыскали мою комнату, но не успели как следует осмотреть комнату дедушки. А он как раз изучал бумаги… Успел спрятать под постель.

Журналистка вытащила увесистую прошитую папку. Старая школа — не просто ворох бумажек, а хорошая такая подшивка, как в библиотеке. Дедуля свое дело явно знал.

— Вот, — Оксана подала мне документы. — Здесь все, что пока что удалось найти. Кое-какие копии есть в редакции…

И в этот момент в дверь позвонили, а следом настойчиво забарабанили.

— Именем его императорского величества! Откройте!

— Черт! — вырвалось у меня.

Черкасов с компанией пожаловали. Теперь уже даже не поколдуешь…

Аграфена снова заглянула к нам в комнату, увидела папку с бумагами и все поняла.

— Нужно спрятать. Оксана, что может послужить тайником?

— У меня есть идея получше, — ответил я.

Забрав драгоценные сведения, я вышел в другую комнату, где рядком сидели, прислонившись к шкафу, трое салтыковцев.

— Спать! — я бросил на них короткое заклинание массового сна. Нечего им узнавать мои секретики.

Троица одновременно вырубилась, а я подозвал Чуфту. Чайка подлетела к выбитому окну и уселась на подоконник.

— Мне нужно, чтобы ты отнесла это к нашей машине, — сказал я.

Чуфта уставилась на меня как на умалишенного.

— Гааа?

— Я знаю, что тяжелая штука. Но и ты у меня не воробушек. Давай, тащи. Помни, что я обещал картошку-фри.

Задачка и правда была не из простых. Чайка — не орел, и лапки там менее хваткие. Но все же птице удалось подхватить папку так, чтобы была возможность с ней взлететь. Передав Чуфте маленькую частичку добытой у деда энергии Искажения, я усилил птицу. Теперь ей будет полегче.

— Гааа!

— Ага, и тебя туда же.

Вредина. Опять, небось, на капот нагадит, и Лаврентий очень расстроится. Чайка потащила папку к автомобилю, возле которого курил водитель. Что занимательно, игравшие в домино старики не обратили на происходящее никакого внимания. А вот Лаврентий здорово удивился.