Так мы миновали Смоленск, потом была Вязьма, почему-то Калуга.

Ночь начинала по немного рассеиваться. Телеграфные столбы, увеличивая контраст, как на проявляемой фотографии, плыли мимо состава. Стали видны, летящие навстречу, капли дождя.

Наступающий рассвет заставил насторожится паровозную бригаду. Все знали что такое налет немецких люфтваффе. Состав уже шел по Малой кольцевой Московской железной дороги.

Приближалась конечная цель нашего маршрута. И хоть линия фронта была уже далеко, никто не исключал вероятность налета вражеских самолетов, охотящихся за железнодорожными эшелонами. Лично мне из перехватов Маркони было известно, что враг стремился, прежде всего, разбить паровоз. А неподвижный эшелон, с людьми и грузом, было уничтожить намного проще.

За взорванный паровоз, немецкий пилот награждался Железным крестом, и двух недельным отпуском в фатерлянд.

Уже окончательно рассвело. Сейчас эшелон двигался с гораздо большей скоростью чем ночью по насыпи, проложенной через березовый лес. Высокие деревья были естественной маскировкой нашего состава. Приблизительно через полчаса лес закончился, и началась пересеченная местность. Теперь рельсы несли эшелон, то по ровной земле, то поднимались на несколько метров, затем снова опускали вниз. Каждый член бригады локомотива работал молча. Наверняка у всех была одна и та же мысль: хотя бы не было бомбежки!

Давно заметил, что плохие мысли часто бывают материальны. Чего мы все опасались, то и случилось!

Ударил по нервам зуммер полевого телефона. Боец сидевший на трофейном полевом коммутаторе соединил с командиром радарного расчета, который спокойным голосом радиодиктора сообщил что с северо-запада приближается тройка (четверка, пятерка) самолетов противника.

— Всем собраться! На подходе немецкие самолеты.

— Может пронесет? — С надеждой произнес самый молодой в бригаде.

Машинист только сердито зыркнул на него из под кустистых бровей…

Через несколько минут за спиной послышались скупые очереди трофейных «эрликонов».

«Патронов мало — вот и экономят!» — пришло в голову понимание.

Впереди, справа от железнодорожного пути, метрах в пятидесяти, разорвавшаяся бомба взметнула высоко в небо черную массу земли. На высоту метров двадцать, не ниже и разбросала ее, во все стороны. Некоторое количество кусков земли, камни и осколки бомбы долетели даже до паровоза.

Хорошо что расстояние смягчило их удары. Я и вся бригада локомотива ощутила дробь разной силы по его корпусу. Через несколько секунд, содрогнулась земля слева.

— Буду менять скорость поезда, чтобы затруднить точность прицеливания! — объявил машинист как в кино.

Наверняка на него так действует мое присутствие. Не было бы меня, свое решение он довел бы до всех присутствующих более кратко и сочнее.

Молодой кочегар энергичнее «подгребал уголь в лоток», другой отработанным движением, как робот бросал уголь дальше в паровозную топку. Машинист и его помощник, на пару ловко орудуя рычагами управления, резко то уменьшали, и так же быстро, увеличивал скорость нашего эшелона.

Бомбы пока разрывались с обеих сторон железнодорожного полотна. Противостояние моих зенитчиков, локомотивной бригады паровоза и фашистских бомбардировщиков продолжалась не более четверти часа, но сколько нервов и сил ушло на это!

При каждом взрыве, его силу передавала воздушная волна, тогда паровоз отзывался вздрагиванием и наших ушей достигал звук ударов кусков земли, камней и осколков бомбового металла, по котлу, будке и тендеру.

По реакции железнодорожников мне было понятно, что ранее, бригада уже побывала под бомбежками. Но, в этот раз, бомбардировка была наверняка сильнее чем раньше. Им было точно страшно. В любую секунду налет мог для них закончиться гибелью. Как их, так и паровоза. Но, эти гражданские люди в этой паровозной будке, на моих глазах не смотря на страх продолжали честно делать свою работу. Паровоз уверенно тащил за собой эшелон с моей боевой техникой и моими людьми.

Взрывы бомб прекратились так же внезапно, как и начались.

— Ну Слава Богу! Пронесло наконец! — Громко и с явным облегчением произнес машинист паровоза.

О том что налет закончился, подтвердили с нашего радара.

Прошло еще несколько напряженных минут и работа бригады перешла в обычный ритм.

— Пора уже и водой заправиться! — Прокричал помощник машиниста. — Проехали уж всяко больше пятидесяти верст…

— Скоро будет станция. — Ответил ему машинист. — Зальем воды, и надо осмотреть всю машину.

По прибытию на станцию, наш эшелон, направили на самый крайний путь от здания вокзала. Как только состав остановился, я и машинист с помощником, спустились из будки. Только теперь, я почувствовал, как мое тело устало от нахождения длительное время практически в одной позе, паровозная будка, это не штабная палатка даже. По размеру как кухня в хрущевке. Потянулся. Сделал несколько движений руками и, начал осматриваться по сторонам.

Молодой кочегар спустившийся сразу вслед за нами, держал в руках молоток с промасленной ручкой и деревянные колышки разной толщины. Он выглядел нервным и словно бы не в своей тарелке. Не дожидаясь отдельной команды от машиниста, он начал вколачивать их в отверстия, из которых текла вода. Работы ему привалило немало. В самых разных частях «железного коня» были отметины от последней бомбежки: вмятины и пробоины разной величины от осколков бомб. Еще было несколько пробоин в тендере, там где располагался бак с запасной водой. Сейчас она двумя небольшими струями вода вытекала из нижней его части.

Тем временем, машинист и его помощник подошли к двум мужикам, судя по всему хорошо им знакомым. Они скорее всего были из пожарников, один был седой как лунь и краснолицый, другой лысый как колено.

Начался неспешный разговор. Больше говорил машинист, главное, что обрадовало его, — не были повреждены ни узлы ходовой части, ни трубопроводы воды и пара.

Вернувшись к паровозу, машинист сказал своей бригаде:

— Пойду в диспетчерскую, а вы отцепляйте паровоз для заправки водой. Вернусь, поедем… — и уже повернувшись ко мне, добавил:

— Вы, товарищ военный с нами или как?

В диспетчерской было полно людей, но в основном толпились железнодорожники. Машинист, уточнив, с кем нужно вести разговор, представил все положенные документы, выданные ему на поездку, и выяснил все вопросы, которые требовались для продолжения нашего пути.

— После заправки водой, — говорил дежурный диспетчер, — со станции поведете эшелон первым.

Иван Логвинович и Фомич слушали внимательно. Они знали, что здесь, в непосредственной близи от Москвы уже очень плотное движение поездов. Не смотря на то, что из одиннадцати направлений осталось всего четыре.

Дежурный продолжал проводить инструктаж:

— Следите очень внимательно за сигналами. Впереди по ходу есть разрушенный мост. Сейчас все поезда стоят. Как только его приведут в порядок, ваш эшелон первым пройдет по мосту. Ваш паровоз серии «Э» легче других, прибывших на станцию. Путейцы, после Вас, проверят качество ремонта моста и путей.

— Все понял! — Подтвердил машинист нашего паровоза.

Вернувшись к составу, первым делом увидели кочегара.

— Вот, — сказал он. В его голосе звучало удовлетворение и гордость за хорошо сделанное дело, — повреждения устранены.

— Добрэ… Сейчас под водокачку.

После заправки локомотива водой, мы снова тронулись в путь. Но ехали неспешно, внимательно всматриваясь вперед, чтобы не пропустить сигналов.

— Скоро приедем на конечную станцию. Разгрузимся, и хорошо отдохнем. — Машинист начал разговор с членами паровозной бригады.

— Не плохо бы! — Улыбаясь чумазым лицом, ответил его помощник. — Но, помните, как недавно, мы были в подобной ситуации в Смоленске?

— Помню, конечно! Не было паровоза с бригадой под сформированный эшелон. Пришлось ехать без отдыха.

Вскоре, на очередном перегоне, по сигналу стрелочницы, почти девочки по возрасту, эшелон остановился. Время ожидания было не известно.