Можно без всяких оговорок сказать — просто царское пополнение в нашем положении, а главное у них было грузовиках почти по два боекомплекта на всю вооружение. И на стрелковку, и на сорокопятки.

Как позже выяснилось, они наткнулись километрах в двадцати от нас на разбомбленную нашу колонну, вот и затарились там сорока пяти миллиметровыми снарядами, бензином с не сгоревших машин, патронами и гранатами. К тому же, в их составе было несколько ремонтников, которые по быстром смогли привести в чувство танки, бронеавтомобили и машины, которые сейчас с ними. А противотанкисты пополнились снарядами, которые пришлись им в самый раз.

В ходе короткого совещания, по моему предложению танки и бронеавтомобили отдали под командование капитана-противотанкиста. Получилось сформировать пять огневых взводов, в каждом по два орудия — одно на танке или бронеавтомобиле, другое — «сорокопятка» на буксире.

Каждому огневому взводу придали по группе в составе: снайпер, пулеметный расчет с «ручником», пара-тройка минеров и человек пять обстрелянных пехотинцев. И самое главное — пара связистов с радиостанцией и моих людей.

Эти группы выдвинулись по дорогам на запад и северо-запад с целю: действуя исключительно из засад задержать насколько возможно продвижение противника и выход к нашему рубежу. Без героических порывов, пусть немцы гибнут за свой фатерлянд!

Почему-то сейчас мне вспомнилось как под Борисовым, я ломал себе голову до мигрени, что могло помочь мне, что бы остановить силы противника. Считая себя человеком рассудительным и привыкший перед каждым серьезным делом тщательно продумать все, что может улучшить результат и облегчить работу. Пару раз меня захлестывала животная и хаотичная паника, застилала мое сознание, мешая сосредоточиться. Ноя четко сознавал, что нужно думать, именно — думать!

И самое главное по делу и без паники! Своими скромными силами, которые как сейчас стояли перед глазами — надо было найти решение. И не завтра, не послезавтра, а сейчас и здесь! Тогда я смог сформулировать и задать себе очень правильный вопрос: Что у противника? Если немцы попрутся по этой самой дорожке, что у них будет?

Тогда помниться я свел в голове все, что успел увидеть за то небольшое время прошедшее на фронте, все что видел сам и слышал от других. И смог сформулировать — с кем, скорее всего, придется встретиться? Тогда стали понятны сильные стороны врага. И слабые — тоже.

Так что сейчас я действовал по проверенной схеме, не теряя самого главного на войне ресурса — времени.

Отправив пять групп в сторону противника, я занялся формированием тыловых подразделений. Прежде всего всех лошадей с конюхами свели в отдельный хозвзвод, кухню передали под начало моих поваров. Полуторку в автомобильное подразделение.

Убедившись что земляные работы идут по плану, направился в гаубичную батарею к старлею Джугашвили.

На своем «кюбеле», по едва видной колее, по которой пару раз в год вывозили скошенной сено с лесных лугов, мы добрались до расположения батареи.

Керим, напившись воды из фляги, сообщил:

— Не опушка это командир, а большая поляна, скорее даже луг! — Вынес свой вердикт узбек.

Метров в ста — ста пятидесяти от нас артиллеристы Джугашвили разворачивали свои огромные орудия. Эту свою позицию они, как я предположил, считали временной, на один раз, поскольку и снаряды сгрузили тут же, недалеко от орудий, не став оборудовать склад.

Подошедший командир батареи подтвердил мою мысль:

— Собираемся отстреляться и уйти.

— Интересно… Что у вас со связью?

— Сейчас собираюсь выехать с радистом на передовые позиции, как и положено командиру батареи по Уставу. Здесь будет командовать старший командир батареи. СКБ.

— У противника отлично налажена радиоразведка, поэтому я отдал приказ протянуть к вам несколько проводных линий связи от своих радистов, которые будут держать связь с пятью передовыми группами. Ваша задача оперативно выполнять их заявки. Когда противник выйдет к нашему рубежу, то тогда вы будете выполнять ваши обязанности согласно Устава.

— Ясно товарищ полковник. Есть одно дополнение…

— Старший лейтенант, я еще не закончил! Противник умело пользуется данными своей радиоразведки. В каждой немецкой дивизии, в составе батальона связи есть взвод радиоразведки со специальной аппаратурой.

— Если честно — не знал…

— Орудия, и все расположение тщательно замаскировать. Позже всех кто может без ущерба для службы, я направлю к вам для инженерных работ.

— Спасибо. Люди вымотаны…

— И еще, направьте своих топиков (топогеодезистов) для привязки запасных огневых. Там тоже будут произведены инженерные работы, протянута связь. От вас — в каждом капонире должны быть исходные данные для открытия огня именно с этой позиции. Я ясно излагаю?

— Предельно… Что-то еще?

— Вот именно, что «что-то еще». Где ваша тяга?

— Стоят замаскированные в овражке, совсем рядом с огневыми.

— Каждый из водителей должен знать маршрут для передислокации батареи на новые позиции. Уделите этому моменту особое внимание. Это важно!

— Сделаю, товарищ полковник. — И подумав, добавил: — Обязательно.

— Вы что-то хотели дополнить, старший лейтенант?

— Предлагаю в каждую передовую группу направить по два человека от батареи — артразведчика и арткорректировщика. Радиостанции во всех группах как я понял есть?

— Принимается. Подготовьте людей и пришлите их к моему штабу. Сколько вам на это надо времени?

— Тридцать минут.

— Добро… Свободны!

Мысленно хмыкнув, я отметил что в конце нашего разговора Яков общался абсолютно спокойно, без малейшего внутреннего противления. Уже собрался уходить, как мой глаз зацепился за мышиный цвет мундиров сразу нескольких человек, которые были почему-то без оружия.

— Кто это старлей?

— Пленные немцы. Если точно, то все они австрийцы. Помогают орудия устанавливать.

Похоже, солдаты ненавистного вермахта и впрямь не парились своим положением, что меня немного успокоило. «Хиви» — моментально всплыло в памяти…

— Сколько их?

— Двадцать три человека.

— И как?

— Пока эксцессов не было. С другой стороны, бдительность и качество несения караульной службы сейчас на невиданной высоте!

— Как они у вас появились?

— Вели в тыл, попали под бомбежку своих. Кого убило, кто-то разбежался, а эти остались на месте. Во время очередного марша прихватили их по дороге, да и решили использовать в качестве рабочей силы.

— Кто сейчас за ними приглядывает?

— Несколько оставшихся бойцов НКВД из конвойных. Если на чистоту, там особой охраны нет:кроме артиллеристов, еще водители тягачей и десять человек моей охраны.

— Погоди, Яков… — Я задумался.

В этот момент подошел командир-артиллерист.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту?

Я только молча кивнул.

— Все орудия установлены и тщательно замаскированы, топопривязка сделана,

— Что с пленными? — Спросил Яков.

— Как установили и замаскировались, пленных в сторону от позиции и отогнали.

— Товарищ полковник, — обратился ко мне Яков, — пойдем, сами посмотрите.

Спустя пару минут мы, укрываясь по привычке в кустах и используя каждый свой бинокль, осматривали артпозицию.

Собственно, подчиненный Джугашвили доложил все верно: на не особо широком лугу, окруженным лесом и прорезанный почти по центру узкой грунтовой дорогой, были искусно замаскированы пять смутно знакомых шестидюймовых гаубиц со здоровенными ажурными колесами с узкими резиновыми бандажами. Вроде бы подобные орудия были разработаны еще в тридцатые годы. «МЛ-20» они, что ли, называются, причем что значит цифровой индекс — понятия не имею. Если честно, то такой раритет мне встретился впервые.

Не меньше четырех метров ствол, недвусмысленно намекал на приличную дальность ведения огня. Возле каждого орудия — небольшой штабель зеленых ящиков, часть из которых уже раскрыты, и артиллеристы вытаскивают наружу выкрашенные серым увесистые чушки снарядов и латунные цилиндры зарядов. Так, если ящиков по четыре штуки на орудие и в каждом по два выстрела, значит, залпов будет восемь, минус пристрелочные… В середине порядка было орудие, возле которого было вдвое больше ящиков.