— Ауч! — выдохнула Наталья шумно и вздрогнула в моих руках в тот момент, когда её батя слишком суетливо и неаккуратно попытался приобнять её за талию и будто выдернуть из моих рук. — Больно, пап. Пусть Слава сам. Он лучше знает, что делать.

— Надеюсь, после пары свиданий услышать от тебя то же самое, — шепнул я ей тихо, на что получило легкий щипок в плечо.

— Наталья! — не унималась будущая тёща, следуя за нами. — Почему ты не позвонила нам с отцом? Мы от Стёпы только сегодня узнали, что с тобой произошло и где вы, вообще, теперь живёте. И кто это, вообще, такой, Наталья?!

Тёщенька указала на меня пальцем с огромным перстнем так, будто выбрала того, чьей башкой сегодня в футбол будет играть.

— Мама, ты уверена, что сейчас подходящий момент для выяснения отношений? — спросила Наталья сдержано, пока я и её батя помогали ей снять обувь и куртку.

Я помнил, как пьяная Наталья плакала на моей груди из-за того, что не нашла поддержки у своих родителей после развода с идеальным, сука, мужем. И именно этот факт не позволял мне отмалчиваться и оставлять её наедине с родителями, в арсенале которых, наверняка, целый сундук не самых приятных высказываний.

Но, вроде, батя у неё нормальный. Или просто уже задрючен своей мегерой женой.

— Ты знаешь, сколько мы с твоим папой успокоительных сегодня приняли, когда нам Стёпа всё рассказал?

— Бракованные, что ли? — поинтересовался я.

— Что? — воззрилась на меня тёщенька.

— Успокоительные ваши бракованные, что ли, спрашиваю? Что-то нихрена, походу не помогли.

— Наталья, кто это? — новая волна тёщиных возмущений.

— Вячеслав — друг Натальи, — подошёл я к женщине и вполне себе дружелюбно протянул руку, чтобы познакомиться.

Но дамочка скрестила руки на груди и состроила такую морду лица, будто я ей кусок дерьма на ладони поднёс и предложил попробовать.

— Николай, — пожал мою руку отец Натальи. Но хоть кто-то здесь был адекватным. — Наталья сказала, что вы знаете, как ей лучше. Может, нужно что-то купить или принести из дома? У меня где-то был специальный корсет…

— Всё, что нужно, я для Натальи организую, — остановил я явно волнующегося батю, который, действительно, смотрел на свою дочку так, будто она всё ещё в его глазах была маленькой девочкой, которая сейчас немного приболела.

— Хорошо, — несколько растеряно кивнул Николай. — Спасибо.

Тёщенька хотела было что-то ещё болтануть, но осеклась, встретившись взглядом со своим мужем. И только тогда, когда Наталья начала тихо стонать от боли, укладываясь на подушки, которые ей под спину подкладывали батя и Стёпка, её мамашка вдруг вспомнила, что её дочь, вообще-то херануло грузовиком и подскочила к дочке, схватив ту за ноги.

— Мы с папой так испугались, Наташ. Ты последнее время сама не своя. Делаешь, что вздумается, поступаешь необдуманно. Развод, квартира эта… И ещё этот грузовик… Ты же не специально под него?

Ну, всё. Бабка точно ёбнулась.

— Мам, ты совсем, что ли?! — вскинула Наталья брови. — Я развелась, а не головой тронулась.

— Может, ты пить начала? Я недавно думала о тебе и мне попалась статья о том, что женщины после тридцати в стрессовых ситуациях склонны пить в одиночку.

— Матушка, ну, вы тоже не перегибайте, — вклинился я, увидев, как Наталья заглянула мне в глаза, явно ища поддержку.

— Мама вообще не пьёт, — вписался за свою мать и малой.

— Я не осуждаю, дочка, — а тёщенька будто и не слышала, что ей сказали. — Тебе тяжело, мы с отцом не дали нужную тебе поддержку. В этом есть и наша вина. Но ты не должна искать утешение в алкоголе и сомнительных мужчинах.

А вот это явно был камень прямо в мой огород, угодивший не точно по морде.

— Ваша дочь не из-за бухла такая помятая и опухшая, а из-за того, что её грузовик переехал. И теперь у неё в рёбрах трещины, из-за которых она сегодня почти не спала, — и опустив голос так, чтобы меня не услышал малой и Наталья, которая о чем-то шепталась с сыном, я добавил. — Сбавьте гонор. И подумайте о том, что грузовик мог быть побольше и скорость его могла быть повыше…

Хочешь быть жёсткой, тёщенька? Пожалуйста. Я тоже умею разговаривать на этом языке.

Только устрашением получилось привести матушку в чувство. Маска железной леди на её лице треснула и отвалилась. На глазах её выступили слёзы и, наконец, я разглядел в ней нормальную мать, которая боится и переживает за своего ребенка.

И плевать, что сейчас она плачет в ногах своей дочери, зато мозг её, получивший отрезвляющую словесную пощечину, встал на место.

Ладно. Вынуждена признать, что без Смертина не вывезла бы сегодняшний вечер.

Не знаю, какой тумблер он переключил в моей маме, но она обращалась со мной так, будто мне вновь пять лет, и мне необходима её забота со всех сторон. Не помню, когда последний раз мама кормила меня бульоном буквально с ложечки и столько раз поправляла одеяло.

Только поздно вечером, когда я недвусмысленно дала понять, что устала и хочу спать, родители уехали. Смертин, разумеется, ускорил процесс их сбора своими комментариями. Но сам он, похоже, никуда уходить не собирался. Устроился в моей квартире, как у себя дома, и расхаживал в ней, как хозяин.

— Ну, что, малой? Всех выгнали, можно и отдохнуть? — спросил он Стёпку, когда за моими родителями закрылась дверь.

— Угу, — выдохнул сын устало. — А вы когда уйдёте?

Я повела бровью, но никак не стала комментировать диалог этих двоих, притаившихся в прихожей.

— Согласен. Резонно, — согласился вдруг Смертин. — Но, малой, хочешь ты или нет, но мне придётся здесь появляться.

— Это ещё почему? — надменно фыркнул Стёпка. Для полноты картины мне не хватило услышать только, как он умеет харкать и материться. — Мы и без вас всё нормально сделаем.

— Твою маму поломало грузовиком, малой. Ты же видел, что она сама даже с постели подняться не может. Ей нужно помогать. Кто ей будет помогать, когда ты будешь в школе или на тренировке? — мой сын явно не нашёлся с ответом. — Поэтому, малой, предлагаю тебе взрослые деловые отношения, договоримся как нормальные мужики: я присматриваю за твоей мамой, пока ты в школе и на тренировке, потом приходишь ты, и я сваливаю, мама остается на тебя. Договор?

Несколько секунд мой сын молчал, очевидно, взвешивая слова и принимая решение.

— Ладно, — ответил он, наконец. — Договор.

— Тогда обменяемся номерами.

— Нафига?

— Чтобы обмениваться друг с другом информацией о мамином состоянии. Сколько раз пописала, сколько грамм покакала.

О, Боже!

Я стыдливо прикрыла глаза, но тут же их открыла, услышав, как эти двое в прихожей хохотнули.

— Нормальные мужики! — позвала я их.

— Мать зовёт. Чё стоим? — шепнул громко Славик, и через секунду оба уже были в моей комнате.

— Я хочу в туалет. Поможете мне встать с постели?

— Малой, ты или я?

— Я, — ревниво бросил мой сын и помог мне встать с постели.

Со Смертиным было бы проще, хотя бы потому что он сильнее и выше, из-за чего держаться за него удобнее, зная, что ему это не очень-то тяжело. Полностью опираться на сына я не могу, боясь, что он может надорваться. Ему одиннадцать. Поднимать взрослого человека подростку не так уж и легко.

— Просто за руку держи, Стёп. Я буду на тебя опираться.

— Ага. Так? — Стёпа подставил обе руки ладонями вверх так, чтобы я вложила в них свою руку.

— Спасибо, Стёп. Так, — мелкими шажками, проходя мимо Славика, который был напряжен и с волнением наблюдал за моим передвижениям, явно желая тоже меня подхватить, я дошла до ванной комнаты. Закрылась в ней и, подойдя к стиральной машинке, оперлась о неё, переводя дух.

Нужно потерпеть три дня. Доктор сказал, потом будет легче. Всего три дня, Наталья. Держись.

— А с толчка кто тебя поднимать будет? — услышала я голос Смертина за дверью.

Закатив глаза, я улыбнулась.