В итоге, я наплевала на всё и всех. Собрала волосы на макушке резинкой в пучок и, решив, что теперь я сама себе и принц, и конь, приступила к тому, чтобы самой себе поменять колесо на машине. По видео, разумеется.

Достала из багажника инструменты, надела рабочие перчатки и почти расплакалась, когда не смогла сдвинуть с места ни один болт, а сверху на меня полился дождь.

Никогда я ещё не хотела так сильно всё бросить, просто сдаться и уйти.

Я ни на что не способна. Ни семью сохранить, ни колесо поменять. Абсолютно никчемная субстанция, промокшая под дождём.

Телефон на соседнем сиденье машины издал вибрацию, а на его экране высветилась фамилия, которую я сейчас хотела видеть меньше всего — Смертин.

Что ж, отличный итог этого лета, в котором у меня сломалась жизнь. Будет логично, если сегодня, тридцать первого августа, за полуторачасовое опоздание Славик меня уволит. Идеальная точка.

— Да? — ответила я на звонок.

— Федосеева, не подскажешь, почему этим дивным утром я матерюсь, не глядя в твои глаза? — обманчиво милым голосом вопросил начальник.

— Простите, Вячеслав Александрович. У меня лопнуло колесо недалеко от офиса. Я вызову эвакуатор и приду.

Я зажевала нижнюю губу и услышала, как на том конце провода послышался тяжелый вздох. Наверное, набирает воздуха, чтобы поподробнее рассказать мне, на каком месте он вертел мои планы.

— Недалеко от офиса — это где, Федосеева?

— У «Планеты».

— Сиди на месте. Пришлю за тобой, — коротко и сухо бросил босс, а затем закончил звонок.

Я отшвырнула телефон на соседнее кресло, а сама откинулась на спинку, прикрыв глаза.

Минут через двадцать через мокрое от моросящего дождя лобовое стекло я увидела паркующийся перед моей машиной внедорожник Смертина. Выйдя из машины, он хмуро посмотрел в мою сторону и, собственно, пошёл ко мне.

Открыв дверцу, Славик заглянул в салон моей машины, пробежался по мне взглядом.

— Ты меняла колесо в шпильках и платье? — вопросил он.

— Как видите, — развела я в стороны руки, чтобы он мог получше разглядеть, что костюма для замены колеса у меня с собой нет, поэтому я выгляжу как собака, которую выбросили на улицу под дождь.

— Иди в мою машину, согрейся.

— Хорошо, — выдохнула я тихо.

Славик отошёл чуть в сторону, чтобы я могла выйти из своей машины. Едва я встала рядом с ним, как он стянул с себя пиджак и молча накинул его на мои плечи.

Я, честно говоря, опешила и застыла взглядом на том, как он начал закатывать рукава своей белоснежной рубашки.

Он сам будет менять моё колесо? Серьёзно? Это, вообще, тот Смертин, которого я шесть лет знаю?

— Что застыла, Федосеева? В машину. Я привык в офисе на тебя материться, а не на улице. Перчатки оставь.

Я послушно отдала ему свои перчатки, а сама пошла в машину, удерживая на плечах тяжеловатый пиджак Смертина. За тем, как он менял колесо, я периодически наблюдала в зеркало заднего вида.

От моросящего дождя белая рубашка стала мокрой и прилипла к его спине. Но Славик этого, похоже, не замечал. Он устранял проблему как опытный шиномонтажник. С серьёзным лицом, ни разу не глянув в сторону своей машины, он установил колесо, подкачал его до нужного давления, собрал все инструменты и сложил всё в багажник, закрыв его за собой.

А затем пошёл в свою машину, сел за руль и вынул из бардачка влажные салфетки, которыми отёр руки от грязи.

— Всё? — спросила я, не веря, что он так быстро справился.

— Всё, — кивнул он коротко.

— Спасибо.

— Угу, — выронил он небрежно, так ни разу на меня и не посмотрев.

А я осталась сидеть в его машине. Не знаю почему. Пригрелась, наверное. Обогрев салона у него работал лучше, чем у меня.

— Вы меня уволите? — спросила я тихо, глядя на свои ногти и ковыряясь под ними.

— С чего ты взяла?

— Было бы логично, — повела я плечом.

— Не знаю, чьей логикой ты пользуешься, но утопи её, — холодно отрезал Смертин и проворчал себе под нос, одергивая рубашку на груди. — Блядь, мокрый весь…

— Вы ведь разведены? — спросила я, не поднимая на него взгляд.

В салоне резко наступила тишина. Казалось, Смертин даже дышать перестал.

— Разведен. Но натурой за замену колеса не возьму. Проведешь совещание на следующей неделе.

— А вы… Вам легко далось решение о разводе?

Смертин обхватил руль руками и начал постукивать по нему пальцами. Он явно взвешивал и подбирал слова.

— Подбрось монетку, если не знаешь, что делать. Но, один хрен, пока она летит, ты всё уже решила. Да и когда понимаешь, что всё, то… всё. Не хочешь срать — не мучай жопу.

— Мудро, — хохотнула я. Прикусив нижнюю губу, затихла, продолжая смотреть вниз на свои ногти. — И насчёт завтра, Вячеслав Александрович…

— Первое сентября, линейка… Я в курсе.

— Вы меня отпустите?

— Я тебя всегда отпускаю, — выронил Смертин тихо. На несколько секунд салон машины вновь заполнился молчанием. — Ладно, Федосеева, вали в свою машину. Твой отдел в офисе лёг и нихрена не соображает.

— Спасибо вам, Вячеслав Александрович, за колесо.

— Вали, — бросил он нервно, даже не посмотрев в мою сторону.

Улыбнувшись ему уголками губ, я вышла из машину под дождь.

— Федосеева, — догнал меня оклик Смертина, когда я почти закрыла дверцу.

— Что?

— Пиджак верни. Я не настолько добрый. И в офисе никому не говори, что я, вообще, хоть сколько-нибудь добрый.

— Хорошо. Оставлю для себя в качестве секрета и инструмента для шантажа.

— Я же и обратно колесо могу поменять, — Славик с улыбкой смотрел мне в глаза, а затем кивнул в сторону моей машины. — Иди, простынешь.

— Спасибо, — уголки моих губ дрогнули, и я, чуть вжав голову в плечи от дождя и ветра, быстрым шагом добралась до своей машины и села за руль, тут же запустив обогрев, который больше походил на морозилку.

Всё-таки, у Славика обогрев работает лучше.

— Мам, а где мой галстук?

Стёпка кричал из своей комнаты, пока я в своей делала макияж.

— Галстук, галстук, галстук… — напевала я себе под нос, направляясь в комнату сына. Стёпка хоть и проснулся сегодня раньше меня, но выглядел настолько несобранно, что, казалось, глаза он разлепил меньше минуты назад. — На дверной ручке, Стёп. Ты же сам вчера вечером оставил здесь свой галстук, чтобы, кстати, не потерять.

— Ай! Забыл, — хмурился он.

Копия отец. Эта их интеллигентная злость…

Около получаса у нас ушло на сборы, во время которых Стёпка, наверное, успел возненавидеть школу и возобновившиеся утренние одевания в хорошего мальчика.

— Всё, поехали, Стёп. Букет взял?

— Взял, — вяло ответил сын.

— Как я выгляжу? Красиво? — я покрутилась.

— Красиво, — закатил Стёпка глаза, за что я потрепала его по волосам. — Ну, мам, блин! Я же причесался!

— Ой! — хохотнула я.

В дверь кто-то позвонил. Наверное, родители решили приехать в квартиру, а не сразу на линейку, как мы договаривались.

Открыв дверь, я наткнулась на букет из цветной гипсофилы, а за ним увидела Серёжу в костюме. В груди что-то всколыхнулось, стоило увидеть всё ещё моего мужа с букетом в руке. Понятно, что он не для меня, а для Стёпкиной новой классной руководительницы, но внутри себя я понимала, что мне было бы приятно получить букет от Серёжи. Возможно… да не «возможно», а скорее всего, я бы его им побила, но сам факт…

— Привет, Наташ, — Серёжа натянуто улыбнулся и, потеснив меня, вошёл в квартиру, где Стёпка уже надевал туфли и в стотысячный раз поправлял волосы. — Готов, мелкий? Начинается счастливая пора, да?

— Ты же вчера говорил, что начинается редкостный геморр, — хмурился Стёпка.

Серёжа состроил комичную мордашку и заглянул мне в глаза в попытке найти решение.

— Я был в состоянии аффекта, — нашёлся с ответом Серёжа и протянул выпрямившемуся сыну букет. — Держи. Подаришь учительнице.