— А что со мной не так? Рожей не вышел?

— Рожей, — прыснул её папаня, — если бы только рожей! Я сказал, что вижу тебя насквозь! Дегенерат!

— Вы эти выводы сделали после одной неудачной встречи? — меня накрывало волной ярости. Дегенерат? Что он несёт вообще, мать его?! Он белены объелся?

— Мне хватило, — выплюнул, расправляя плечи, — кто тебя воспитывал вообще?

— Мать, — спокойно произношу, чувствуя как кровь в венах буквально закипает.

— Мать, — повторяет её отец, и усмехается, — мать…

— Вас это удивляет? — скрипнул зубами и сжал челюсти и безотрывно смотрел в узкие проёмы глаз напротив себя.

— Что же это за мать такая, что воспитала такого… — замолчал.

— Такого? Договаривайте…

— Уверен, что ты стоишь своей семейки. — Процедил, снова поднимая перед моим лицом указательный палец. Я хотел сломать его, честное слово. В тот момент я уже позабыл кто передо мной. — Быдло, — немного тише. Словно он не был уверен в том, что говорит.

Быдло, значит…

Что это за мать такая?..

Я усмехнулся. Отвернулся на миг, чтобы перевести дух.

И резким выпадом всё же стёр в его рожи надменность.

Почувствовал, как лопнула кожа на его губах и собственных костяшках. Задержал дыхание. Смотрел на то, как её отец, согнувшись, прижимает руки к своему рту. А сквозь его пальцы сочится алая кровь и капает прямо ему на ботинки.

Вот и поговорили.

А теперь я сижу в машине и думаю, как мне выбраться из той кучи дерьма, в которую я вляпался по собственной воле.

Я доехал до дома. До квартиры, которую делю с Пашкой. И, заглушив двигатель, снова достал телефон, чтобы перезвонить Осине. Но она не брала трубку. Уже час я пытался дозвониться до неё, но всё было бестолку.

Уверен, что Лида проклинает меня. И тот день, когда судьба пересекла наши прямые. Наверняка видеть меня не захочет ещё долгое время. Но ведь она звонила. И, судя по тому, что вызов, наконец-то проходит, она убрала меня из чёрного списка.

Потянувшись к бутылке, я бросил телефон на заднее сиденье, и сделал музыку в салоне чуть громче. Представил, что Осина сидит рядом. Мне бы хотелось этого: прикоснуться к ней. Почувствовать нереально мягкую кожу под подушечками пальцев. Проснуться заново, и увидеть её. Её сонный взгляд и улыбку, которую я так долго ждал. А, получив, всё просрал.

Несколько долгих секунд, я просто держал бутылку в руках. Стискивал узкое горлышко, вспоминая, слова её отца: таким как ты, не место рядом с такой девушкой. А я уверен: рядом с ней — мне самое место. И она это тоже знает.

Так и не дозвонившись, я снова принял неверное решение. Откупорил бутылку и поднёс к носу, втягивая пряный и густой запах алкоголя.

Не лучший выход из положения. Уверен, что завтра обо всём пожалею.

Но это будет завтра.

А этот день ведь только начался. Охренеть просто. А я уже хочу, чтобы он закончился.

Лида

Облокотившись на дверь, я слушала как мои родители ругаются. Они это называют: спорят. Причина спора — я. А если быть точнее — Князев и наша с ним "дружба".

Меня возмущало то, что родители до сих пор вмешивались в мою личную жизнь. Я уже не школьница. И даже не первокурсница. У меня есть своя голова на плечах и, вроде как, мозги в этой голове не просрочены…

Причину отцовского негодования я всё же узнала. И, откровенно говоря, была в шоке от того, что ни мама, ни папа не узнали в Князеве человека спасшего мне жизнь. И чуть было не отнявшего её… но об этом история умалчивает.

Но! Как выяснилось при разговоре с мамой, они так и не смогли встретиться с ним после случившегося, чтобы отблагодарить. По словам мамы, он избегал встреч, ссылаясь то занятость, то на что-то ещё.

Вот так и всплывают на поверхность детали. Детали, которые расставляют всё по своим местам.

— Ты не должен был говорить подобных вещей! — Мамин голос звенел от напряжения, — это нормальная реакция! Хочешь сказать, ты бы отреагировал иначе?!

Я приоткрыла дверь и вышла из спальни, прижимая сумочку к груди. Мелкими шажками переместилась в прихожую и наклонилась, чтобы взять в руки свои туфли. Я больше не могла здесь находиться. Мне уже было плевать, что у меня поднялась температура до тридцати восьми; мне было плевать на то, что я пока что не знала, куда мне идти. Но я точно знала, что больше и пяти минут не выдержу в стенах собственного дома. Князев был прав: мне пора было сепарироваться.

— Тебе нужно извиниться, — глухо произнесла мама.

Следом я услышала тяжёлый вздох папы. Возможно, он и сам это понимает. Но мужская гордыня — дело такое… упрямое. Даже и не знаю, чем закончатся эти разборки, но меня приободрял тот факт, что мама была на моей стороне.

Тихо приоткрыв дверь, я прищурилась, опасаясь быть услышанной. Глубоко вдохнула, втягивая живот, которого нет, и осторожно протиснулась в проём, оказываясь за пределами квартиры. На носочках просеменила до лифта и только там всунула ноги в туфли и вызвала лифт.

Я пока ещё не знала, куда мне идти. Перебирая в голове все возможные варианты, я кусала губы и ловила себя на мысли, что моё подсознание уже знает ответ.

Князев.

Зайдя в лифт, я достала телефон и набрала сообщение маме. Оповестив её о своём побеге, я открыла вызовы, задерживая взгляд на количестве пропущенных от Макса. По рукам пробежали стайки мурашек.

Я вышла на улицу и сделал глубокий вдох. Свежий вечерний воздух пропитал лёгкие и мне стало совсем немного легче. Я опустила голову, глядя на свои ноги, обутые в туфли. Наверное, это была плохая идея, так как слабость возрастала, а моё состояние, кажется, только ухудшалось.

— Идиотка, — беззвучно произнесла, закрывая глаза, — это ж надо было додуматься…

Я прошагала на высоких каблуках примерно десять минут. Стискивая в пальцах телефон, всё ещё раздумывала над тем, кому мне позвонить: Маше или Максу? Выбор был невелик. Уверена, что Маша найдёт для меня время. Что же касается Князева… я вообще не была уверена, что он ответит на мой звонок.

Моя голова разрывалась не только от мигрени.

На мгновение мне даже стало страшно. От неизвестности. От собственной беспомощности и внутреннего раздрая. Ком в горле мешал дышать. Крепко сжимая челюсть, я остановилась. Посмотрела на телефон, прочла сообщение от мамы. Шмыгнула носом, собирая сопли, и опустилась на ближайшую скамью.

Тяжело и медленно дыша, я снова сомкнула веки. Мои волосы, до этого аккуратно заведённые назад, растрепал ветер, и у меня даже не было сил собрать их в хвост.

— О! Смотри-ка! Девушка, скучаете? — я вздрогнула, услышав незнакомый мужской голос поблизости.

Что? Этого только мне хватало…

Сделав вид, что обращаются не ко мне, я поднялась со скамьи и на ватных ногах поплелась в сторону ближайшего супер маркета.

— Эй, ты куда?! Стой!

Мой шаг ускорялся. Как и сердцебиение. Пульс… мысли в голове. Больное воображение. Всё вместе.

Я продолжала молча идти в сторону магазина, стараясь не обращать внимание на двух парней, увязавшихся за мной. Хотя… это было сложно. Почти невозможно.

— Кс-кс-кс, — совсем близко. Так близко, что я подпрыгнула на месте и, волчком прокрутившись, оказалась лицом к лицу с незнакомцем. — Привет!

Широкая и хмельная улыбка не вызвала во мне ничего, кроме отвращения. Оно проползло по моей глотке, задерживаясь на корне языка, и вызывая у меня мелкую дрожь. Успокаивало лишь то, что ещё было не слишком поздно. Половина десятого вечера. Людей на улице ещё полно.

— Пока, — шаг назад в попытке ретироваться.

— Ээй, — я почувствовала крепкую хватку на своём предплечье и, зашипев, дёрнула рукой, — да куда ты? Постой! С тобой познакомиться хотят!

— Я не хочу! — снова дёрнула рукой, — отпусти!