— Лита, сегодня у тебя особое занятие.

— Наставница?.. — удивительно большие в юном возрасте глаза смотрят на женщину с непониманием.

— Ты знаешь, что никто из воспитанников не знает своих родителей. Это непреложное правило. Я тоже не в курсе, кто они. Ты понимаешь, зачем это делается?

— Воспитательному процессу нельзя вредить, все дети должны находиться в равных условиях, — заученно, но вместе с тем вполне осознанно отвечает рыжая пигалица, продолжая гипнотизировать своими глазищами опытную метиллию.

— Условия… не всегда равны. Невозможно исключить отличия в способностях у разных детей, равно как никто не вправе мешать разным способностям проявляться и развиваться. Поэтому главная причина всё же кроется в воспитательном процессе… Понимаешь меня, девочка?

— Да, наставница. Пока понимаю.

— Когда-то давно было введено ещё одно правило. Так же, как и прочие, направленное к интересам воспитания. О нём известно наставникам… но не воспитанникам. По крайней мере, не всем. Так нужно.

— Правило?..

— Да, Лита, правило. Я расскажу, пришло время. Оно кажется простым — по видимости, но не по сути. Если у ребёнка нет за спиной рода — он должен об этом знать. Воспитатели сами решают, когда именно он готов к этому знанию. Ты — готова. Поэтому слушай внимательно и запоминай. Твои родители погибли, служа Экспансии. Мама была валькирией, а папа… папа поддерживал маму в её служении человечеству.

— Я… одна?.. — растерянность девочки сменилась какой-то детской обидой. Она нахмурилась, отворачиваясь от метиллии. И без того нескладное девичье тельце всё скукожилось, сделалось совсем уж жалким.

Моё сердце пронзило мучительным уколом сочувствия к юной дочери Республики. Захотелось сжать её в объятиях до скрежета зубовного. Я с трудом пересилил непроизвольный рефлекс. Жутко, когда дети остаются одни. Так не должно быть. Точно подтверждая эту мою мысль, метиллия поймала воспитанницу за подбородок и повернула хмурое личико со следами отчаяния к себе. Посмотрела в глаза — твёрдо, прямо.

— Нет. Ты не одна. Республика никогда не бросает своих дочерей. Особенно дочерей, чьи родители приняли смерть ради будущего объединённого человечества. Республика берёт тебя под своё крыло. Ты готова стать её, и только её дочерью?..

— Я… да, готова, — упрямо сжала губки рыжая.

В её взгляде проступило нечто, от чего по моему телу пробежали мурашки. Какое-то запредельное, просто непредставимое упрямство.

— Тогда слушай меня внимательно. Слушай, и запоминай каждое слово, — голос наставницы окреп, он впечатывался в мозг пигалицы калёным железом смыслов. — Республика даёт тебе выбор. Ты вправе избрать любой жизненный путь. Самые серьёзные технические вузы легко распахнут перед тобой свои двери. Ласточки и прочие фракции с радостью примут в свои ряды новую сестру. Условие одно: уже сейчас ты должна учиться за двоих. Должна готовить себя к будущему. Потому что отныне ты — это и есть весь род О’Сильд. Республика даст многое, но и ты должна широко распахнуть свой разум, чтобы вобрать мощный поток поддержки. Готова?..

— Я… принадлежу роду О’Сильд?..

— Да. На тебя отныне смотрит вся Республика. И ты можешь начать свою Экспансию уже сейчас. Будь достойна рода, покажи, что он не оборвался со смертью родителей. Сможешь?..

— Наставник А’Райли много рассказывал про род, про то, насколько важно поддерживать его честь и благополучие… Но одна… Вытянуть род… — впрочем, сгорбленная фигурка уже распрямлялась. Плотно сжатые губы разглаживались. Снежка думала и, по мере того, как она приходила к каким-то своим выводам, вся её повадка приобретала какую-то одухотворённость, осмысленность.

— Республика поможет. Для того я и поведала про тяжесть доставшейся ноши уже сейчас. У тебя ещё есть время до выхода во взрослую жизнь. Ты сможешь подготовиться, создать нужную базу. Мы поможем. Все наставники тебе помогут.

— Моя мама была валькирией… Могу и я… стать кошкой?.. Нам говорили…

— Ты — можешь, — в голосе метиллии появились победные интонации, воспитанница пришла именно к той мысли, к которой её хотели подвести. — Но только ты. Фракция заботится о детях своих пернатых чад… Но Лита. Ничто не даётся просто так. Чтобы пройти посвящение в валькирии, нужно показать себя достойной. Любому. Исключений не бывает. Тебе лишь представится шанс показать себя немного раньше остальных.

— Это всё равно много! — теперь девочка казалась выше, чем была до начала этого сложного разговора. Слова наставницы её буквально окрылили. — Я буду стараться! Вы поможете?.. Подскажете, в каком направлении развиваться?..

— Конечно, девочка, конечно… — и суровая наставница нежно потрепала воспитанницу по щеке, почти неслышно добавив. — У меня у самой такая же пигалица на Верну-три бегает…

Не знаю, услышала ли последнюю реплику суровой наставницы Лита, но юная республиканка подалась вперёд, чтобы таким же исполненным доверчивости жестом нежно потереться о гладящую её щёку руку. При этом полный обожания взгляд рыжей был обращён прямо в глаза метиллии…

…Следующая сцена возникла почти без перехода. Что-то подсказывало: прошло совсем немного времени с описанных ранее событий. Рыжеволосая Лита идёт по коридору. Вот она останавливается перед дверью. Та с явной неохотой протаивает, открывая широкий проход. Юная нимфа хмурится, сжимает губки и делает шаг вперёд. Получается немного деревянно, но она не отступает.

Перед снежкой предстаёт сравнительно небольшое помещение, плотно уставленное… тренажёрами. Да, это явно тренажёры. Сложная система — даже сложней, чем в стандартной тренировочной зоне. Имеются здесь и такие, которых я до того не встречал. Хотя нет… что-то похожее было на моём крейсере. Точно! В той самой зоне, где тренировался десант. Что-то для отработки действий в невесомости.

Словно в подтверждение моих мыслей, взгляд пигалицы выцепил обитателей помещения. Все девчонки, ни одного парня. Все заметно старше Литы. И все, как одна, метиллии.

Снежка не спешила подходить. Она замерла по центру помещения, будто чего-то ожидая. Лита не боялась, а по рисунку мимических мышц лица можно было прочесть какую-то не от мира сего, даже фанатичную немного, решимость. Первой на присутствие юной республиканки отреагировала девчонка, до того отрабатывавшая движения с утяжелителями — что-то вроде бега на лыжах, но только под давлением массы, превосходящей изначальный вес тела. Отставив свои «лыжи», пепельноволосая покинула зону тренажёра. Вышла на центр зала. Встала напротив рыжей.

— Лита, кажется?.. — протянула она.

— Да.

— Ты ошиблась дверью. Здесь тренировочная зона метиллий, — сбоку подошла ещё одна дочерь звёзд, вытирая гигиеническим полотенцем шею.

— Я знаю. И тем не менее буду тренироваться здесь.

— Не дури, — нахмурилась первая. — Тут нагрузки под нашу физиологию. Да и мелковата ты ещё…

— Плевать! — рыкнула снежка, подаваясь вперёд. — В валькирии не берут слабачек.

В зале повисла тишина. Метиллии ошарашено переглядывались. Нет, они не имели ничего против юной упрямицы. Они реально не понимали, зачем ей это. Зачем изводить организм нагрузками, к которым её ветвь не приспособлена — да и из их собственной ветви подходят далеко не все. Нужно иметь проявившуюся в генетике предрасположенность. Из-за плотного переплетения ветвей она возникает далеко не у всех метиллий.

— Наставница в курсе? — не зная, что сказать, спросила девочка сбоку.

— Да. Она сказала, что это только мой выбор.

— Странно… — растерянность первой была очевидна. — Ты тут уработаешься, дурёха. Мы не из вредности тебе это говорим…

— Я знаю. Спасибо, что проявляете заботу, — и Лита изобразила вполне натуральный церемонный поклон, от которого девчонки вокруг растерялись ещё более.

— Ну, раз наставница не против… — махнула рукой старшая. — Меня Варна зовут. Раз ты всё для себя решила, я помогу тебе освоиться.

— Спасибо, Варна!

— Не благодари, — нахмурилась метиллия. — Не за что тут благодарить… Вот если бы я тебя взашей вытолкала — тогда да, а так…