Он кивнул.

— Спасибо. Не могли бы вы сказать, где найти магазин одежды? — На нём до сих пор байкерский наряд. Как Андрус это выдерживает? Кожа продолжала натирать ему яйца. — Я… авиакомпания потеряла мой багаж, — солгал он, не желая объяснять, почему явился без дополнительной одежды.

— Дальше по коридору, направо. Там несколько магазинов.

— Спасибо. — Он обернулся в момент, когда Гай неторопливо подходил, с раздражением на лице. Вероятно, из-за того, что предпочёл бы находиться дома с Эммой и… и… и… Проклятье. Он никак не вспомнить его имя. Кукамонга? Ка-пой-пой? Короче, с ребёнком. Томмазо проигнорировал Гая, притворившись, что они незнакомы, но затем замедлил шаг, когда дошёл до другой стороны вестибюля, просто чтобы услышать…

— Что? — заорал Гай. — Что значит, у не осталось номеров? Я уничтожу твою душу и превращу тебя в дымящуюся кучу навоза, если ты немедленно не исправишь это!

Томмазо улыбнулся и пошёл дальше. Гай может сколько угодно кричать, но не способен превращать людей в навоз.

«И мне достался последний номер».

— И это всё? Не может быть! Это бесчеловечно. — Томмазо покосился на аккуратно сложенные стопки яблочно-зелёного и мандаринового цветов рубашек для гольфа, бермуд оттенка щербет и клетчатых брюк для гольфа.

Продавец, молодой человек лет двадцати с торчащими светлыми волосами, показал на бутик одежды напротив.

— Вы смотрели в «Солнечной хижине», сэр?

Томмазо чуть не вырвало на свои же туфли из итальянской кожи за две тысячи долларов, которые так не сочетались с кожаными брюками.

— В магазине продаются только купальники.

Будь он проклят, если появится перед своей парой, чтобы сгладить ситуацию, в плавках.

«На самом деле… может, это не такая уж плохая идея. Я очень даже…»

Как раз в этот момент он заметил, как мимо проходит его будущая женщина, уже одетая в брюки цвета хаки и чёрную футболку для гольфа.

«Она переоделась. Милостивые боги, это её версия вечернего наряда? Не паникуй. Уверен, что это просто рабочий костюм».

Рядом с ней шли два пожилых джентльмена, которые казались слишком радостными и внимательными, смеялись и говорили гортанным голосом, чтобы произвести впечатление своей мужественностью.

«Ублюдки. Отойдите от моей женщины».

— Позвоню своему портному в Лос-Анджелесе, — сказал Томмазо продавцу, а затем быстро вышел из магазина, следуя за своей женщиной и двумя мужчинами. Троица вышла из главного здания, в котором располагались холл, лаундж и магазины, и направилась к ресторану… или, возможно, частному клубу для посетителей. На улице уже стемнело, и он надеялся, что девушка не заметит, как он идёт сзади и подслушивает.

— О, — сказал один из мужчин, — у меня исключительно сильный замах. Ха-ха.

— Ну, а полёт моего мяча длиннее, — сказал другой мужчина. — Я покажу, если захочешь? Ха-ха. — Он смеялся так, словно ему в задницу засунули дубинку.

«Милостивые боги, моя женщина не будет потворствовать кучке похотливых стариков, чтобы заработать деньги».

Томмазо сопротивлялся желанию подбежать к ней и затащить в эту же секунду к себе в номер. Но оставалась проблема — нужно сначала объяснить, что всё произошедшее между ними во время последней встречи, не отражение его истинного «я». Он джентльмен. Смертоносный, но утончённый. Дисциплинированный, но быстрый. Обученный солдат армии богов, с плохой репутацией. И хотя он никогда не сможет отгородиться, в состоянии предложить ей умопомрачительный секс и финансовую безопасность. Он может заставить её чувствовать себя избалованной, как принцесса. Чёрт, он даже купил для неё виллу на холмах Голливуда с таким видом, который одобрила бы любая женщина. А ещё там есть гардеробная, за которую любая женщина убила бы. Он только надеялся, что эта девушка не будет упрекать его за поведение. Гардеробная не виновата в том, что он связал её там. А гардеробная действительно впечатляющая.

Томмазо вошёл в, уютно освещённый, коктейль-бар, воздух которого наполнял бархатный джаз, и понял, что здесь проходит дегустация вин, о которой упоминала портье. Комната с большим камином в дальнем конце, заполненная парами и группами смеющихся пожилых мужчин, и официантами, занятыми наполнением бокалов.

Томмазо осмотрел пространство в поисках своей цели. Почему он не спросил у портье имя девушки? Вероятно, потому что был так отвлечён потрясающими изгибами и вызывающей восторг одеждой его пары.

— Вы, должно быть, ищете стейк-хаус, — донёсся мягкий женский голос.

Томмазо повернулся, и разум натолкнулся на стену, которой раньше не было, и которая мешала думать, говорить и действовать как обычному человеческому существу.

— Вы в порядке? — спросила женщина, глядя на него тёплым взглядом карих глаз, в которых можно было утонуть. Но меньше дня назад в этих глазах сверкала ярость.

«Стойте-ка. Почему она не убегает и не кричит на меня? Неужели забыла тот инцидент?»

— Мы встречались раньше? — осторожно поинтересовался он.

Она улыбнулась, растянув слишком чувственные для слов, слегка полные губы, с глубокой ямкой на верхней губе. Ему мгновенно захотелось поцеловать эти губы и провести языком по каждому плавному изгибу.

Внезапно её улыбка растаяла.

— Нет. Думаю, что запомнила бы, — коротко ответила она. Как странно. — Особенно с учётом того, что вы одеты, как на съезд Безумного Макса или байкерского ралли. На курорт не приезжают в такой одежде, — добавила она.

Томмазо не уверен, сказала ли она это, как комплимент, оскорбление или просто замечание.

Он взглянул на чёрные кожаные брюки и облегающую белую футболку. Томмазо действительно выглядел грубовато, но внешность лучше всего описывалась как рок-звезда а-ля Ленни Кравиц или классический секс-символ Джеймса Дина. Она определённо сказала комплимент. Но кого, чёрт возьми, это волнует? Почему она не убегает и не кричит на меня?

Он подался немного ближе, глядя ей в глаза. Чёрт возьми, она потрясающе пахнет.

— Ты уверена, что я тебе нисколько не знаком?

С непроницаемым выражением лица она сказала:

— Ты телезвезда? Тогда, я видела тебя.

Её зрачки расширились на долю секунды. Она лгала. Эта крошка понятия не имела, кто он, но не хотела, чтобы он чувствовал себя плохо.

Ладно, это может быть скрытым благословением. Но с другой стороны… Что, чёрт возьми, происходит?

Томмазо мало помнил, но точно видел эту девушку связанной, а потом убегающую от него. А ещё помнил, как она покидала вечеринку одиночек в Лос-Анджелесе, в этом нет никаких сомнений. Они прошли мимо друг друга, когда она выходила, а он входил. На момент их взгляды пересеклись, и Томмазо понял — по тому, как его друзья находили пару, она — единственная. Он увидел её, и что-то произошло. Он захотел… почувствовал и… Проклятье, ему просто было нужно. Он никогда ни в чём не нуждался. И нет, его жизненные удобства нельзя принимать за потребности. Они — образ жизни. Способ привнести цивилизацию в его проклятое существование. И не ошибся: когда посмотрел ей в глаза на той вечеринке, почувствовал такую необходимость в ней. Чёрт возьми, очень сильную. Он успел сделать два шага внутрь, прежде чем желания потянули его назад за воротник рубашки из органического хлопка, развернули и похлопали по плечу, пока девушка ждала, когда парковщик привезёт её машину. Она повернулась к Томмазо, и мир замедлился. После этого он мало что помнил. Но сейчас, в этот самый момент, глядя в её широко раскрытые глаза, мир словно ускорился. Ускорился так, как машет крыльями колибри… как танцуют Ча-ча-ча…

Томмазо откашлялся, стараясь, чтобы его глубокий голос звучал ровно, демонстрируя контроль. Точно, как учил папа.

— Мне жаль, но я не знаменитость. Ты просто показалась мне знакомой, поэтому подумал, что, возможно, мы где-то встречались раньше, — солгал он.

— О. Прости. — Она выглядела смущённой, и именно тогда его осенило; она не была заинтересованной. Ни капельки.