Лицо княгини сделалось глубоко задумчивым.

- Когда вы хотите назначить дату помолвки? – осторожно поинтересовалась ее светлость. Быстро же она прошла стадии принятия и смирения.

- Никакой помолвки, сразу свадьба. Ровно через две недели.

Вот сейчас Ирвана Робурская была по-настоящему потрясена, став похожей на обычную мать, которое неожиданно огорошило любимое чадо.

- Но как?! – и столько муки было в этом вопросе, что я прониклась сочувствие.

- Я был тяжело ранен, это всем известно. Находился при смерти. Как ты помнишь, указ его величества о женитьбе в подобных случаях без промедления никто не отменял. Мы им воспользовались.

- Воспользовались, - слабым эхом откликнулась княгиня, в глазах рос ужас осознания.

- Две недели! – она подскочила с места.

- Две недели! – нервно прошагала из одного угла кабинета в другой.

- К хляби! – внезапно выругалась. – Кто не успеет пошить наряды, виноваты сами.

- Платье берет на себя его высочество, - торопливо вклинился в монолог матери Дарье.

- Ха! – ее сиятельство резко крутанулась на месте, ткань подола хлестнула по ногам. – Платье он, может, и берет, но шить будут под моим контролем! Маг жизни, надо же… Как только позволил ее тебе забрать.

Думается, принц характера моего испугался, ну и стражей. Они бы его похождения на раз прекратили, сделав очень верным мужем.

А приданое мне, оказывается, можно было и не приносить. Я сама по себе приданое. Вот так.

- Не переживай, - это уже мне, - Робурские свое никому не отдают. Ты наша. А свадьбу мы устроим такую, что двор позавидует.

Не знаю, что там было между Дарье и Далмаром, раз матушка так отреагировала на упоминание о принце, может, девицу какую по молодости не поделили, но от многообещающего взгляда ее сиятельства я содрогнулась. В детстве я тоже мечтала о пышной свадьбе, однако став старше поняла, что пытка и аристократическая свадьба, они если и не прямые синонимы, то где-то рядом.

- С вашей помощью, - кивнула, принимая свою судьбу - меня одарили понимающей улыбкой.

На обеде я чувствовала себя очень ценным приобретением семьи Робурских. Мне ласково улыбались, не забывая активно откармливать, на меня вываливали ворох информации… Голова шла кругом от того, что следовало сделать до свадьбы, и когда мы вышли, наконец, на улицу, я вздохнула с облегчением. Излишняя активность княгини – завидная энергия в таком возрасте – была несколько обременительна, впрочем, расстались мы практически друзьями. Княгиня даже обняла и потребовала навещать ее в любое время дня и ночи.

Карета катила по Городу, где вечер готовился шагнуть сумраком на мостовые, а затянувшееся к обеду тучами небо начало нежно розоветь на западе. В окнах зажигали огни, прохожие торопились домой, а молодежь, наоборот, собиралась шумными группами около таверн. Народ здесь был разный, но в отличие от Серой зоны, одет в разы приличнее.

Следы прошлых битв уже стерлись со стен, кое-где были заметны новые постройки, а так… Город, как Город. Довольно чистый, с милыми тавернами, около которых в кадках топорщили голубые колючки какие-то мелкие деревца. И фонари здесь тоже были. И пахло приятно: свежим хлебом, жаренным мясом, навозом, впрочем, тоже пахнуло пару раз, но я видела, как шустро здесь убирали грязь: кучка навоза поднялась коричневым шаром в воздух и понеслась к специальной бочке.

- На поля потом отвезут, - ответил на мой невысказанный вопрос Дарье.

Карета выкатилась к набережной, где изумрудного цвета волны бились о гранит, на воде фланировали разного калибра лодочки, величаво проплыл белоснежный парусник.

- На той стороне, через мост, владения белых, правее от нас к побережью живут красные, левее от белых обосновались зеленые. Центральная бухта – общие владения.

Я рисовала в голове карту Города. Получается, река – естественная граница белых с зелеными против синих и красных. Интересный расклад.

- Но эта полоса домов у воды, пара островов в центре и дальше, на север, где Серая зона и пригороды остались за отступниками, - голос Дарье сделался глухим, он явно пребывал мыслями в прошлых битвах. – Мы потратили много сил, выбивая их из домов, потом начали уничтожать с жильем.

Я поежилась, заметив потемневший от сильного пожара кусок набережной.

- Последняя зачистка, - заметил мой взгляд Дарье, - пять лет назад обнаружили гнездо отступников у себя под носом.

- А Серая зона? – не удержалась я от вопроса. – Почему ее так?

- Там были бедные районы, плюс склады, целый лабиринт. Пришлось выжечь подчистую.

О том, сколько людей погибло, я спрашивать не стала…

Наша изящная с богатой отделкой карета на узких улицах пригорода смотрелась принцессой на помойке, а потому нас провожали удивленные взгляды соседей.

Около знакомой калитки я спрыгнула сама, прямо в грязь, оставшуюся после недавно прошедшего дождя. В воздухе пахло свежестью и весной, сердце предвкушающе бухало в груди.

- Тыгдлар! – я ворвалась во двор, вихрем пронеслась к домику, за спиной ругался князь, явно не одобряя моей беготни без прикрытия.

Распахнула дверь, знакомая фигура повернулась от печки, вставая.

- Тыгдлар! – я рванула к ней и замерла, натолкнувший на застывший взгляд ставших выцветшими глаз.

- Тыгдлар, - просипела, в ужасе прижимая ладони ко рту. Щекам стало горячо. – Как же так?!

- Такое случается со старухами, - спокойно усмехнулась Тыгдлар. – Не знала? Старость, называется. Ты тут ни при чем, так что не реви.

Я всхлипнула, оттерла слезы, припоминая то, что не замечала раньше. Как щурилась бабуля, когда шила, как сердито терла после этого глаза, как морщилась, глядя на солнце. Похоже, тюрьма не прошла для нее даром. Моя пропажа, арест, разделение с детьми, допросы… Вот болезнь и начала прогрессировать.

- Не реву я, - возразила, осторожно обнимая Тыгдлар.

- От тебя сыростью пахнет, - заявила бабуля, прижимая меня к себе своими ручищами.

- Ничего, - я заставила себя бодро улыбнуться, вдыхая знакомый запах копоти, гари и лавайхи, - не страшно. Сейчас вызовем целителя, я заплачу, он поправит.

- Был уже целитель, - отрезала бабуля, - мальчонка тот, из белых, прислал. За что ему спасибо, хоть глаза болеть перестали. Тебя я вижу, смутно, правда, а большего сделать нельзя. Лучше скажи, как ты. Мне твое письмо читали. Это правда, что дети вернулись в семью?

Я отстранилась, прошлась по комнате, вбирая в себя то, что стало прошлым. Моим прошлым.

- У меня все хорошо, через две недели выхожу замуж. И ты, как моя единственная родственница, обязана быть на свадьбе. О наряде не беспокойся, сама куплю. Про детей все правда. Они с отцом у подземников. Ты можешь их навестить, если хочешь. И знаешь, давай ко мне, а? Что тебе здесь одной делать? У Дарье дом большой, комната найдется.

- Подземники, - бабуля тяжело вздохнула, прикрыла глаза, села на табурет. - Как думаешь, они не будут против одной слепой старухи? Тяжко мне стало в Городе. На солнце смотреть не могу – голова болит.

Я присела перед ней на корточки, взяла ее руки в свои.

- Точно хочешь уехать?

Она же единственная в Городе, кого я могу назвать семьей!

- Опять ревешь, - сердито поджала губы бабуля, - будешь много рыдать, станешь некрасивой, и твой муж тебя разлюбит. Кто он, кстати?

- Синий, - призналась честно, - князь.

- Всегда знала, что Город тебя вознаградит, еще когда первый страж к тебе прилип.

- Спасибо, - я положила голову к ней на колени, - за то, что не спрашивала, не гнала на улицу. За то, что подобрала и дала еду. За то, что не испугалась стража.

- Испугалась, - фыркнула бабуля, гладя меня по голове. - Чтобы я какой-то там жухлой зелени испугалась? Скажешь тоже.

- Тогда я попрошу завтра прислать повозку и помочь тебе собраться. На свадьбу приедешь? Обещаешь?

- Чтобы я оставила тебя одну на растерзание синим в такой день? Конечно, приеду. Все, хватит мокрость разводить. Иди давай, твой жених уже весь двор истоптал.