Так что я пока решил не спешить и подождать Виола с новостями. «Бросский метод» хорош, но это очень больно.

Первым делом мне надо было понять, какой у меня теперь статус. Пусть для части Ярошевой дружины я был героем, а для самого советника Феокрита ещё и спасителем, следовало помнить, что изначально меня везли в Моредар, как преступника.

А значит, Феокрит сбагрил меня в это захолустье не просто так… Думаю, он использовал для этого всё своё влияние советника и вступил в прямой конфликт с Левоном. А если так, то меня спрятали здесь, пока все страсти не улягутся.

Этот вестник детской наивности Феокрит думал, что это как-то остановит Левона Кровавого, но от светлого законника я ничего другого и не ожидал. Наоборот, подосланному убийце будет даже проще в загородной резиденции, чем в городе, но это были уже мои проблемы.

Одно я понял сразу — пока что гулять по Моредару мне нельзя.

Креону я так и не успел увидеть, ей срочно пришлось уехать в город. Появились какие-то вести о её наставнице Агате, и чародейка сорвалась в Моредар, не задумываясь.

А я точно знал, что она хотела спросить у меня об Агате. Я помнил, как она рванулась ко мне там, в храме Моркаты, едва услышала имя наставницы.

Бард ведь говорил, что она ещё порывалась «согреть» меня в постели, пока моё тело исцелялось от травм. И моя чуйка сразу подсказала, что вестница хитрости Креона просто-напросто хотела воспользоваться моим бессознательным состоянием. Может быть, тренированный разум Всеволода и смог бы выставить какой-нибудь барьер, но это не имеет смысла, если женщина-маг знает точно, что ей искать.

Так что озабоченность барда чародейкой сослужила мне отличную службу. Иначе бы алтарница узнала, что наставница — это её мать.

Я не мог предугадать всего, что могло произойти. Может, Креона бы просто взревновала меня к Агате… Нет, это глупая мысль, как Хморок я не боялся ревности Креоны. С точки зрения богов, это вообще смешно — они обе жрицы Моркаты, а значит, являются проводницами богини в этом мире.

Скорее всего, Креона ещё настойчивей стала бы искать наставницу, но секрет Агаты принадлежал не мне. Нельзя было по глупости, просто потому что распухшая нижняя чакра ударила меня в мозг, потерять такую великую союзницу.

Магистр, Дочь Луны из монастыря Холода, член Совета Камня… Агата была мне нужна. Да и, честно признать, я всё же питал к ней некоторые чувства.

Вернувшись в имение, целый час я медитировал в прекрасном саду, продолжая восстанавливаться. Ну и просто наслаждался роскошью, по которой так соскучилась душа Всеволода.

Потом я вернулся в покои, потому что симпатичная служанка, которую я до этого ещё не видел, сообщила, что уже накрыто на стол.

К сожалению, та послушница-целительница из Храма Сияны, с которой я впервые проснулся здесь, куда-то исчезла. Если у меня с ней что-то и было, то наверняка всё, что она могла выведать, уже знает Феокрит. Оставалось надеяться, что разум Всеволода смог защитить хоть какие-то крупицы информации.

Кстати, о крупицах… У служанки я тоже попытался разузнать что-нибудь о советнике Феокрите Разумном, или о бывшем владельце Виоле Сладкопесенном.

Оказалось, его иногда так и называли — просто «Сладко́». Но это было до того случая с убийством брата. Потом о Виоле требовали забыть, хотя его верная прислуга не верила, что он это мог сделать.

— А кто мог сделать? — ненавязчиво спросил я, откусывая яблоко и глядя, как служанка по имени Тая убирает со стола.

— Ох, господин Малуш, ваше благородие, разве нам позволено задумываться о таких вещах⁈

Я улыбнулся девушке. Одета молодая служанка была, как и положено — в чёрное платье с белым накрахмаленным фартучком и воротничком, закрывающим шею. Приталенная одежда отлично подчёркивала её стройную худенькую фигуру, особенно когда девушка наклонялась над столом, чтобы дотянуться до очередного блюда.

Я в очередной раз заподозрил, что прислугу сюда подбирал лично Виол. Очень уж он неравнодушен к таким худышкам… И что было не менее важно, так это полное отсутствие магии в девушке — не было даже намёка на источник силы.

И это вызвало у меня лёгкую улыбку. Значит, бард тоже осведомлён о том, что женщины в сексе способны вскрывать мужские чакры и разум.

Служанка мило мне улыбнулась, заметив мой взгляд, но её глаза стрельнули тревогой. Тая боялась, что огромный бросс потребует от неё чего-то большего, чем просто накрывать на стол.

Ох, да она, кажется, влюблена в своего хозяина Виола? Любовь — это хорошо, и надо будет поставить мысленную заметочку…

Смущённую служанку я отпустил, а сам после трапезы продолжил восстанавливаться, гоняя бросскую кровь по венам и заново заставляя её заботиться о своём теле. У крови сохранилась память, что она сама чуть не уничтожила меня, и приходилось раз за разом силой воли возвращать ей былую ярость.

И всё же бросская кровь хороша! Разглядывая себя в зеркале, я улыбался. Шрамы, паутиной оплетающие всё моё тело, превратились в тончайшие ниточки, и готовились исчезнуть… Переломанные и треснутые кости срослись, будто ничего и не было.

Так же пришлось вспомнить техники, доступные Всеволоду Тёмному. Вот только была некоторая сложность в их переносе на магию огня и воздуха…

Я наконец встретил управляющего поместья, но моя радость была недолгой. Зиновий, как он представился, не мог ничем мне помочь в моих расспросах, а вот избавиться от его компании оказалось очень трудно.

— Его сиятельство советник Феокрит? Это вельможа высшего склада ума, моё уважение к нему не имеет границ, и я очень рад служить… — начал свою песню седой и немного пухлый Зиновий, — Кстати, он очень просил, чтобы вы дождались его приезда и не покидали эти владения.

Я быстро понял, что от него совершенно ничего не узнаю. Хуже всего было то, что, пока он был рядом, то отвечал за всех, не давая никому и рта раскрыть.

«Наша милая Тая, я уверен, тоже считает господина советника прекраснейшим человеком…»

«Наш Прохор, я уверен, не может сказать о его благородии Виоле Сладкопесенном ничего плохого…»

Зиновий, конечно же, порывался сам познакомить меня с обитателями и всё мне показать: и конюшню, и оранжерею, и баню, и кузницу, и часовню… Но его назойливость оказалась страшнее, и я решил скрыться от него, когда тот отвлёкся.

Я мог гулять по имению, но мне не всё было позволено — например, у меня не было доступа в правое крыло главного особняка. Когда мне об этом сказали стражники, дежурящие у двойных дверей, я не особо удивился, но сразу почувствовал дикий интерес.

Значит, Феокрит держит там какие-то свои секреты. А какие секреты могут быть у магистра магии воздуха? Ясное дело, магические.

Мне стоило усилий успокоить зуд в мозгах, требующий утолить жажду знаний, и я больше не делал попыток проникнуть в то крыло. Потом, всё потом…

Выйдя из особняка и украдкой оглядываясь, нет ли рядом назойливого управляющего, я вдруг почувствовал на себе взгляд. Такой особый, прожигающий будто бы до чакр.

Удивлённый, я уставился на часовню Южных Богов, чей шпиль возвышался над деревьями. Она будто бы приглашала меня к себе, мне даже послышался неразборчивый шёпот на грани слышимости…

Вздохнув, я двинулся к часовне. Ну, раз боги приглашают на разговор, надо идти.

Поднимаясь по белым мраморным ступеням в скромную часовню, вдвое меньше виолова особняка, я вспоминал роскошные и огромные Храмы Света в своём прошлом мире. Везде эти светоносцы одинаковы, всё их к золоту тянет, к блеску, к яркости.

Над двойными дверями застыли на фресках южные боги — с двух сторон они тянулись к ветви в центре. Я даже постоял, про себя пытаясь понять всю абсурдность, каким образом жрецы Южных Богов сами рисуют Вечное Древо на своих стенах, но в то же время игнорируют веру Лиственников.