Варварская кровь, соскучившаяся по доброй схватке, мгновенно вспыхнула огнём, и мои губы озарились счастливой улыбкой. Где-то во мне заурчала довольная душа Малуша, вдруг осознавшая, что воин тоже может помогать своим ремеслом.

А вот такое служение Древу нам гораздо больше нравилось! Шиповниковая Ветвь, говорите? Ну, пусть будет Шиповниковая…

— На! — моя дубина, свистнув, просто вошла в пасть прыгнувшего упыря и снесла ему мгновенно обуглившуюся голову, — Грязь!!!

«Я могу направить братьев на путь истинный». Гениальность этой мысли, проскользнувшей во время боя, чуть не оглушила меня.

Если силы зла пронзили Лиственную Веру псевдо-праведной ересью, то может ли такой воинственный бросс, как я, точно так же изменить лиственников изнутри?

Ведь мы уничтожили Орден Света, потому что они просто не подозревали, что наш яд находится прямо в их текстах и головах. Это мы, Тёмные Жрецы, искусили усомнившихся паладинов, поставив их к нам на службу.

И в этом мире я единственный, который знает правду о Бездне и её методах. Я ведь тоже могу ходить из города в город и доказывать, что иногда нужно не только молиться, но и брать оружие в руки, чтобы наказывать зло. Буду объяснять, что со злом нужно сражаться. Что враги только и ждут, когда лиственники склонят головы.

«Если над тобой занесли топор, смиренно склони голову, и не позволь страху и гневу завладеть тобой. Твоя душа должна встретиться с Отцом-Небом чистой и незамутнённой».

«Склони голову ниже, обнажи шею, чтобы палач не злился ещё больше и не уничтожал свою душу!»

«Смиренно склони голову, чтобы послужить праведным примером врагу твоему».

Тексты из писаний Ордена Света, всплывшие в моей голове, только ещё больше разозлили меня.

— Какими нужно было быть идиотами, чтобы поверить в это⁈ — вырвалось у меня. Снеся голову очередному упырю, я даже поднял глаза к небу, где мне почудился силуэт Древа.

Мимо пронёсся медоёж, перехватив прыгнувшего прямо на меня упыря, а я так и стоял, застыв в удивлении. Моё сознание на мгновение будто бы раздвоилось, и я снова увидел себя Хмороком, издали наблюдающим за вселенским Древом.

Хморок тогда прозрел… Понял, что и Вечная Ночь, и Вечный День одинаково плохи для Вселенной… И надо просто сохранить этот мир таким, какой он есть, не дать ему исчезнуть…

— Да твою ж расщелину! — зарычав, я тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

Тут же, вытянув руку, я перехватил за шею очередного упыря, налетевшего сзади. Нет у меня времени на божественные видения!

— Жри, тварь! — я впихнул топорище в пасть монстру, и вспыхнувшая голова у него просто отвалилась.

Затем я побежал вдоль высокого забора, местами полыхающего огнём. Да где тут ворота-то⁈

Так, постой-ка… Вот же я вестник тупости! Варвар я, или не варвар⁈

И, недолго думая, я окутал себя плотным огненным щитом и, взяв короткий разгон, протаранил горящий забор плечом. Хрустнули брёвна, меня осыпало горящим крошевом, но забор устоял, а я просто отлетел.

Упав на землю, я выругался. Продрись небесная! Забор оказался крепче, чем я думал… А может, головой протаранить⁈

Пришлось даже влить в кровь побольше равнодушия Всеволода. Не-е-ет, однозначно, давать волю варварским инстинктам иногда опасно. А то так ведь и убьюсь прямо тут, башкой об забор.

Мимо меня, царапнув иглой по щеке, пронеслась туша медоежа. Бам-бам в последний момент подскочил и вогнал в забор передние лапы… Обгоревший частокол тут же рассыпался, и медоёж, грозно зарычав, исчез во дворе, оставляя за собой искрящийся след от углей.

— Умничка Бам-бам, — с опаской оглядываясь, прошептал я. Мало ли, вдруг кто услышит, что Десятый, бывший Тёмный Жрец, гроза Империи… и произносит слово «умничка».

Заново разгоняя в себе бросскую ярость, я метнулся в пролом следом за Бам-бамом. Тот уже носился по двору, загрызая всё, что пахло упырями. Кажется, один их запах злил медоежа до безумия, напоминая о своей жизни в неволе.

На огромных иголках Бам-бама, истошно визжа и мотая конечностями, висела пара пронзённых тварей, но медоёж даже не обращал на них внимания.

— Там-там-там! — передо мной возник Кутень, указывая на таверну. Дела у Креоны были совсем плохи.

— Ясно, — отпихнув очередного упыря, я метнулся ко входу.

Добежать до входа в таверну оказалось ещё тем приключением. Засевшие на крыше стрелки и маги не различали, кто есть кто внизу, и атаковали всё, что движется.

Поэтому пришлось двигаться юзом, шатаясь, ныряя и кувыркаясь, словно пьяный в стельку. Силой мысли я сместил свой щит кверху, уплотнив, но это сразу сделало меня уязвимым от атак со стороны.

Вход с перекошенными дверями оказался забаррикадированным, за ними виднелись сваленные в кучу шкафы и столы. Ха, вестники наивности, неужели они думают, что это остановит бросса⁈

Едва я подлетел к крыльцу, намереваясь снести препятствие и влететь внутрь, как понял — вестником наивности оказался именно я. Потому что щели баррикады вдруг огрызнулись стрелами.

— Чтоб вас, грязь! — я едва успел сместить щит, но пришлось всё равно отпрыгивать в сторону.

Тут же в боковом окне, закрытым приставленным дубовым столом, мелькнуло лицо. Рядом с ним загорелся магический жезл, с которого сорвался искажающий воздух залп.

— Ну смердящий ты!.. — вырвалось у меня, когда этот залп подхватил меня прямо в прыжке.

Невидимая сила снесла меня, будто разогнавшийся бык, и снова выбросила едва ли не в середину двора. Прежде, чем упасть, кувыркаясь, я снёс несколько хрустящих тварей.

Мгновение я лежал, слушая звон в ушах и глядя на звёздное небо, чуть заволоченное дымом. Однозначно, мне нужно больше силы.

— Там-там-там! — протявкал над ухом Кутень.

Дверь в комнату, где закрылась Креона, уже ломали. В окно стучался упырь.

— Да знаю! — проворчал я, чувствуя, как в моё онемевшее от удара тело медленно возвращается жизнь, — Как хочешь, но помоги ей, Кутень… Сожри всех, кто ей угрожает!

— Ням-ням-ням! — рыкнул цербер и нырнул во Тьму.

Я со стоном сел, так и слушая сквозь звон боевой клич засевших на крыше защитников. Неплохо они окопались, моё им бросское уважение.

Где-то рядом рычал медоёж, ревели глотки разрываемых им упырей, жалобно ржали лошади…

И плач девочки.

— А? — я едва повернул голову, — Какого хрена?

На входе в многострадальную конюшню, крыша которой уже занялась огнём, виднелся силуэт маленького ребёнка. И вправду девочка… За её спиной уже разгоралось зарево пожара внутри, метались тени лошадей в стойлах.

— Ну я же не пойду туда⁈ — удивлённо спросил я сам себя, понимая, что мои ноги без спроса уже подняли огромное бросское тело и мощными рывками бросают в сторону конюшни. Хотя почему без спроса? Все мои сущности, объединённые в одно «я», уже разрешили сделать это.

Рядом шлёпают по земле залпы, бросая в лицо пепел и грязь и вгрызаясь в нос палёной гарью. Нужно бежать быстрее! Девчонку услышал не только я — ещё несколько тварей сорвались в прыжке, их летящие тени уже повисли на стенах конюшни.

Я снова сдвигаю щит вверх, чувствуя, что на крыше целятся в меня.

Ведь это просто девчонка. Совсем чужая, лет шести-семи. Вокруг столько страданий, и моя цель совсем в другом месте, на втором этаже таверны.

— Бам-бам!!! — ору я, понимая, что на детский плач устремились упыри со всего двора.

Я лечу, пытаясь успеть спасти всего одну невинную жизнь. Прыгаю и чувствую, как моя рука успевает оплести тонкое детское тельце.

На мгновение передо мной возникает совсем другая картина, от которой моё сердце сжимается в точку. В прошлой жизни я творил дела, перед которыми трагедия в этой таверне просто мелочь…

Я, Всеволод Тёмный, Десятый Жрец, неспешно иду по горящему городу. Он наполнен криками жертв и рычанием таких же тварей.