Письмо с фотографией Ивана пришло и на адрес к Марии Александровне, слава Богу, к тому времени, она уже была далеко от Самары, иначе, неизвестно, что бы с ней стало. Женщина не хотела уезжать, вот только дочь настаивала на отъезде.

Отпуск Вероники подходил к концу, пора было возвращаться назад, но и оставлять мать одну, в таком состоянии, не хотелось. Она долго её уговаривала, убеждая в своей правоте и приводя весомые аргументы:

— Мам, тебе надо сменить обстановку, а как только придёшь в себя, так я сразу отвезу тебя домой.

— Зачем мне куда-то ехать, доченька? От себя всё равно не убежишь.

— Ну, пожалуйста, мне так будет спокойнее.

— Если только на пару недель, не больше.

— Как скажешь, пусть будет две недели.

Видеть Снежану было слишком больно и женщина не стала с ней прощаться, да и зачем? У девочки своя жизнь, пусть спокойно учится, родители очень просили не мешать ей поступать в институт, даже о смерти Вани не сразу сообщили.

Визит к дочери порядком затянулся, поскольку у Марии Александровны обнаружились большие проблемы со здоровьем. Она страдала сердечной недостаточностью, но после невосполнимой потери сына и мужа, положение значительно ухудшилось.

В Иркутске матери Ивана сделали операцию, которая хоть и прошла успешно, но после неё требовалась длительная реабилитация и должный уход. Вот так и вышло, что она уехала не на две недели, а на целых три года. Квартира недолго пустовала, дочь пустила на это время пожить подругу.

Соседка, которой Снежана вручила записку, оказалась полной растяпой, она даже не успела прочесть, что там было написано, потому что, после её ухода, положила листок на пуфик в прихожей, а сама поспешила на кухню, к котлетам, шкворчащим на сковородке.

Слава Богу, обед удалось спасти, чего нельзя было сказать о записке, которая была полностью уничтожена. Собака, дотянувшись до послания, разорвала его в хлам. Бесполезно было пытаться склеивать обслюнявленные кусочки бумаги.

— Вот же дурной пёс, что за манера хватать всё, что плохо лежит? — ругалась хозяйка, которую так и раздирало от любопытства узнать, что же было написано в чужом письме?

Тем не менее, сходить к Снежане и покаяться, ей и в голову не пришло, своих дел что ли мало? К тому же, та предупредила, что скоро уезжает. Вот так и вышло, что мать Вани осталась в полном неведении относительно внуков.

Дмитрий Борисович, где-то через полгода, ездил в Самару по делам и по просьбе беременной дочки ходил домой к Ивановым, но не застал даже соседку напротив. Снежана сильно переживала по этому поводу:

— Как же так, может с ней что-то случилось?

— Всё может быть, иначе, она бы давно с тобой связалась. Ты же оставляла записку с адресом?

— Да, я и про беременность всё написала. Слушай, пап, а твои люди не могут пробить информацию? Может она всё ещё в Иркутске, как знать?

— Попробуем, почему нет? Ты, на всякий случай, запиши мне ещё и данные дочери.

— Так, наверное, Иванова Вероника Ивановна, хотя, если она замужем, то там может быть и другая фамилия, да и дату её рождения я точно не знаю, кажется, лет 25.

— Найдём, человек не иголка в стогу сена, отыщется и Вероника, и твоя Мария Александровна.

Надо сказать, что это был 1985-86 год, в те времена в нашей стране ещё не было ни интернета, ни соцсетей. Поиски людей велись не так быстро, как сейчас. Но для работников КГБ не было ничего невозможного, зато сами они могли мастерски потеряться, поскольку информация о них была строго засекречена.

Однако, сведения о Веронике оказались слишком скудны, чтобы её найти, тем более, что фамилия у неё была вовсе не Иванова, а Сергеева, да и отчество Михайловна, по родному отцу. Мария Александровна родила её от первого брака, а второй муж воспитал её, как родную дочь.

В общем, поиски не увенчались успехом, хотя, вполне возможно, что Дмитрий Борисович Романов лукавил и не хотел, чтобы мать Ивана нашлась. Дочь совсем недавно отошла от своей болезненной потери, так что, ни к чему ей лишние переживания. В общем, связь с матерью Вани оборвалась.

— Мне удалось только выяснить, что в квартире Ивановых сейчас живут другие люди и они ничего не знают о Марии Александровне.

Меж тем, в далёком Афганистане всё ещё велась ожесточённая война. До вывода советских войск осталось всего три года, но сколько ещё потерь предстояло пережить отцам, матерям, жёнам и любимым девушкам?

Неофициальное число погибших исчисляется сотнями тысяч, да и пропавших без вести тоже было немало. Некоторые так и остались на чужбине, сменили личность и веру, женились повторно, завели детей.

Многим душманам хотелось сломить волю советских солдат и перетянуть их на свою сторону. Вот только зачем, непонятно, возможно, они считали это своей миссией, желая заслужить благосклонность Аллаха и попасть к райским гуриям, сделав из неверных гяуров правоверных мусульман.

Об этом же мечтал и Самандар, когда прихватил с поля боя двух тяжело раненых. Жаркая выдалась битва, много неверных отправилось к праотцам, подобное случится с каждым, кто пришёл на афганскую землю с войной.

Несмотря на спонтанный переезд в Москву, Романовы довольно быстро обжились на новом месте и съехали от родственников уже через месяц. Полина Григорьевна устроилась на работу в Кардиоцентр, а Снежана с удовольствием училась. Иван никуда не делся из её мыслей, но она стала намного спокойней.

Дмитрию Борисовичу выделили от конторы просторную 3-комнатную квартиру, Для того времени это было не редкостью, даже дворники могли рассчитывать на определённые квадратные метры, не говоря уже о полковнике КГБ.

Снежана не доходила до положенного срока около двух недель, что довольно характерно для двойни. Она родила сына и дочь на праздник 8 марта, сделав себе и маме замечательный подарок. Как ни странно, боли, во время родов, почти не чувствовала, настолько была переполнена счастьем.

Первым на свет появился Иван, вес 2800, рост 52, а следом миниатюрная Маша, примерно 2,5 кг, рост 49 см, оба крохотные, но очень крикливые. Для молодой мамы их плач звучал дивной музыкой. Детей положили ей на грудь, как и положено в таких случаях.

Правда, через какое-то время, забрали, предупредив, что принесут их на первое кормление. Откинувшись на подушки, обессиленная от длительных родов, она прошептала что-то, глядя в огромное окно родового зала, как будто кто-то там стоял и наблюдал за родами. На глазах её блестели слёзы благодарности.

— Ой, девонька, что-то ты совсем расклеилась, устала, поди? — участливо спросила акушерка.

— Очень хочется спать.

— Погоди, успеешь ещё отдохнуть.

— Мне холодно, уберите эту штуку с живота, пожалуйста.

— Потерпи, лёд нужен для сокращения матки. Совсем ты ещё молоденькая, ничего толком не знаешь. Муж-то хоть постарше или тоже зелёный?

Женщина не знала о личной драме роженицы, поэтому не поняла, почему та снова расплакалась, наверное, снова из-за льда. Её увезли в палату, где она ещё долго всхлипывала, пока не уснула. Детей принесли, спустя пару часов, медсестра показала, как правильно давать грудь.

— Пусть пока поедят молозиво, это очень полезно.

— А если молока совсем не будет?

— Будет, вот посмотришь, ты главное не нервничай и старайся хорошо есть.

А ночью Снежане приснился Иван, который держал её в крепких объятиях, совсем, как тогда, в свой приезд в отпуск. Только на этот раз он сидел рядом с ней, в палате роддома, словно обычный посетитель, только почему-то без халата, ему видно разрешили пройти в военной форме.

— Ванечка, ты живой, мой хороший?

— Как видишь, Снежинка.

— Неужели это правда?

— Да, милая, вот пришёл тебе сказать спасибо за детей.

— Это тебе спасибо, они чудесные. Скажи, ты их уже видел?

— Ага, оба похожи на тебя.

— А вот и нет, сынок вылитый ты, так же хмурит брови и весьма серьёзен.