Однако, работа поглощала все ресурсы, он был травматологом и тоже имел ненормированный график, поэтому раскрепостить её не было времени. Само собой, романтизм между ними присутствовал, мужчина был нежным и внимательным, дарил цветы, делал комплименты.

Однажды сказал бездумно, гладя Снежану по густым распущенным волосам, что ей следует сделать удлинённое каре или каскад, в общем, поменяться. Она так и застыла, припоминая совсем другие слова:

— Обожаю твои волосы, пожалуйста, никогда не стригись, милая.

— То есть, если я обрежу волосы, то ты меня сразу разлюбишь, да?

— Нет, конечно, я буду любить тебя всегда, просто, мне кажется, что моя жизнь тогда сразу станет короче.

— Никогда так не говори, мне даже представить такое страшно.

— Тогда пообещай мне, что не будешь стричься, короче, чем на 5 миллиметров.

— Обещаю, ты главное живи долго, Ванечка.

— Куда я от тебя денусь, Снежинка моя?

Однако, жизнь Ивана оборвалась на самом пике, хотя, она исполнила своё обещание и носила вначале косу, а потом, став старше, принялась закалывать волосы, экспериментируя со своим внешним обликом. На её взгляд, врач со строгой причёской вызывает больше доверия.

Святослав сразу почувствовал изменения в настроении Снежки и стал допытываться, что он сделал не так, когда та вдруг захотела уехать. Они намеревались провести вместе два выходных, в кои-то веки выдавшихся на одни и те же дни.

Мужчина снял домик в сосновом бору, наметив целый план совместных мероприятий, главными из которых были рыбалка и катание на велосипедах и на катере по реке. Дети были под присмотром, можно было не беспокоиться за них, поэтому было непонятно, почему она вдруг засобиралась домой.

— Что случилось, я тебя чем-то обидел?

— Нет, что ты, всё хорошо, просто я неважно себя чувствую, голова разболелась.

— Так отдыхай, обстановка и воздух к этому располагают. Хочешь, я сделаю тебе чай с лимоном, как ты любишь?

— Спасибо большое, но нет, я лучше поеду, мне правда, очень жаль.

— А как же наши планы? Мы завтра с утра собирались на рыбалку, помнишь?

— Давай в следующий раз.

— Ты хорошо подумала, дорогая? Другого раза может и не быть.

— Ну, значит, не судьба.

— То есть, тебе всё равно?

— Если тебе угодно так считать, то да.

— И что это значит?

— Свят, давай не сейчас, мне и правда нездоровится.

— Хорошо, тогда я тебя отвезу.

— Не стоит, я уже вызвала такси.

После того испорченного свидания они перестали встречаться, Святослав был серьёзно обижен и считал, что это она должна сделать первый шаг, который так и не последовал. Тогда он, назло ей, стал встречаться другой, только на этот раз открыто, демонстрируя всем, но в первую очередь Снежке.

Вместо того, чтобы расстраиваться по этому поводу, она наоборот испытывала невероятное облечение, поскольку давно чувствовала, что живёт не своей жизнью, да и вообще, зачем вымучивать из себя что-то и притворяться?

Пора признать очевидно, второго Ивана ей не найти, а довольствоваться худшим вариантом — не самая хорошая идея. Да и зачем, если она выполнила свою программу максимум? У неё уже есть двое прекрасных детей.

Идея с поездкой в Самару пришла спонтанно, тем более, у них оставалась там квартира, которую отец, спустя какое-то время, приватизировал, намереваясь поселиться с женой на Волге, как только оба выйдут на пенсию. Родители не стали препятствовать и благословили на отпуск.

Самолёты Снежана не любила с детства, отдавая предпочтения поездам, да и сколько там ехать из Москвы? Всего-то часов 15 и на месте. Чтобы их с детьми никто не беспокоил, она выкупила всё купе, расположенное примерно посередине вагона. сыну и дочери не сиделось на месте и они стали просить:

— Мам, там у тёти проводницы вкусные конфетки и шоколадное печенье.

— Учтите, сладкое вам достанется только после обеда, вначале поедите что-то посущественнее.

— Договорились, но можно мы сначала купим?

— Хорошо, только что-то одно и не забудьте взять сдачу.

— Ладно мамочка, тогда я куплю себе конфетки, а Ваня выбирает печенье.

— Ох, хитрецы, как будто я не знаю, что вы обязательно поделитесь друг с другом.

— Ну а как ты хотела? Сама же учила, что нужно всем делиться, так что, мы и тебя угостим, — заявил Иван с умным видом.

— Очень на это надеюсь, кормильцы вы мои.

Пока мать собирала на стол, расставляя чашки и контейнеры с едой, ребятня крутилась возле проводницы. Обратно вернулся только Ваня и взглянул на неё, с тревогой, отчего сердце сразу же ухнуло вниз, покатившись куда-то к пяткам.

— Что случилось, сынок? Ты почему один, где Маша?

— Мамочка, с ней всё хорошо, а вот с дядей не очень. Мне кажется, у него больное сердце, ты должна ему помочь.

В невероятном облегчении, Снежана подхватила в руки свой чемоданчик и в спешке выскочила в коридор. В открытом купе, кроме дочери, находились четверо мужчин и она испытала страшную досаду на сына. Как он мог оставить сестру с незнакомыми людьми?

— Ваня, Маша, идите в наше купе, сейчас же, — строго сказала она, прежде чем начать осматривать лежащего на нижней полке мужчину.

— Мам, можно мы останемся здесь?

— Нет, там вещи без присмотра. Кстати, всё готово, садитесь обедать, только руки салфетками протрите.

— Но мы ещё сдачу не забрали.

— Ничего страшного, позже заберёте, — безапелляционно проговорила она, давая понять, что разговор окончен, а потом развернулась на 180 градусов, — ну, кто здесь больной?

— Да вот, ваши дети привели нашего соседа, мы его сразу уложили и холодный компресс приложили ко лбу.

— Очень хорошо, но я бы попросила всех выйти, а то воздуху здесь маловато, сами понимаете.

С Ивана сняли бейсболку, но очки всё ещё оставались на нём. Он безотрывно смотрел сквозь тёмные стёкла, следя за движениями уверенной в себе молодой женщины, отрывисто отдававшей распоряжения, её голос звучал божественно.

— Здравствуйте, не знаю, как вас по имени отчеству, познакомимся позже. Вот, суньте под язык эту таблетку и отпустите, пожалуйста, мою руку, чтобы я могла вас осмотреть.

Взглянув на больного, лицо которого было обезображено шрамом, Снежана вдруг почувствовала смутное беспокойство и необъяснимое волнение. Он пока не сказал ни единого слова, а по её коже, ни с того, ни сего, пробежал целый табун мурашек.

— Здравствуй, Снежинка, теперь я тебя никогда и никуда от себя не отпущу, — натужно просипел мужчина.

— О, Господи, Ваня, ты? — вскричала она и замотала головой, крепко зажмурив глаза, но не успела, слёзы всё равно пролились.

Дверь в купе всё ещё оставалась открытой и дети, которые никуда не ушли, ошарашено смотрели, как мать порывисто бросилась на шею своего случайного пациента и стала зацеловывать его, а тот стиснул её в крепких объятиях, отвечая тем же.

Это было мало похоже на лечение, но деликатный мальчик всё же нашёл в себе силы увести сестру с места событий, как ни крути, а ей пока рано смотреть на такое. Притихшая девочка даже не сопротивлялась. Оба конечно расслышали имя и смогли сложить дважды два, но боялись озвучить свои мысли вслух.

Кто-то из пассажиров, ожидавших в коридоре, сдвинул двери, прикрывая обзор для зевак, проходящих мимо, и Снежана, наконец, опомнилась, резко отпрянув от Вани. Его соседи по купе были людьми понятливыми, хоть и не сразу вникли в происходящее между мужчиной и женщиной, казалось, доселе незнакомыми.

Ни с того, ни с сего, они стали целоваться и исступленно прижиматься друг к другу, в порыве нежности, одновременно смеясь и плача. По всем признакам, это было больше похоже на долгожданную встречу, нежели на что-то другое. Однако, чужое купе не место для выяснения отношений.

— Ванечка, тебе нужно прийти в себя, таблетка обязательно поможет, а чуть позже я приду за тобой, тем более, что у нас есть свободное место.