Чуть позже где-то наверху заплакал ребенок. Должно быть, в спальне или детской.

Кливер посмотрел на потолок, откуда доносился шум. Поскольку он потихоньку приходил в себя, он помнил, что Олив позаботится о ребенке. Она всегда уходила к дочери, и плач замолкал. Однако стоило Максвеллу Кливеру об этом задуматься – а он все еще редко думал, – как ему пришла мысль, что он уже давно не видел жену. Поразмышляв еще некоторое время, он понял, что вообще не помнит, видел ли когда-то ребенка. А вот это уже настораживало. Как это он не может вспомнить, видел ли свою маленькую дочку? Естественно, видел. Может, его решили пока не пускать к младенцу? Воспоминания заволакивал туман. Как, собственно, и все вокруг.

Ребенок продолжал реветь.

Может, Олив отошла? И оставила Кливера присматривать за младенцем? Маловероятно, конечно.

– Олив? – позвал он. – Олив! Ребенок.

Он прислушался, но в доме стояла тишина.

Кливер решил действовать. В конце концов, это его дочь.

Кливер открыл дверь кабинета, а затем понял, что не знает, где детская. Он знал расположение кабинета и спальни – все другие знания о доме тонули в смутной пелене его сознания. С чего бы? Ребенок наверху все еще плакал, и Максвелл Кливер рискнул выйти из кабинета в коридор.

Поднявшись по лестнице, он наткнулся на странный набор деревянных игрушек. Сцена Рождества Христова. Кливер решил, что близится Рождество, ведь на улице похолодало и пейзаж за окном казался невероятно унылым. За стеклом он видел только жухлую траву и несколько голых деревьев вдалеке. Пустое небо, утесы и море, бьющееся о скалы. Но если скоро Рождество, где остальные рождественские украшения? Да и рождественский набор казался странным. Младенец Иисус был на месте – в яслях, а вот остальных персонажей заменили ангелами. В хлеву располагались десятки копий одной и той же фигурки. Двое – на местах Марии и Иосифа, небольшая группа там, где обычно стояли пастухи, а к яслям приближалась тройка ангелов-волхвов. Кливер присмотрелся повнимательнее. Ангелы отличались. Тот, что подменял идущего первым волхва, был особенным: он нес подарок, явно предназначенный для ребенка, – маленькую, круглую, идеальную черную сферу. Яблоко.

С чего он решил, что это яблоко? Потому что. Все как в тумане. Он не стал цепляться за эту мысль. Дочь все еще плакала, так что пора перестать тратить время попусту и добраться уже до нужной комнаты.

Крики привели его к спальне, он толкнул дверь.

Моргнул. В комнате стояли не мрак и уныние, а наоборот: шторы на окне были распахнуты, все внутри заливал свет. Несмотря на ураганный ветер за окном, в комнатке царил покой. В воздухе кружили золотистые пылинки. Он стоял в спальне – но не своей. Это он знал. В глубине души он все понял. Кливер пересек комнату и подошел к кровати. На прикроватном столике лежала большая книга про садоводство. Книгу оставили раскрытой, и меж двух страниц лежала красивая ярко-красная роза, свежесрезанная и полная жизни.

Кливер коснулся розы пальцем.

Но ребенок продолжал плакать. Он оглянулся по сторонам и заметил еще одну дверь. Значит, к этой комнате примыкает еще одна, детская. Он подошел к двери. Да, плач доносился с другой стороны. Кливер толкнул дверь.

И правда детская. Маленькая белая кроватка, цветные ленточки, свисающие с потолка, книжные шкафы, стулья и маленький кукольный домик в углу.

Плач, понятное дело, шел из кроватки. Кливер подошел ближе. Ребенка внутри не было. Плач играл из ноутбука, лежащего в кроватке. Ноутбука. На экране ноутбука был открыт документ, и он плакал. В голове Кливера всё еще стоял туман, и он постарался собраться с мыслями. Он размышлял, стоит ли взять ноутбук на руки и прижать к груди, чтобы успокоить. Решил, что стоит, а когда потянулся к нему, случайно нажал одну из клавиш, и в верхней части документа появилась строчная «а». Плач стих, но только на мгновение. Затем возобновился с новой силой.

В качестве эксперимента Кливер протянул руку и нажал еще пару клавиш – и снова рев прекратился. Кливер вытащил ноутбук из кроватки, заботливо обхватил его одной рукой и напечатал слова «Когда я был ребенком, мой отец был знаменит». Всхлипы затихли, и ноутбук издал умиротворенный вздох. Кливер испытывал странную смесь противоположных чувств. Но в сердце что-то кольнуло, и он почувствовал, как мир стал чуточку лучше.

Максвелл Кливер проснулся в кровати. В комнате стояли мрак и уныние. Дверь спальни открылась, и кто-то – не жена – вошел.

– Здравствуйте, мистер Кливер, – сказал мужчина. – Меня зовут доктор Саклер, и я пришел вас проведать. Давайте посмотрим, как у вас дела. Не возражаете?

Мужчина подошел ближе, так что теперь его можно было рассмотреть в полумраке. У него были рыжие волосы и густые, вьющиеся бакенбарды. Выглядел он очень знакомо.

Макс Кливер нахмурил брови. Выглядел он очень знакомо.

– Что касается вашего диагноза, мистер Кливер. Есть большая вероятность, что повреждения затронули гиппокамп, таламус, лимбическую систему, чем и объясняется дезориентация и…

Гиппокамп, таламус, лимбическая система.

Макс Кливер неожиданно для себя подумал о шумном поезде.

Гиппокамп, таламус, лимбическая система.

– Повторите, – резко потребовал он.

– Прошу прощения? – отозвался доктор, не успев закончить объяснять диагноз.

– Что вы сказали? Гиппокамп…

– Гиппокамп, таламус, лимбическая система.

Макс Кливер сел в постели.

– Я тебя знаю, – сказал он.

Доктор удивился.

– Нет, мистер Кливер. Мне вас только что передали, так что сомневаюсь.

– Я знаю тебя. Ты был в поезде.

Доктор впервые внимательно посмотрел на Макса Кливера и когда, наконец, узнал, на лице мгновенно отобразилась паника.

Макс Кливер четко ее увидел.

– Ты и правда был в поезде.

– Думаю, вы меня с кем-то перепутали из-за…

Тумана. Недомогания. Кливер потер свои. Кливер потер глаза. Я. Я потер.

Я потер глаза.

– Ничего я не путаю, – сказал я сквозь рассеивающийся туман. – Ты ехал в поезде до Халла, сидел напротив меня с большой стопкой печатных страниц, и ты бормотал всякие медицинские термины.

Говорил я медленно, не подгоняя мысли.

И они возвращались все быстрее.

– Тогда я подумал, ты студент-медик, готовишься к экзамену. Но я ошибся. Вот к чему ты готовился. И те страницы – там ведь не конспекты для повторения перед экзаменом, я прав? Ты учил сценарий.

Я сижу на крыльце дома Максвелла Кливера в одежде Максвелла Кливера и плотно кутаюсь от ледяного ветра в пальто Максвелла Кливера. Но Максвелла Кливера на самом деле не существует. Он просто вымышленный персонаж из книги. Меня зовут Томас Куинн. Я – настоящий человек из плоти и крови, и в последнее время я много размышлял.

Я щурюсь от ветра, когда слышу звуки автомобильного мотора. Через несколько секунд из-за поворота показывается машина и медленно ползет по дорожке к дому. Над головой белеет небо. Море с грохотом бьется о скалы. Воздух оседает солью на языке.

Машина, полицейская машина, останавливается перед домом, из нее выходит мужчина.

– Все гадал, когда ты приедешь, – кричу я.

Конечно, сержант Дэн Вейберн на самом деле не сержант Дэн Вейберн и никогда им не был. Сержант Дэн Вейберн – еще один вымышленный персонаж. Но пока не будем об этом.

Дэн садится на ступени крыльца рядом.

– Ты в порядке, Макс?

– В полном, Дэн. Раскрыл дело.

– Отличная новость. – Видно, что Дэн колеблется, но в целом держится молодцом. – Какое именно дело?

– Вот ведь какая штука, Дэн. Посмотри вокруг. Внимательно посмотри на дом, на нашу одежду, на свою припаркованную полицейскую машину.

– Хорошо, босс… Ладно.

– Молодец. В общем… Есть два объяснения происходящему. А происходит все уже довольно долго.

– Ага.

– Первый вариант: порядок на кухне, линейное повествование, то есть наш мир, который Бог каким-то образом сотворил с помощью своего божественного хора из Могучих А, Жадных C и главного негодяя, дьявольского приятеля, Эгоистичного Я – это повествование находится в процессе энтропийного коллапса. Вызванного черными дырами – они же гиперссылки, – цифровыми текстами и Интернетом, ведь если энтропию не сдерживают начало, конец и добротная старомодная физическая обложка, она получает полную свободу действий, и все, что существует, превращается в бессмысленную, беспорядочную пыль.