Так, ладно, о чем это я…

Бззз-бззз.

Остаток дня и большую часть вечера я провел в магазине Блэка. Мы распили бутыль виски и изрядное количество джина. Большую часть этого времени я все старался придумать, как бы вернуться наверх, чтобы завладеть последними шестью страницами рукописи, но Эндрю не собирался подпускать меня не то что к кукольному домику, но и к лестнице на второй этаж. Чем больше проходило времени, тем яснее я это осознавал, а потому начал задаваться вопросом, сможет ли Софи договориться с Чесапиком на гонорар за неполный роман Блэка. Но в то же время не мог сдаться: всего-то шесть страниц, господи! И они там, наверху. И вот сидел я у Эндрю, ждал, вдруг все-таки подвернется возможность, которая все не подворачивалась, даже когда часы отсчитали десять минут восьмого – в это время из Халла уходит в Лондон последний поезд. Ушел я от него где-то после десяти и подумывал, а не вернуться ли мне домой на такси. Я даже достал телефон, но увидел «Нет сигнала». Конечно, можно было прогуляться по округе, найти хотя бы одну полоску – местами связь в Оуторне появлялась, – но. Но, но, но. Шесть гребаных страниц. И я заключил с самим собой сделку. Если найду, где остановиться на ночь, то останусь, а на следующий день заскочу к Эндрю и попробую что-нибудь провернуть, а если ничего не выйдет, то вернусь в Лондон и постараюсь выжать по максимуму из того, что есть.

План, как я считал, прекрасный. Лишь бы Блэк не решил проверить рукописи, а то поймет, что их кто-то трогал.

Но я не думал, что он станет проверять. Кажется, Эндрю поставил крест на «Демоне Максвелла». Выглядело все так, будто он отложил рукописи в сторону пару месяцев, если не лет, назад и совершенно про них забыл. А вот что его тревожило и беспокоило больше всего на свете, как я уже упомянул, – так это мысль о том, что я могу притронуться к его текущему проекту, непримечательному чертову кукольному домику.

А это, в свою очередь, беспокоило меня. Причем так же сильно, как и полароидный снимок черной сферы.

И это еще не все. Понимаете, я бы даже с радостью и оставил эти последние страницы, да только прощаться с Эндрю не хотел. Мне показалось…

Мне казалось, с ним что-то происходит.

Бззз-бззз.

А что касается самого черного шара – снимок он тут же убрал обратно в карман, как только мы вернулись внутрь. Какое бы отчаянное чувство ни подтолкнуло его достать фото в момент моего ухода, оно тут же утихло, стоило нам ступить обратно в магазин. По крайней мере, так мне показалось. Либо он быстро совладал с чувствами, лишь бы не говорить о том, о чем он хотел мне рассказать. Кажется, я уловил страх. Ужас. Подробностей из него вытянуть не удалось.

Бззз-бззз.

Да и мне было что ему рассказать. О курящем мужчине в подпаленной белой фетровой шляпе. Я хотел поговорить с ним об ангелах и письмах, энтропии и конце света. «Гиперссылка подобна атомной бомбе». И – да боже ты мой – я хотел поговорить с ним об отце. Но мы об Эндрю Блэк говорим, он всегда таким был. К тому же у меня все не получалось выбросить из головы отрывок из концовки «Демона Максвелла», в котором Амбер спрашивает Кливера: «Что ты знаешь об Апокалипсисе?» Ляпни я что-нибудь про Амбера или апокалипсис, понял бы он, что я рылся в его вещах, пока он был внизу? Сильно не хотелось, чтобы он обо всем догадался.

И вот так мы всеми правдами и неправдами тянули время и в итоге ни к чему не пришли.

Вытерпев растянувшееся на несколько долгих часов фиаско, я, пошатываясь, ушел, побродил по улицам города и наткнулся на отель «Уирби».

Бззз-бззз.

Я сидел в уборной, читал «Двигатель Купидона» на айпаде, когда понял, что звонит телефон – причем уже довольно долго. Я был в наушниках, потому что люди этажом выше громко возились, несмотря на то, что на часах было два ночи.

Углубился я не только в оригинальный текст Эндрю, но и сотни комментариев от читателей, которые анализировали, сравнивали, противопоставляли, восхищались, отвергали, осуждали, исправляли, хвалили, ругали, критиковали, опровергали, обсуждали, восторгались, пародировали, высмеивали, изобличали, оправдывали и подвергали сомнению почти каждую строку книги. Подобное чтиво чрезвычайно захватывало, но также полностью разрушало успокаивающее и некогда фундаментальное чувство уединения, умиротворенность замкнутого пространства, и я не мог сосредоточиться. Чувствовал себя задорно прыгающим по гладкой поверхности камушком, что был не в силах остановиться и погрузиться в одинокие, тихие глубокие воды.

Бззз-бззз.

Бззз-бззз.

Да чтоб вас. Я добавил сайт в закладки и осторожно положил планшет на край ванны, но тут же задел его, как начал вставать, и он полетел на плиточный пол.

Твою мать.

Я перешагнул через планшет и голышом рванул в спальню.

Интересный факт: закладка, которую я только что добавил, останется в метаданных, а это значит, что даже через несколько месяцев можно будет узнать, какую именно строчку текста я читал, когда начал трезвонить телефон в номере. Так какую же? На тот момент я заканчивал одну из странных, домашних сценок, которые казались в книге лишними.

Макс Кливер с женой Олив, темноволосой женщиной, страдающей амнезией; женщиной с маленьким s-образным шрамом на щеке? Как я там их описал? «Две крошечные луны, неподвижно стоящие в задней части викторианской модели Солнечной системы; они никуда не идут и вообще ничего не делают».

Бззз-бззз…

Я взял трубку.

– Да?

Мгновение тишины, затем в трубке раздался женский голос:

– Алло.

– Здравствуйте.

– Вы Томас Квинт?

– Да, – сказал я, но тут мой захмелевший мозг возразил. – Точнее, нет. Я Куинн, две «н» на конце.

– Куинн. – Шорох карандаша по бумаге. – Две «н» на конце.

– А вы кто?

– Вы буквально недавно заходили, но мы разминулись.

– Думаю, вы ошиблись номером.

– Нет, – сказал голос. – Вы буквально недавно ушли.

– Не думаю…

– Я из «Дворца». Я так понимаю, вы хотели купить замок Дракулы?

– Замок Дракулы. А, вы про магазин Эндрю Блэка.

– Что, простите?

– Вы из магазина Эндрю Блэка.

Пауза.

– Послушайте, мы можем встретиться завтра в отеле за завтраком? Если вы все еще хотите купить замок Дракулы, мы будем рады его продать.

Нетрезвый мозг подсказывал: «Купи, чтобы искупить вину». А потом: «Шесть страниц». А затем: «Что Софи сможет выбить за незаконченный роман?». Но вслух я сказал:

– Так он продается?

– Конечно. Мы ведь магазин. В восемь тридцать вас устроит?

– Да, конечно, но…

– Тогда договорились.

– …я хотел бы уточнить…

Раздался щелчок, ровный гудок.

– …как ваше имя, – договорил я в никуда.

Я положил трубку и побрел в ванную, чтобы налить стакан воды и поднять с пола планшет. Взяв его в руки, увидел ветвящиеся трещинки по всей длине экрана. Присев на край ванны, я водил пальцем по линиям трещин, расходящимся по экрану, как разветвленная молния по черному небу.

Соседи сверху все еще шумели, и на меня накатила беспомощность, я почувствовал себя больным и пьяным, поэтому осторожно провел пальцем по разбитому экрану и открыл камеру «Общежитие 2».

Мгновение спустя передо мной появилась пустая кровать Имоджен. Я переключился на другие камеры. На базе никого не оказалось, что было немного странно.

На острове Пасхи на тот момент наступил поздний вечер. Команда Имоджен редко работала допоздна.

Я рассказывал, чем Имоджен занималась посреди океана? Кроме массивных каменных голов на острове Пасхи раньше было много всего другого – например, деревья и люди.

Жители острова вырубали деревья, чтобы разводить огонь, строить дома и – все чаще – чтобы доставлять все более массивные каменные головы из каменоломен в различные части острова.

Но тут была одна загвоздка: деревья на острове Пасхи не бесконечные. Нет, растительности там наверняка было достаточно, особенно если относиться к ней бережно и разумно ее использовать. Для жителей острова было жизненно важно поддерживать число деревьев, поскольку, если бы они закончились, древесину взять было бы неоткуда – ближайшая земля находилась почти в двух тысячах километров от острова. Деревья важны. Если вы живете за тысячи километров от материка, они нужны вам для обогрева, сооружения укрытия, – да много для чего. Не в последнюю очередь и для лодок.