— Гаррисон, — начала сержант едва я появился на плацу глядя на мою покрытую сталью левую руку. — Раз уж ты у нас теперь во всех отношениях особенный, то пока я решаю свои дела остаёшься за старшего. Каким образом ты будешь объяснять им свои временные полномочия и как будешь управлять этим стадом баранов меня не волнует. Но если я узнаю, что они будут бежать медленнее чем со мной, то до конца недели ты будешь самым уставшим бойцом роты. Уж поверь мне! Ты меня понял?

— Да, сэр! — пожалуй, это единственное, что можно было сказать в ситуации, когда за тебя все итак решили.

Сержант с широкой улыбкой отправился в сторону КПП, а между тем в казарме загорелся свет и началось стандартное утреннее шевеление. Решил все сделать по шаблону Ларссона. Он у нас любит встречать строй спиной, картинно смотря в сторону восходящего солнца с развевающимся на ветру плащем… только без плаща, но с голым торсом. И пока я безнадежно пытался принять максимально величественную позу сзади уже слышался торопливый топот и редкие перешептывания. Кто-то, вероятно, люди из моей компании, уже догадались о том, кто перед ними стоит, остальные же могли только гадать.

Я обернулся и скрестив руки за спиной, опять же шаблонно, попытался с высока глянуть на моих временных подчинённых. Кто-то улыбался, кто-то непонимающе глядел по сторонам ожидая реакции соседей, но задавать вопросы никто почему-то не спешил. Я прошёлся вдоль строя осматривая помятых и не выспавшихся после тяжёлых выходных парней и ловя на себе насмешливые взгляды некоторых из них. Хотел было даже какую-нибудь патриотическую речь толкнуть, как наш лейтенант. Тот вообще может часами монологи вести, но как назло, голова была девственно чиста от всяких мыслей.

— А потому что, — сказал я в попытке ответить на все повисшие в воздухе вопросы разом. Не знаю уж насколько людям зашло такое объяснения, но ничего более остроумного я так и не придумал. — Ну и чего мы все стоим? Побежали что ли…

Пробежка была в обычном, как мне казалось, темпе. Я старался не нестись вперёд сломя голову, хотя мой организм отчаянно требовал именно этого. Не знаю уж что там на него там влияло, но я прям всем телом ощущал прилив энергии и как мне хочется выложиться на максимум. Видимо, в моем организме случайно включился режим активного мазохизма, но понимая, что моего рвения вряд ли кто оценит, то постоянно повышающийся темп приходилось скидывать чуть ли не вполовину, особенно, когда заметил насколько растянулось подразделение к концу первого круга.

Стандартная пробежка утром это четыре круга по полтора километра. Это то расстояние, которое мог спокойно преодолеть каждый особо не напрягаясь. Однако сегодня темп пришлось сбрасывать в конце каждого круга, пока к последнему растянувшееся подразделение не приняло нормальные очертания строя. К этому моменту я прям всем телом ощущал ненавидящие меня взгляды. Меня разве что матом не осыпали, да и то по причине того, что не хотели сбивать дыхание. Да, без моей «особенной» брони бегается намного легче.

На завтраке долго выслушивал возмущения своих товарищей за активную зарядку. Особенно присматривался к своим будущим подчинённым. Как и предполагал, на ряду с остальными выделялись и проявляли скрытую агрессию разве что Дерек со своим дружком. Возмущение остальных на фоне усталости было вполне разумным. Всё-таки я реально перестарался… Зато лейтенант увидевший замученных бойцов на фоне моей бодрости одобрительно кивнул мне и исчез в кабинете. Ну а что касается моих близких товарищей, то им я просто сказал, что по-другому нельзя было ведь за нами, а за мной особенно, якобы наблюдали. Кому надо они скажут и общий градус напряжения будет снижен.

На неожиданном для всех построении после завтрака меня ждало мое назначение на должность командира отделения. Не сказать, что для всех это было откровением, не суметь сопоставить мой внешний вид, это я про S300 на левой руке, и временное назначение старшим не по силам разве что школьнику. Вот поэтому, стоя лицом к строю рядом с лейтенантом, особого удивления на лицах товарищей я не видел.

— Итак, — начал Розенкранц, как только рота была построена. — Боец, услышавший свою фамилию выходит и строя и занимает свое место по правую руку от рядового Гаррисона. Кай Линг, Джошуа Ламберт, Дерек Винтерс, Карл Штольц, Хулио Рамез, Андрэ Аргос, Сергей Степной, Курт Кертис, Антуан Перез, ну и, конечно же, Макс Андерсон.

— А меня то за что? — возмутился парень, прекрасно понимая, что его отметили клеймом ущербного. В строю послышались редкие смешки от тех, кто знал кого определят ко мне.

— За то что ты, Андерсон, тормоз каких свет еще не видел, — стоит упомянуть, что именно слово "тормоз" было главным определением на его личном деле. Оно было написано красным маркером на первом листе личного дела. Впрочем, не только Макс, но и каждый из моих подчинённых имел особую характеристику на подобии этой. — А за выкрики из строя — сто отжиманий. Остальным из названных тоже сто, а рядовому Гаррисону — двести!

— Но, сэр, — попробовал возмутиться Макс, но тут же был прерван.

— Сто пятьдесят названным, сто всем остальным, Гаррисон — триста! — все практически синхронно рухнули на землю и шипя проклятия сквозь зубы принялись исполнять приказ. — Давайте я сразу вам все объясню. Эдвард Гаррисон с сегодняшнего дня является командиром вашего отделения, ему присвоено звание капрала и вы, стадо безмозглых баранов, ему беспрекословно подчиняетесь. В случае, если кто-то из вашего отделения получает наказание за проступок, то Гаррисон его получает тоже, но в двойном размере. А это значит, что он будет вдвое тренированнее и вдвое злее. Пока что он не имеет права вас наказывать лично, но однажды я могу его этими правами наделить и тогда вы получите либо верного товарища, либо очередного сержанта Стоуна. Надеюсь это всем понятно?

— Да, сэр!

Ну что могу сказать… Показательная порка прошла успешно. Народ вроде как проникся уважением ко мне, страхом перед наказаниями лейтенанта и, конечно же, ненавистью лютой к рядовому Андерсону. Просто лейтенант по привычке своей вошёл в кураж и после этого решил устроить всем внеплановый забег в броне без сервоприводов. Я так понимаю это новая мода в тренировочном процессе. Якобы мы все дрыщи позорные и для укрепления организма нам это будет полезно. Ну, доля логики в этом, конечно, была, но с непривычки народ в конце пути просто рухнул замертво, а виноват, естественно, остался Макс.

После всех испытаний, ну и, конечно, отсутствия сержанта в подразделении вместо учебы нас отправили в казарму для отдыха. Прям удача какая-то. Хотя, что ещё делать, если до обеда всего полчаса, а ещё амуницию сдать нужно? Просто вся эта возня с получением и сдачей обмундирования занимает времени не намного меньше, чем сами истязания.

Обед же прошел в дружеской, почти праздничной атмосфере. Все кому не лень меня поздравляли с назначением, пили за мое здоровье субстанцию называемую соком и распылялись в жарких тостах по поводу карьерного роста и всяческого продвижения по службе. Особенно старались мои подчинённые. Не думаю, что они говорили все искренне, это так, мелкий подхолимаж, а основную роль тут скорее сыграло предостережение о неком мифическом Стоуне, которого все даже после его смерти вспоминают добрым словом. Интересно, что же это за зверь такой?

Дальше были очередные нудные лекции о тактике городского боя. Вещь наверняка полезная, но монотонный голос вернувшегося Ларссона усыпит кого угодно. Поэтому, наученные горьким опытом, все изредка поглядывали друг на друга и особо разлагающих дисциплину смиренным сопением незаметно будили. Ну и, конечно, особое внимание приходилось уделять отборной десятке бойцов, а то если я буду бегать вдвое больше за каждого, то вся моя жизнь превратится в один сплошной забег.

В принципе, день прошел вполне удачно. Мои подопечные изображали активное старание, особенно Макс, которому из-за приятельских отношений было бы не очень удобно подставлять меня по каждому поводу и без. Не думаю, что он мгновенно сможет превратиться из тормоза в максимально активного бойца, но осознание проблемы и стремление к ее устранению это уже хорошо.