Девушка выбежала на улицу грациозно рассекая потки воздуха и вдохнула его полной грудью. Ее движения были все так же совершенны как и раньше, с той лишь разницей, что теперь все это ложилось это на плечи инородной механики. Глазки тускло светили своими огоньками видя темный мир в инфракрасном спектре, а по лицу поползла глупая улыбка.

В памяти стали мгновенно вырисовываться картины ее юности, в которых она так же бегала по городу, вдыхая его приятный и нежный аромат ночной свежести. Тогда всё было иначе: и люди, и мир, да и она сама была другой… Однако радость воспоминаний была не долгой. Пробежав несколько кварталов она стала ощущать неприязнь к собственному телу. Оно казалось ей абсолютно чужим, лишенным главного проявления человечности — чувственности. Ее руки и ноги выполненные из совершенных металлов не ощущали ничего, они просто брали на себя всю нагрузку и послушно выполняли прописанные алгоритмы. Не было ни томной, приятной усталости, ни капелек пота стекающих по нежной, влажной коже, что так приятно обдували ласкающие потоки ветра. Они просто давали ей быть возможность полноценной, но были абсолютно мертвыми. И чем дольше она бежала, тем сильнее ее это раздражало. Даже сердце, которое уже должно было выскакивать из груди от таких нагрузок, спокойно и ровно билось в такт сонного города. И это бесило ее ещё сильнее, ведь она впервые за многие годы хотела ощутить то, что было таким простым и обычным когда-то. Она просто хотела чувствовать, а не вспоминать и моделировать эти ощущения в своей голове…

Такое часто случается у тех, кто предпочитает импланты родному телу. Депрессии, нервы, агрессия и желание реализовать привычные организму действия. Некоторые, даже отдав огромные деньги, кончали жизнь самоубийством, так и не сумев побороть свою человечность. Но Лин в свое время была слишком стойкой, чтобы сдаваться и слишком гордой, чтобы так бездарно закончить свою жизнь. К тому же тогда она была рада возможности жить нормальной человеческой жизнью вместо ущербной в инвалидном кресле. Но та буря эмоций, что она сейчас испытывала просто не поддавалась никакой логике. А жгучее желание ощутить мир привычными способами просто сжирало ее изнутри. В голове ребром стал вопрос о покупке нейросинтетической кожи, но десятки тысяч за квадратный сантиметр не осилила бы даже глава вивисекции…

К своему отделу Лин подходила в весьма разбитом моральном состоянии. В голове царил истинный хаос, с которым собственноручно справиться она не могла. За толстой дверью слышались какие-то шуршания, мольбы о помощи и нечленораздельный, но очень забористый мат.

Открыв дверь, девушка прошла мимо одарив бедолагу таким взглядом, что тот мгновенно умолк, перестал двигаться, а возможно ещё и дышать. Каких-то пару дней назад это бы развеселило ее, завело и заставило затащить его вначале в постель для удовлетворения своих потребностей, а потом, наигравшись со своей жертвой, уже под нож. Ну или куда там требовала ситуация? Однако сейчас сама мысль об этом вызывала в ней стойкое отвращение не только к подопытному, но и к себе самой.

Молча скрывшись за дверью жилого блока девушка рухнула на взъерошенную кровать, к которой никто не прикасался с ее прошлого визита. Она была все так же скомкана в порыве страсти и приятно пахла парфюмом и шампунем ее последнего мужчины. Глубоко вздохнув, она с наслаждением завернулась в лёгкую простынь и закрыла глаза. В голове поплыли будоражащие картины вчерашнего вечера и властные прикосновения разгорячённого самца, а нижняя часть живота налилась приятной томительной тяжестью. И чем дольше длилось это ощущение, тем сильнее она увязала в образах и тем ярче осознавала, что ей нужно ещё, но только ни с кем-нибудь, а конкретно с ним. И хотелось ей теперь не безудержной дикой страсти, а чувственной нежности, такой простой человеческой нежности…

— Что-то ты совсем размякла, подруга, — подумала девушка в очередной раз вдыхая аромат мягкой постели. — Соберись, тряпка! Это всего лишь мужик коих у тебя до него была целая куча и ещё столько же будет после…

Нажав кнопку на пульте полумрак комнаты осветил яркий монитор. На нем по умолчанию включился музыкальный канал, но вместо привычного загробного воя местных рок звезд из него доносилась приятная лирическая мелодия полувековой давности. Волна неконтролируемых эмоций снова накрыла девушку, медленно отправляя ее в собственные фантазии.

— Да вы что, сговорились все?! — раздражённо сказала Лин и бросив пульт в сторону вышла вон из комнаты.

За дверями все так же молча лежал знакомый ей парень и жалобно смотрел на нее. Лин взяла скальпель и проверив его остроту на открытом участке тела приблизилась к трясущемуся от страха бледному бедолаге. Его рот шевелился в агонии, но слов он сказать не мог. Видимо, страх парализовал его окончательно.

— Вижу свою ошибку ты уже осознал, — сказала Лин, склонившись над ним со скальпелем в руке.

Парень нервно затряс головой, выражая полное согласие, после чего склонившаяся над ним девушка поднесла скальпель ему к груди разрезав одну из веревок. Затем вторую, третью и так постепенно дошла до последнего кольца, опутывающего его ноги.

— У тебя есть пять секунд, чтобы покинуть мой отдел, иначе… — она даже договорить не успела, как парень сорвался с места и с низкого старта побежал бить рекорды по скорости. Лин же небрежно швырнув скальпель на стол села на пол уткнувшись головой в темную сталь колен. Покрыв их густыми тёмными волосами она задумчиво прикрыла глаза. На заднем фоне, из приоткрытой двери лилась все та же романтическая мелодия.

— Да уж, — тихо прошептала Лин , впиваясь металлическими пальчиками в керамическую плитку. — Чувствую за твою минутную слабость буду расплачиваться я…

*****

Утро понедельника началось немного раньше, чем обычно, да и было оно куда менее приветливым. Всё-таки пинок под зад от железной ноги Ларссона через пружинное основание кровати ощущение не из приятных.

— Встать, боец! — начал сержант подозрительно тихим голосом, будто боясь разбудить остальных. — У тебя две минуты, чтобы в установленной для физ. подготовки одежде стоять на плацу. Время пошло.

Уложиться за две минуты проблем почти не составило. Хорошо ещё подарок от Розенкранца решил с себя на ночь не снимать, а то вчера с Картрайтом потратили почти час, чтобы собрать, активировать, подключить и одеть это чудо техники на меня. А уж его испытания…

S300 представлял из себя металлическую перчатку и сегментный наруч от кисти до плеча со встроенными энергоканалами по всей длине и несколькими слотами под питающие элементы. По сути это был один огромный аккумулятор способный выдавать огромный разряд по желанию владельца. Кстати, об этой функции мы узнали гораздо раньше, чем дочитал инструкцию. А ведь лейтенант предупреждал…

В общем, пока Джерри пытался впихнуть в мое новое устройство последний питающий элемент, который активно отказывался занимать положенное ему место, моя рука лежала у него на плече. И как только он запихнул в наруч последнюю недостающую часть, то тут же рухнул на пол в диких конвульсиях, заходясь пеной изо рта… Честно говоря, я думал, что на этом история нашего бравого капрала закончилась. Уж очень страшно все это со стороны выглядело. Но к его большому счастью минут через десять он всё-таки пришел в себя. Правда имплант его руки теперь можно было смело выкинуть в мусорку, потому что все что в нем было из электроники сгорело чуть ли не в пепел…

Потом, когда Джерри наконец пришел в себя и своим ходом отправился к техникам, я понял, что конкретно с ним произошло. Это был тестовый запуск систем, который производится тремя короткими последовательными импульсами: десять, пятьдесят и девяносто процентов от максимальной мощности. Скорее всего, не успев среагировать на первый Джерри сразу же получил второй, возможно, ещё и третий. Иначе как объяснить сгоревшую электронику его руки?

Но это дела прошлые. Сейчас же меня волновала лишь причина моего незапланированного подъёма до общей массы. И судя по довольной улыбке Ларссона, ничего хорошего мне не светит.