Он уставился на меня, облизывая мои губы, мои глаза в шоке распахнулись. Но затем я открыла рот, встречая его язык на полпути, пробуя его на вкус, и со стоном, который я попыталась проглотить, его веки сомкнулись.

Я зарылась руками в его волосы и отдалась моменту. Закрыла глаза и сосредоточилась исключительно на вкусе кофе на его языке, ощущении его рук, прижатых к моей спине, крепко прижимающих меня к эрекции, которую я чувствовала своим животом.

Он провёл губами по моей щеке и вниз по шее, прежде чем снова подняться. Это происходило наяву. Я не могла в это поверить.

Его руки опустились на мою попку и сжали мягкую плоть, застонав от ощущения меня в ладонях. Блядь. Звучал ли когда-нибудь мужчина так удовлетворённо, просто схватив меня за задницу? Уверенная в его желании меня, я вложила в поцелуй всё, что у меня было. Прикусила его губы, пососала их так, как я хотела пососать его член.

Одна рука продолжала сжимать меня и прижимать к себе, двигаясь к центру моей попки, где его длинные пальцы обхватили изгиб моей задницы, едва касаясь краёв моей сердцевины. Я хотела покачать бёдрами назад, чтобы предоставить ему лучший доступ, побудить его пойти дальше. Но я была отвлечена тем, что его другая рука двигалась по моей груди спереди, скользя по бокам, прежде чем обхватить грудь. Мой сосок затвердел ещё больше, почти дотянувшись до его большого пальца, когда он обвёл его и провёл по кончику. Каждое движение посылало толчки в мою киску, и я почти отчаялась потереться о него.

Когда в последний раз ко мне прикасались из чистого желания, а не потому, что кто-то мне заплатил? Я забыла, как это приятно, как волнующе. Адреналин разливался по моему телу, усиливая каждое ощущение.

Мне нужно было больше.

— Доктор Пирс, — простонала я, когда он снова начал спускаться вниз по моей шее.

И он замер. Его губы прекратили своё движение, а руки, которые подталкивали меня к грани взрыва, отдёрнулись и крепко сжались в кулаки.

— Чёрт, — прошептал он, и это слово коснулось моей щеки. — Чёрт. Проклятье. Чёрт. — Он отступил назад и посмотрел на свои руки, сжимающиеся и разжимающиеся по бокам, прежде чем, наконец, встретиться со мной взглядом. — Мне жаль. Это…

— Всё в порядке, — я поспешила прервать его.

Вины и сожаления в его глазах было слишком много, и мне нужно было избавиться от них. Последние несколько минут воплощения моих фантазий в жизнь исчезли так же быстро, как и появились. Несмотря на то, что моё сердце сжималось само по себе, умоляя меня продержаться ещё немного, я знала, что этому нужно положить конец. Я не должна была целовать его. Я облажалась, и нерешительность в его глазах угнетала меня.

Мне нужно было не втягивать его в свою ошибку. Я не могла слушать его извинения о том, какой большой ошибкой было целовать меня в ответ, прикасаться ко мне так, будто он умрёт, если этого не сделает. Я не хотела слышать его сожалений о чём-то, что наполнило меня эйфорией.

— Всё хорошо. Это ничего не значило. Мгновение. И всё это по моей вине. Мне так жаль. Это было глупо.

Мои извинения были лёгкими, я скрыла то, что только что произошло, как будто в этом не было ничего особенного. Как будто я всё ещё не чувствовала, как покалывает мои губы и опускается желудок. Часть меня хотела потребовать от него продолжения, заставить его не поддаваться моему бегству. Но рациональная часть меня знала, что у меня с ним ещё три месяца. Я не хотела, чтобы этот момент всё испортил. Я не хотела, чтобы это изменило всё, чем мы были.

— Оклин, это не твоя вина.

— Моя. Я поцеловала вас, как глупая девчонка. Как и все остальные девчонки, которые за вами бегают.

— Ты кто угодно, только не глупая девчонка, — он провёл большой ладонью по своему лицу. — Ты умная, сексуальная, соблазнительная и такая красивая. И боже… — он сделал паузу, оглядывая меня, прежде чем впиться зубами в нижнюю губу. Я хотела потеряться в этих словах, но услышала «но» ещё до того, как он его произнёс. — Тебе девятнадцать, ты моя студентка, и я должен вести себя умнее.

Я впилась ногтями в ладони, чтобы сосредоточиться. Чтобы сосредоточиться на этих словах, а не на боли, которую причинил его отказ.

Я хотела, чтобы это закончилось, и я никогда не хотела, чтобы эта тема поднималась снова.

— Всё в порядке. Давайте забудем об этом, — я наклонилась, подняла папку, которую уронила, и протянула ему. — Держите. Мне пора идти.

Доктор Пирс взял её у меня, но бросил на стол.

— Я могу отсканировать их завтра. Позволь мне взять вещи, чтобы мы могли пойти вместе. Уже поздно.

— Конечно, — сказала я с вымученной улыбкой и кивком. Я смотрела, как он закрывает свой ноутбук и закидывает мой рюкзак на плечо, ненавидя неловкость. Отчаявшись, я попыталась разрядить обстановку шуткой. — Вам, наверное, стоит аккуратно положить эту папку на вашем столе, пока она не стала вызывать у вас ночные кошмары.

Он пододвинул папку и улыбнулся, не признавая, что я была права.

Пока доктор Пирс это делал, я подошла и схватила его куртку с вешалки в углу. Когда я протянула её ему, из-под неё что-то выпало.

— Упс, — сказала я, наклоняясь, чтобы поднять.

— Нет. Всё в порядке, — почти крикнул он, бросаясь за кепкой.

Но я добралась до неё первой и подняла, нахмурив брови, пока изучала её. Я уже видела эту кепку раньше, на ней было вышито слово «Цинциннати». Но где?

— Спасибо, — произнёс доктор Пирс, выхватывая её у меня из рук и запихивая в ящик стола.

Где я раньше видела эту кепку?

И тут меня осенило.

Вся кровь отхлынула от моего лица, когда я повернулась, чтобы посмотреть на доктора Пирса. Его взгляд был настороженным, и я заметила его челюсть, сжатую и такую знакомую. Как я не заметила этого, когда увидела его?

Он наблюдал за мной.

Он смотрел на меня.

Слова повторялись снова и снова, обвиваясь вокруг моей груди, скручиваясь в животе, пока я не подумала, что меня вырвет.

— Вы… — я пыталась выдавить это, но в лёгких не хватало воздуха. — Вы…

— Оклин, — моё имя мягко слетело с его губ, почти умоляя, потому что он знал, что я поняла.

— «Вуайерист», — я сказала это. Я начала, и пути назад не было. — Вы были в «Вуайеристе». Вы смотрели на меня в «Вуайеристе».

— Оклин, — он шагнул ко мне, протягивая руки. — Мне так жаль. Это не то…

— Хватит, — крикнула я. — Просто прекратите, — я оглядела его, пытаясь прочесть по его лицу. О чём он думал. Как долго он знал. Что он видел. Чего он хотел. Почему он это сделал. Каждый вопрос задевал меня за живое, растекаясь по венам, как ледяная вода. — Просто остановитесь, — прошептала я, и мне было стыдно позволить мольбе вырваться наружу.

— Пожалуйста.

Я крепко зажмурила глаза, пытаясь думать. Пытаясь отгородиться от него и понять. Пытаясь понять, что делать дальше.

— Я сидела и корила себя за то, что меня влечёт к вам. За то, что я соблазнила вас поцеловать меня. Я корила себя, думая, что я просто ребёнок и недостаточно хороша для вас. Мне… мне было стыдно за то, что я вожделела своего профессора, думая о том, насколько это неправильно, — невесёлый смешок сорвался с моих сжатых губ. — Но зачем утруждать себя поцелуями… прикасаться ко мне или смотреть мне в лицо, когда можно просто сидеть за стеклом и наблюдать, как я играю сама с собой без всяких ограничений или ожиданий.

Его рука потёрла затылок, прежде чем он снова потянулся ко мне. Я отступила на несколько шагов, не желая, чтобы он прикасался ко мне. Не сейчас.

— Всё не так. Я не искал тебя там. Это просто случилось. Ты была там. Так прекрасна, и мне так жаль.

Я слышала его, но ничто из его слов не проникало сквозь туман смущения и боли от того, что меня предали.

— Я сходила с ума, думая, что вообразила себе это влечение. Что вы сможете посмотреть на меня определённым образом, но вы, конечно, итак смотрели на меня определённым образом. Вы смотрели на меня и видели меня обнажённой. Конечно же, вы смотрели на меня.