Одарив её, как я надеялся, ободряющей улыбкой, я вернулся к своей работе, всё время ругая себя.

Не успел я опомниться, как день закончился.

— Вам ещё что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

— Нет. Спасибо, Оклин, — она кивнула с улыбкой и начала собирать свою сумку. — Направляешься домой?

Она тяжело вздохнула.

— Нет. Мне сегодня вечером на работу, так что я направляюсь туда, а потом домой.

С трудом удавалось сохранять нейтральное выражение лица, но каким-то образом мне это удалось. Она помахала на прощание, и я попытался сосредоточиться на своей работе. Попытался не думать о её выступлении и о том, что она окружена мужчинами. Что, если кто-то из них зайдёт слишком далеко? Что, если с ней снова что-то случится?

Рационально рассуждая, я знал, что Дэниел максимально заботится о своих сотрудниках, но после того, как я увидел её в пятницу вечером, боль в животе не утихала.

Махнув рукой на лежащие передо мной бумаги, я всё закрыл и направился домой. Каждую милю, которую я проезжал, я думал об Оклини задавался вопросом, всё ли с ней в порядке. Это преследовало меня, иррационально завладевая каждой мыслью.

Я вошёл в свой дом и захлопнул дверь, аккуратно повесил куртку, протопал вверх по лестнице и разделся. Повесил галстук на вешалку и натянул его до тех пор, пока он идеально не совпал с остальными; поставил туфли на пол рядом с другими парадными туфлями, аккуратно заправив шнурки внутрь; туго свернул ремень и положил его в ящик пряжкой наружу, а остальную одежду выбросил в пустую корзину для белья.

Я стоял в гардеробной, одетый только в пару черных трусов-боксеров, моя грудь вздымалась, чувствовал себя ничуть не спокойнее, чем, когда уходил из университета. Просто слишком много чувствовал, и точка.

Мне нужно выпить. Я большими шагами добрался до своей двери, и как только рука легла на ручку, я вспомнил свой разговор с Оклин и то, как я объяснил ей, как далеко я продвинулся с тех пор, когда мне необходима была выпивка. А теперь посмотрите на меня, готового ринуться вниз и выпить прямо из горла. У меня же больше выдержки, чем это.

Я заставил себя сделать глубокий вдох, пять секунд, выдох. Вдох — пять секунд, выдох. Я не осмеливался отпустить ручку, пока не восстановил контроль. К тому времени, когда я это сделал, мои пальцы покалывало от того, что я так сильно сжимал металлическую ручку.

Я осторожно вернулся в свою гардеробную и взял рубашку с длинными рукавами, джинсы и бейсболку с вышитым на ней Цинциннати. Затем спустился вниз, схватил ключи и направился в «Вуайерист». Обосновывая всё это тем, что если я буду тем, кто будет наблюдать за ней, то никто другой не сможет этого делать, и я ограничу риск того, что кто-то зайдёт слишком далеко.

Я не колебался, когда добрался до клуба. Опустил голову, кепка скрывала моё лицо, когда я держался по краям комнаты, высматривая её. Конечно, я увидел её, как только вошёл. Её магнетизм заставил меня остановиться и уставиться. У неё был поднос с напитками, и она смеялась с парой за столиком. На ней была та же шикарная юбка, что и раньше, за исключением того, что теперь на ней было только кружевное бюстье, которое идеально подчёркивало её грудь.

Контроль. Мне нужен был контроль. Я не просто так зашёл в «Вуайерист», и мне нужно сосредоточиться на этом.

Я вернулся к айпадам и сделал свой выбор, не потрудившись посидеть в кабинке на случай, если она придёт принять мой заказ.

Примерно через тридцать минут наблюдения за тем, как она порхает по залу, улыбается, флиртует, разговаривает со всеми посетителями, мой браслет, наконец, зажужжал. Я промчался по заднему коридору и вошёл в отдельную комнату. Я включил одну из ламп, которая отбрасывала тусклый свет на два кожаных клубных кресла. Я даже не обратил внимания на стену с игрушками и смазкой, зная, что сегодня вечером они мне не понадобятся.

В тихой комнате заскрипела кожа, когда я посмотрел сквозь стекло на декорации, ожидающие Оклин. Простая сцена, где девушка на диване смотрит что-то сексуальное, а затем заводится от этого. Никакой наготы. Ничего страшного.

Она вошла так, словно это был её собственный дом, настолько естественно, насколько это возможно. Она пересела на диван, слегка наклонившись, чтобы я мог видеть не только её профиль, и включила телевизор. Экран заполнило какое-то эротическое порно, и она с восхищением смотрела на пару на экране. Мне было интересно, о чём она думала. Что она себе представляла.

Мои кулаки сжали кресло, сердцебиение эхом отдавалось у меня в ушах, когда её руки скользнули вверх по её ногам, задирая юбку до бёдер, но всё ещё ничего не обнажая, когда материал задрался до её середины. Её руки продолжили своё восхождение, обхватив её груди. Еёглаза закрылись, а губы приоткрылись, стон донёсся сквозь стекло и дошёл до моего члена.

Полуэрекция, которая была у меня с тех пор, как я вошёл, затвердела во всю силу, упираясь в пределы моих штанов. Одна рука продолжала ласкать её грудь, а другая опустилась обратно между бёдер. Отодвинув юбку в сторону, но по-прежнему ничего не показывая, Оклин начала своё шоу.

Её ноги раздвинулись. Мышцы на руках напряглись. Румянец появился на щеках и распространился ниже её вздымающейся груди.

Я поудобнее устроился на своём сиденье, двигая бёдрами, покачивая своей эрекцией, упираясь в пустоту, мои бёдра просто отчаянно пытались двигаться сами по себе в такт с её движениями. Я ждал, что стекло начнёт запотевать, пока моё тяжёлое дыхание заполняло комнату.

У меня закружилась голова, когда вся кровь прилила к члену. Я держал свои руки приклеенными к подлокотникам. Я не двигался. Я не вытаскивал свой член и не возбуждал его движением её пальцев под юбкой.

Там могли остаться вмятины от моих пальцев, впивающихся в кожаную обивку, но я не пошевелюсь.

Оклин захныкала, её лицо сморщилось, всё тело сжалось, когда её руки задвигались быстрее. Её спина выгнулась, и я чуть не потерял самообладание, когда один из её сосков выскочил из-под её топа.

Я застонал, напряг задницу, приподнимая бёдра с кресла.

Чёрт возьми, она прекрасна.

Когда я ожидал, что она поправит свой верх, вместо этого она начала перекатывать бутон между пальцами. Если она не кончит в ближайшее время, я кончу в штанах.

Тугой розовый бутон привлёк моё внимание, когда я представил, как вцепляюсь в него, втягиваю в рот, трахая её пальцами.

Я сжал челюсти, стиснул зубы и попытался сглотнуть пересохшим ртом, и наконец — чёрт возьми, наконец-то — она кончила. Её бёдра оторвались от дивана и затряслись. Её крики звучали громче, чем у пары на экране, и мне пришлось крепко зажмуриться. Это было слишком.

Вдох, пять секунд, выдох, пять секунд. Вдох — пять, выдох — пять.

Снова стоны и всхлипывания.

Вдох на пять, выдох на пять.

Последний удовлетворённый вздох, и я открыл глаза, обнаружив, что её грудь надёжно спрятана, а она обвисла на диване. Я досчитал до двадцати, затем встал резкими движениями, поправляя свой член, чтобы он был менее заметен, переключил свет на красный и выбежал из комнаты, направляясь прямиком к айпадам, чтобы сделать второй запрос.

Если я заберу её время, то никто другой не сможет. Это было не для меня. Это было для неё.

Бог убьёт меня, поразив молнией, или я должен буду умереть от синих шаров.

В тот момент удар молнии был гораздо предпочтительнее.

14

КЭЛЛУМ

Я зашёл в «Вуайерист» в четвёртый раз за две недели. Я знал, что не должен был там находиться, но не мог остановиться. Я должен был убедиться, что с Оклин всё в порядке.

Я внимательно следил за ней, пользуясь тем, что мы были рядом друг с другом. Провожал её до машины, когда мог. Что-то внутри умоляло меня уберечь её. Защитить её от ужасов этого мира. Ужасов парней, слишком поглощённых властью, чтобы понимать, что они неправы.

Я вздрогнул и вместо этого сосредоточился на том, чтобы не поднимать голову из-под козырька, направляясь к своему обычному углу в баре. Блондинка Шарлотта увидела меня и кивнула, давая понять, что принесёт мне пиво, которое, как она знала, я заказывал каждый раз, когда заходил.