В кастрюле оказались малосольные огурчики, в тряпице — сало. И такого сала Поля никогда не ела. А в банке мёд.

— Ленишься ко мне ездить! — укоряла прабабушка бабушку. — Этот мёд у меня из самых ранних. А ну-ка, закрывайте глаза!

Хлопнула крышка, и Поле показалось, что она стоит на берегу реки. Удивительно пахнет большою водой и… снегом. Только снег этот был и ледяной, и тёплый.

Бабушка, открывая глаза, сказала то же самое, что почудилось Поле:

— Из-под снега, что ли, твой медок?

— Почти угадала. Мои умницы брали взяток с цветов дикого миндаля да с одуванчиков.

Поля отведала мёда и призналась бабушкам:

— Такого я вовек не едала! Он же пахнет сосульками, весной!

Прабабушкино море ну совсем не похоже было на бабушкино.

Сначала степь, сухая мертвая трава, колючки с иглами — бабушка сказала: это бесогон — и море, море. Но подошли ближе — море ку-ку! И никакого тебе пляжа. Закрывая воду, вправо, влево тянулся бесконечный серо-бурый бастион.

— Это камка, — сказала бабушка. — Морская трава. В былое время камкой чердаки застилали. Для тепла и от пожаров. Камка не горит. Матрасы камкой набивали. Твой отец потому и капитан, что на камке спал, морские сны видел.

— И я хочу спать на камке! — сказала Поля.

— В чём же дело? Набьём пару мешков — вот тебе и постель.

В стене из камки были устроены большие гнезда. Дно — белый-белый песок. Ложись и загорай.

Но они сначала пробрались к морю. Море здесь было тёплое, в золотых искрах. Поля нырнула с открытыми глазами. Прямо перед нею приплясывал в воде конёк — хвост колечком. Она подвела под него ладони.

— Бабушка, смотри, шахматный конёк!

— Это не шахматный, а морской, — сказала бабушка неодобрительно. — Пусти его на волю.

— Разумеется, пущу! Я ведь только посмотреть. Я живых морских коньков еще не видала.

— Вот и доверяй не рукам, а глазам. Смотри, какая бабочка — цветок с крыльями. Глаза радует, и слава Богу.

Бабушка натянула на колья простыню, и они залегли в гнёздышке, в тенёчке.

— Бабушка, расскажи мне что-нибудь ну очень интересное! — попросила Поля.

— Самое интересное — помолчать! — сказала бабушка. — Лежи и слушай.

— Кого?!

— Море слушай, степь. Их разговоры складней и слаще сказок.

Бабушка положила под голову руку и больше ни словечка. Поля тоже руку положила под голову. Сначала правую, потом левую, попробовала на кулачке полежать, на ладошке. И это было самое удобное. Ветерок подхватил прядку волос, принялся щекотать щёку. Поля узнала: это был её друг.

«Ты тоже сюда прилетел? — спросила Поля, не словами, а так, мысленно. — Знаешь, давай вместе послушаем море и степь. Согласен?»

Ветерок тотчас притих, значит, согласился.

И Поля услышала.

Степь потрескивала, позванивала, будто тысячи крошечных кузнецов били молотками по наковальням, и со всех этих наковален летели искры.

«Что же они такое куют?» — думала Поля. Догадалась! Ведь сколько рождается в мире мальчиков и девочек. И всем — миллиону или миллиарду — всем нужно счастье. Так оно и есть. Невидимые кузнечики ковали счастье новорожденным.

Потянуло ветром, и сразу начались шепоты в травах. Ни единая травинка не молчала, все говорили. Что-то очень хорошее, что-то очень нужное. Поля зажмурилась, чтобы лучше слышать. Но говорили сразу все. И не умолкали ни на единое мгновение.

Когда Поля была маленькой, мальчик Алёша — её друг — придумал скороговорку: говорун говоруна переговорил.

Но здесь, в степи, никто не мог переговорить друг друга.

Поля немножко огорчилась и от огорчения заснула. На одну секунду. И вдруг услышала — бух! И после долгой задумчивости: бух! Море? Поля слушала, слушала и поняла: сердце! Бьётся сердце Земли.

— Внученька! — Поля открыла глаза. — Солнце садится. Прабабушка Анюта как бы искать нас не кинулась.

Солнце, малиновое, огромное, опускалось не в море, а в небо. У неба тоже, оказывается, есть край, и солнце знает, где он.

Они поспешили к прабабушке. Оглянулись — а от солнца макушка. Оглянулись другой раз — аленький цветок. В третий раз оглянулись — пусто. Но почему-то перед ними, над прабабушкиным домом в небесах расцвели облака.

— Как розы на кусту, — сказала бабушка.

Поля проснулась раньше бабушки, а прабабушки дома нет.

Вышла в сад — пчелиный гул.

Хотела подойти поближе к ульям, а к ней медовый страж. Поля бегом к изгороди.

— Ха-ха-ха! — покатился со смеху мальчишка. — Эй, ты кто?

— Дед Пыхто, — сказала Поля.

— Небось отдыхающая?

— Я — гость! — отрезала Поля. — Правнучка!

— А-а-а! — Голова у мальчишки была белая, с серебряным отливом. — Между прочим, меня зовут Георгий. Георгий Победоносец, слышала? Я — в него.

— Ты не в него. Просто он твой святой.

— В него! — не согласился Георгий. — Я знаю, где змеи живут.

— Ты их копьём протыкаешь?

— Зачем? Они здоровенные, но полозы. У них яда нет. А вот каракурта я пристукнул.

— Кто это?

— Паук. Куснёт — беги гроб заказывать.

— У вас такие пауки водятся?

— Водятся. На кургане… А тебя-то как зовут?

— Поля.

— Давай поздоровкаемся! — Георгий протянул руку между планок забора.

Поля тоже протянула руку.

— Ты поближе подойди.

— Пожалуйста.

И тут мальчишка схватил Полю за косу, дёрнул и, хохоча, убежал. Было больно, обидно, но хлопнула калитка — и дурной мальчишка вылетел из головы.

Прабабушка Анюта несла на плече большущую рыбу.

— Сегодня у нас будет царская трапеза! — сказала прабабушка. — Знаешь, что это за рыба?

— Наверное, щука.

— Э, нет! Щука — речной житель. А это — катран. Это наша черноморская акула.

— Акула?! У вас что же — и плавать в море нельзя? А мы-то с бабушкой!..

— Черноморская акула людей не кушает.

Поля провела ладонью по рыбине.

— Как картошка. Но ведь красивая, — и вдруг сказала: — А вот люди кушают всех!

И вспомнила соседа. Пусть бы акула хотя бы этого противного за пятку схватила.

Прабабушке было некогда, пчелиные рои стерегла. А бабушка с Полей на лодке отправилась в страну лебедей.

Поле самой хотелось грести, и бабушка ей уступила место. Поля налегла на весло, а оно мимо воды, другое из руки выскочило.

— Ты полегче, полегче! — сказала бабушка.

Поля попробовала полегче, а лодка на месте стоит.

— Есть, есть ход! — ободрила бабушка внучку.

Раз, раз! Весла за спину и гребок. И еще гребок. Но руки стали гореть. Посмотрела Поля — под пальцами кожа красная.

— Ну, теперь моя очередь! — сказала бабушка, и они снова поменялись местами.

Кожу на ладонях саднило, да так больно. Поля думала, как же теперь быть, бабушка ведь устанет. И увидела: они направляются в открытое море. От берега осталась полоска. Испугалась, но молчок.

— Вон куда смотри! — показала бабушка.

Поля прищурилась и увидела впереди и чуть в стороне длинный белый остров. Длинный-длинный и белый-белый.

— Бабушка! Там снег что ли?!

— Лебеди, радость моя! Это лебеди!

— Лебяжья острова из лебедей?

— Лебяжьи острова в море. Они песчаные. Но лебеди, когда все вместе и впрямь как остров.

— Бабушка, смотри! Ещё один островок. Серый.

— Молодые лебеди! Молодые лебеди — серые.

— Давай поближе подплывем.

— Зачем мешать птицам? Лебяжьи острова — заповедник. Здесь людям нечего делать. Вот когда бывают холодные зимы, тогда, пожалуйста. Море здесь мелкое, замерзает. Егерям приходятся подкармливать лебедей. Местные жители тоже помогают. В жестокие зимы птицы к людям летят. В Евпатории набережная в большую кормушку превращается. У моей знакомой лебедь лет семь живёт.

— Ой, бабушка! Я хочу посмотреть на лебедя.

— Так это в Евпатории. Вернемся домой, сходим в гости.