— Быстрее! — Я скомандовала Наживке, и мы помчались по гравию с огромной скоростью.

Грохот двух пар шагов раздался позади нас, и мое сердце закричало мне двигаться быстрее.

— Остановитесь! Вы не можете уйти! — Рявкнул охранник.

— Пошел ты! — Закричала я, упорней переставляя ноги. Наживка тяжело дышал, отставая от меня на несколько шагов, но я все еще слышала, как он бежит за мной.

Мы добрались до конца подъездной аллеи и, выбежав на дорогу, оказались на Т-образном перекрестке. Напротив был густой лес, поднимающийся на холм, и я знала, что наш единственный шанс — это разделится.

— Нам нужно разделиться, — бросила я Наживке.

— Что? Куда, черт возьми, мы вообще собираемся пойти? — Он тяжело дышал.

— Куда угодно, — бросила я в ответ, полная решимости сбежать из этого места. Как только охрана сдастся искать нас, мы сможем добраться автостопом до Мерквелла. Я бы, блядь, пошла пешком, если бы пришлось.

Лай собак заставил мое сердце замереть. Мы не могли терять ни секунды.

Я оттащила Наживку в лес и оттолкнула его влево.

— Иди туда! — Я потребовала, и он посмотрел на меня с ужасом, прежде чем броситься прочь в темноту.

Блядь, блядь, блядь!

У меня голова шла кругом, когда я обдумывала все, чему научил меня мой отец. Но против собак моей единственной надеждой было проложить ложный след. И у меня не было на это времени.

Мои мышцы горели, а ноги болели, когда я взбиралась на холм так быстро, как только могла, а лай собак становился все ближе. Среди деревьев замелькали фонарики, и я поняла, что охранники не сильно отставали от своих собак.

Вдалеке завопил Наживка и завыла собака, и этот звук эхом вознесся к небу.

— Один ранен! — Крикнул кто-то.

Наживка.

Мое сердце сжалось, но я ничего не могла поделать, кроме как продолжать бежать и молиться о чуде.

Каким-то образом я добралась до вершины холма, но мое сердце бешено заколотилось, когда я обнаружила, что нахожусь высоко на гребне, а с другой стороны от него обрывается отвесный утес.

Я посмотрела по сторонам, взвешивая свои варианты, как раз в тот момент, когда из-за деревьев выскочила собака. Я закричала, когда она закинула на меня свои огромные лапы и залаяла достаточно громко, чтобы заставить меня вздрогнуть. Я толкнула ее обратно на землю, мое сердце бешено колотилось.

Из листвы выскочили двое охранников, и я невинно подняла руки, чувствуя себя так, словно меня, черт возьми, арестовали.

— Послушайте, просто, блядь, послушайте, — потребовала я, и они замедлили шаг, но продолжали приближаться. Они оба были огромными, построенными как кирпичные сортиры. Собака продолжала лаять на меня, и от этого шума мои мысли путались, пока я пыталась сосредоточиться. — Я не могу здесь оставаться. В той школе трое парней превращают мою жизнь в ад. Они будут пытать меня, если вы вернете меня обратно. Просто отпустите меня, скажите, что вы меня не нашли.

Рыжеволосая женщина справа от меня издала сухой смешок.

— Мы точно знаем, кому ты принадлежишь, Чума.

Ледяные пальцы сжали мое сердце, и я почувствовала, что они ужасно похожи на пальцы Сэйнта.

— Нет, — выдохнула я в ужасе.

— И я не собираюсь рисковать своей работой ради какой-то блондинки, отец которой трахнул в задницу весь мир, — добавил другой парень с хмурым видом.

На мгновение мне показалось, что рискнуть с утесом было почти лучшим вариантом, чем позволить им забрать меня обратно. Но они все равно набросились на меня, схватили за руки и зажали между собой.

Мое сердце болело, когда они тащили меня обратно вниз с холма, а затем всю дорогу по дороге. Я могла бы брыкаться, кричать и бороться, но знала, что это бессмысленно. Я не могла убежать, теперь, когда они знали, что я здесь. Собаки всегда найдут меня. Я облажалась. И когда они вели меня обратно через школьные ворота, ужас все сжимал и разжимал мои внутренности.

Я потерпела неудачу. Упустила единственный шанс сбежать из этого места, который у меня был. Ну, с чертовой мамой Проныры он был.

Самым ужасным было то, что Ночные Стражи собирались наказать меня за это. И это не обещало быть приятным.

Я заметила другого охранника, уводящего Наживку вправо от озера, и отчаянно окликнула его.

Он оглянулся, его лицо было бледным, а глаза полны страха.

Я хотела извиниться, но не смогла вымолвить ни слова, так как мои конвоиры потащили меня по тропинке налево. Я знала, куда направляюсь, задолго до того, как мы туда прибыли.

Навязчивая классическая музыка поднималась в воздух из Храма, словно предупреждение о том, что ждало меня внутри.

Вскоре меня бросили на колени на входе церкви, и я боролась с желанием задрожать, когда один из охранников постучал в дверь.

Во рту у меня пересохло, сердце билось слишком быстро. Я не могла ни дышать, ни думать, ни управлять ничем, кроме как стоять на коленях на этой замерзшей земле, ожидая своей участи. Я была вся в грязи и окровавленных царапинах. Мое отчаянное желание сбежать было написано на всем моем теле. И теперь они знали, как сильно я хотела освободиться от них, как далеко я могла зайти, как боялась все это время. И я была уверена, что эта ночь станет самой длинной в моей жизни. Даже хуже, чем шторм на пляже.

Я уставилась в землю под собой, когда дверь распахнулась, отказываясь смотреть вверх, когда их три тени упали на меня.

— Она вышла за ворота, — сказал один из придурков-охранников.

— Я понял, — сказал Сэйнт едва слышным шепотом, в этих двух словах было столько опасности, что я не смогла этого вынести.

— Спасибо, что вернули нашу собственность, — сказал Киан, и я услышала, как охранники уходят.

Блестящие туфли Сэйнта появились у меня под носом, и я почувствовала себя маленькой, как муравей, которого вот-вот раздавит его каблук.

— Ты действительно думала, что сможешь сбежать от нас, Чума? — Спросил он ровным, но острым как бритва голосом.

— Да, — призналась я, и мое сердце забилось еще сильнее.

— И что ты теперь думаешь? — Промурлыкал Сэйнт.

Я молчала, плотно сжав губы.

— Отведите ее внутрь, — потребовал Сэйнт, уходя, и сильные руки Киана и Блейка подняли меня на ноги.

Я не смотрела ни на кого из них, стиснув зубы. Я была зла на себя за то, что все испортила, но больше всего я была зла на них за то, что они сделали побег таким невозможным.

— Сюда, — указал Сэйнт, и меня швырнули на каменные плиты у его ног. Я стояла на коленях перед старым каменным алтарем в задней части церкви. Сэйнт прислонился к ней спиной, как будто это место было построено для поклонения ему, а не Богу, и страх просочился глубоко в корни моей души.

— Вставай, — потребовал он от меня, и я поднялась на ноги, облизывая ужасно сухие губы, пока его глаза оценивали мой внешний вид. — Ты, должно быть, хочешь пить, — выдохнул он, протягивая руку и поднимая меня. Его пальцы сомкнулись вокруг моих, как тиски, и он потянул меня в угол комнаты, где стояла большая каменная купель. Мое мутное отражение пристально смотрело на меня, когда Сэйнт держал меня перед собой, и я ненавидела то, сколько страха было в моих глазах. В тот момент я не могла найти способа замаскировать это; мои слои бравады были сорваны моей неудачей и ужасающей реальностью, что надежды больше не было. Я принадлежала им. Целиком, полностью, бесповоротно. Выхода не было.

Другая рука Сэйнта скользнула мне в волосы, и у меня было полсекунды, чтобы набрать воздуха, прежде чем он опустил мое лицо в воду. Паника расцвела в моей груди, и я схватилась за края каменной чаши, отпихиваясь назад в отчаянной попытке освободиться. Сэйнт был ужасающе силен, и он вдавливал мою голову все глубже, пока все мои волосы не погрузились в воду.

Одна секунда, две, три, четыре, пять…

Он выдернул меня обратно, и моя кожа головы взвыла от боли, когда я захрипела и закашлялась.

Его губы прижались к моему уху, и у меня внутри все сжалось от напряжения.