Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь…

Хотя, возможно, дело было не в материальном. Возможно, дело было в том, как небрежно папа игнорировал уборщицу, или в выражении лица мамы, которое появлялось всякий раз, когда посыльный осмеливался открыть рот.

Сорок один, сорок два, сорок три…

Это могло быть из-за того, что их родители небрежно выбрасывали стодолларовые купюры в качестве чаевых, как будто они не стоили даже бумаги, на которой были напечатаны.

Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь…

Может быть, дело было во всем этом, но у меня была другая теория. Я был готов поспорить, что их родители просто заставляли проблемы волшебным образом исчезать. Вождение в нетрезвом виде? Извините, офицер, может быть, на этот раз я могу просто заплатить штраф, и мы забудем о бумажной волоките. Недовольный сотрудник? Просто поговорите с моей командой юристов, они могут решить ваши проблемы с помощью горы бюрократических бумаг, и вы сможете подписать соглашение о неразглашении для пущей убедительности.

Ни одна проблема не была слишком большой, а выигрыш — слишком маленьким. И это просто должно было испортить неотъемлемую часть ребенка по мере его взросления. Что такое жизнь без ответственности, отслеживаемости, последствий? Им была предоставлена полная свобода быть маленькими засранцами так часто и так агрессивно, как им хотелось. Неудивительно, что все они выросли и превратились в сборище гребаных придурков.

Восемьдесят восемь, восемь девять, девяносто…

Моя челюсть крепко сжалась, а взгляд по-прежнему был прикован к двери в раздевалку девочек.

Да, вот что было не так с этой кучкой придурков следующего поколения: никакой вины, никакой ответственности, никаких последствий.

Ну, со мной это дерьмо не прокатит.

Девяносто восемь, девяносто девять, одна гребаная сотня. Ладно, принцесса, ты сама напросилась.

Я вздернул подбородок и зашагал в сторону раздевалки для девочек с глубоким хмурым выражением лица.

Синяя дверь была закрыта, и я трижды сильно постучал по ней костяшками пальцев.

— Входит сотрудник мужского пола, прикройте свои сиськи и спрячьте киски. У вас есть пять секунд, чтобы подчиниться! — Рявкнул я.

Взвизги тревоги донеслись от девушек, которые переодевались внутри, сопровождаемые криками какой-то идиотки: «уууууу». Я был почти уверен, что это была Перл Девикерс, и, если бы я мог это доказать, она бы наслаждалась наказанием в течение недели.

Мое раздражение усилилось, пока я ждал, пока они разберутся со своим дерьмом, и я выбил дверь, как только у них было достаточно времени.

Я шагнул прямо в открытое пространство между шкафчиками. Несколько девушек выглядели шокированными, большинство из них, казалось, смирились, а пара случайно забыла должным образом прикрыться.

— Хиткот, Девикерс, Смит и Прайд, — рявкнул я. — Оденьтесь и явитесь на отработку в понедельник. — Они все начали хихикать, явно желая остаться со мной после уроков, но им не повезло. У меня было достаточно практики общения с похотливыми школьницами, чтобы знать, как обезвредить такого рода дерьмо. — Вы можете явиться к мистеру Хатчинсу сразу после занятий.

При этих словах их лица вытянулись, и я подавил ухмылку. У Хатчинса были проблемы с дыханием и неприятный запах изо рта в сочетании с большой страстью к каталогизации пыльных старых книг, которые он находил в задней части библиотеки. Его наказания заключались в том, чтобы слишком много времени провести в маленькой комнате с вонью и выполнять чертовски скучные задание, на которые уходили часы. Может быть, вытерпев это, они снова подумают о том, чтобы показать мне свое вымя.

Наступила тишина, когда провинившиеся девушки в ужасе уставились на меня и поспешили как следует прикрыться. Я высматривал свою жертву сквозь толпу девчонок, в то время как остальные девушки в комнате ждали, чего я хочу.

— Принцесса, — рявкнул я, указывая на нее. Она обратила на меня свои большие голубые глаза и невинно моргнула.

— Да, сэр?

Приятно видеть, что она умеет иногда проявлять уважение.

— Ты ничего не забыла?

Она долго смотрела на меня, хлопая длинными ресницами, но я видел хитрость, скрывающуюся под маской простушки, и я не купился на ее бред.

— О! Мне так жаль, я думала, вы хотели, чтобы я пришла и нашла вас после того, как переоденусь? — Она все-таки попыталась.

— Это не так. В мой кабинет. Сейчас же.

— Ладно… Я только закончу переодеваться и…

— Ты что, глухая, принцесса? — Спросил я убийственным тоном, направляясь к ней. — Я не просил зайти через минуту. Я сказал идти сейчас.

— Я могла бы пойти сейчас, если бы он захотел, — пробормотала Девикерс, прикрыв рот рукой, и я указал на нее пальцем, не отворачиваясь от принцессы.

— Ты только что заработала целую неделю с мистером Хатчинсом после школы, Девикерс, — прорычал я, и она испуганно ахнула.

Принцесса заколебалась, взглянув на Милу Круз, у которой хватило здравого смысла подтолкнуть ее ко мне. На ней все еще была ее зеленая спортивная юбка и спортивный лифчик, так что я не понял, из-за чего она покраснела. На самом деле, при ближайшем рассмотрении этот румянец на ее щеках был не румянцем, а гневом, чистым и незамысловатым. Давай, принцесса.

Я отвесил ей насмешливый поклон и указал ей идти впереди меня к двери.

Она надула губки, как обычно делают богатые девушки, когда жизнь оказывается охренительно несправедливой, и с важным видом вышла из раздевалки впереди меня.

Я последовал за ней и подождал, пока она повернет направо, прежде чем рявкнуть:

— Налево!

Она сердито развернулась, и я направил ее по коридору в свой кабинет.

Я преследовал ее всю дорогу, подходя достаточно близко, чтобы уловить аромат ванили и медового цветка, который исходил от ее кожи, и наслаждаясь тем, как она напряглась, почувствовав, что я иду за ней по пятам.

Мы добрались до моего кабинета, и я обошел ее, чтобы открыть дверь, указывая на деревянный стул перед моим столом. Это был чертовски неудобный предмет мебели, который я с большим удовольствием выбрал специально для маленьких засранцев, которых мне приходилось тащить сюда для трепки языком.

Принцесса опустилась на стул и скрестила ноги, ожидая, пока я сяду за свой стол. Но я этого не сделал. Я приблизился к ней, придвигаясь все ближе и ближе, пока не был вознагражден тем, что она неловко выпрямилась на стуле, от которого немела задница. Никому не нравится знать, что за спиной у них волк.

— Есть несколько вещей, которые я не потерплю в своем классе, принцесса, не хочешь ли угадать, что это может быть? — Спросил я угрожающе низким голосом.

Она прочистила горло, прежде чем ответить, небрежно кокетливо отбросив свои длинные светлые волосы. Но я не собирался поддаваться искушению смотреть на нее вот так.

— Меня зовут Татум, — сказала она на удивление сильным голосом. — Татум Риверс.

Я удивленно расхохотался. У девчонки были яйца. Мне это понравилось. Было бы еще интереснее сломать ее. Что я и сделал бы. Потому что все они так или иначе мирились со мной, когда понимали, что их деньги, влияние, фамилии и безупречная внешность ничего для меня не значат. Я хотел уважения. И лучшее, что они могли надеяться получить от меня, — это мое уважение в ответ. Хотя этот приз практически невозможно было завоевать.

— Я не думаю, что ты вполне осознаешь серьезность этого обсуждения, принцесса, — прорычал я, кружа вокруг нее, как хищник, готовый броситься на добычу. — Я не терплю пререканий, обзывательств или гребаного хихиканья в моем классе, а ты начала наши отношения, выполнив все три пункта.

Я остановился перед ней, и она была вынуждена запрокинуть голову назад, когда посмотрела на меня. Ее золотистые волосы рассыпались по спине, а спортивный бюстгальтер предоставил мне слишком легкий вид на ее полные груди, которые напряглись, пытаясь высвободиться из эластичного материала. Черт возьми.