Я осторожно оглядела сидящих за столом. Стелла быстро отвела глаза, и наступило неловкое молчание. Я тоже вернулась к своей тарелке и начала медленно откусывать от еды, бросая осторожные взгляды по сторонам.

Я видела сходство между Алексом, Кеном и Эйденом; все они крупные мужчины, явно похожие на своего отца. Несмотря на то, что Эйден подросток и ему еще предстоит повзрослеть, я могла предсказать, что он будет огромным, может быть, даже таким же большим, как Алекс. Кен тоже большой парень, но в этом ему не победить Алекса.

Что касалось Лейлы, она похожа на свою мать — миниатюрная и рыжая. Я еще не слышала, как она говорит. На вид ей чуть за двадцать, но она непримиримо наблюдательна, бросала на меня любопытные взгляды через стол и даже заговорщически улыбалась, как будто мы обменивались шуткой. Я не знала, о чем, черт возьми, мы шутили, но я улыбалась в ответ.

Стелла продолжала свой рассказ, ее тон помрачнел, когда она пристально посмотрела на своего мужа и младшего сына.

— Ну, Алекс, как дела? — Стелла попыталась что-то сказать, но Алекс бросил на нее быстрый взгляд и продолжал гонять ужин по тарелке.

Я поджала губы, прежде чем ответить за него.

— Дела идут действительно хорошо. Алекс обнаружил любовь к рукоделию и вышивке. И его поэзия. Что-то совсем другое. Я расплакалась, когда он прочел для меня драматическое чтение. Такое искреннее. Такое страстное.

Я даже зашла так далеко, что похлопала его по плечу.

Алекс медленно перевел взгляд на меня, в то время как Кен откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

— В любом случае, — продолжила я. — Как у вас у всех дела? Я не уверен, чем конкретно вы занимаетесь…

— С тех пор, как Алекс никогда не упоминал о нас? — Кен пришел на помощь.

— Да, это… — я неловко улыбнулась. — Ну, как у вас дела, ребята?

— Ну, Лейла работает волонтером в центре для пожилых, — сказала Стелла.

— Мама, — предупредила ее Лейла.

— Что? Я горжусь тобой, детка. Почему я не могу сказать об этом всему миру?

Алекс напрягся рядом со мной, и я инстинктивно положила руку ему на колено, точно так же, как он сделал со мной.

— В любом случае! Она ходит туда раз в неделю и…

Я внимательно прислушивалась к тому, что она говорила, но осознавала присутствие молчаливого мужчины, сидящего рядом со мной. Я постепенно начала понимать происходящую здесь динамику. Стелла старалась изо всех сил, и она одна из самых чистых женщин на свете. Она приняла ребенка своего мужа и другой женщины и относилась к нему как к своему собственному. Даже за те тридцать минут, что я находилась здесь, я видела, что она заботится об Алексе и хочет, чтобы он стал частью семьи. Единственная проблема здесь — Алекс, который не хочет быть одним из них. Который предположил, что он нежеланный для всех. И его отец. Я думаю, что он — еще большая проблема. Стелла, хотя и не имела кровного родства с Алексом, старалась в пятьдесят раз усерднее, чем его собственный отец, которого, кажется, совершенно не трогала ситуация, когда его ребенок присутствовал за обеденным столом спустя столь долгое время.

Когда Стелла закончила хвалить свою дочь, которую я находила очаровательной, Кит прочистил горло и попытался задать вопрос Алексу, наконец обнаруживая, что его отцовские инстинкты похоронены где-то глубоко внутри под кучей нерешенных эмоциональных проблем.

— У моего друга за холмом есть старый "ройс", который нуждается в ремонте. Хочешь взглянуть на него, Ксандер?

Алекс перевел взгляд на отца, прежде чем снова уткнутся в свою тарелку.

Я посмотрела на Ксандера и удивленно подняла брови. Когда стало очевидно, что он по-прежнему не собирался говорить, это сделала я.

— На самом деле, он сейчас увлекается лодками. Парусники. Он делает их с нуля. Без каких-либо инструментов, вы можете в это поверить? Занимает большую часть его гостиной.

Кит хихикает.

— Я считаю, что вышивка — это нечто большее. С детства Алекс не отличал левый борт от правого.

На мгновение я задалась вопросом, не ослышалась ли я, но когда я смущенно посмотрела на Алекса, он еще крепче сжал челюсть и посмотрел с лазерной фокусировкой на явно не своего отца.

Поворачивая голову обратно к Киту, я нахмурилась.

— Думаете? — холодно спросила я, и он поднимает брови, услышав резкость в моем тоне. — Вы думаете, человек, который семь лет прослужил на флоте, не знает разницы между левым и правым бортом? Половину этого чертова времени он бы ходил кругами.

Я сжала вилку так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Весь стол замолк, и Кит побледнел, его взгляд опустился на свою тарелку. Я недоверчиво посмотрела на Алекса, все больше и больше понимая, почему он боялся приходить сюда, и заметила, что он пытался скрыть ухмылку. Итак, это получило отклик.

Кит прочистил горло.

— Я… да, ну, я забыл об этом.

— Как ты мог? — пробормотал Эйден. — Это написано у него на лице.

Я собиралась сорвать в него новую порцию, когда понимаю, что он бросил неприязненный взгляд не на Алекса, а на своего отца. Боже, он просто мальчик — мальчик, у которого нет нужных слов, чтобы выразить себя, но он все равно высказывается, отчитывая своего отца за то, что тот забыл историю его старшего брата. Я инстинктивно бросила взгляд на Алекса и вижу, что он смотрел на Эйдена со странным выражением лица. Голова Алекса слегка повернута в сторону, и его глаза прикованы к лицу Эйдена, как будто он тоже впервые заметил своего брата таким, какой он есть — будущим защитником. Совсем как сам Алекс.

Наступило еще одно неловкое молчание, прежде чем Стелла нервно засмеялась.

— Фрейя, как долго ты планируешь оставаться в Литтл-Хоуп? В следующем месяце я устраиваю грандиозную вечеринку по случаю моего пятьдесят пятого дня рождения, и я бы хотела, чтобы ты была там! Ты можешь привести с собой Алекса, — она хихикнула. — Я знаю, мне следовало бы спросить наоборот, но… — она замолкла, и я знала почему.

— Конечно! — я тепло ответила. — Я бы с удовольствием пришла!

Затем я заколебалась, дважды подумав, прежде чем добавить немного неловко:

— Если я все еще буду здесь.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Алекса.

АЛЕКС

— Ты самая расстраивающая женщина, которую я когда-либо встречал, — огрызнулся я на Фрею, как только за ней закрылась дверь и мы снова остались одни в машине.

Это первый раз, когда мы были вместе за весь вечер.

— Почему, потому что я на самом деле прикрываю твою спину? Потому что я не переворачиваюсь на спину и не позволяю людям ходить по тебе или по мне? Поверь мне, я была там, поступала так. Вытатуировала это у себя на лбу. Больше так не будет.

Я нахмурился и направил грузовик в сторону дома. Она права. В основном. У меня еще не было женщины, которая сражалась бы за меня. У меня были братья, готовые умереть за меня, и я не говорил о тех, с кем у меня общий генетический материал. Люди, с которыми я служил, были моей семьей; это одна из причин, по которой я завербовался. Несмотря на то, что я жил с семьей моего отца, они никогда не были моими. И я отчаянно этого хотел.

Что касается женщин, все, с кем я был, легко сдавались под давлением. Я не из тех, с кем легко общаться. Эдисон задержалась дольше, чем большинство, но даже она сделала это, потому что хотела быть популярной в школе, когда мы трахались небрежно при возникающем желание. Но я видел каждый раз, как она отшатывалась, когда мной овладевал гнев, как ей становилось скучно, когда я не вступал в болтовню об обуви, одежде и прочем дерьме, о котором она хотела поговорить. И как она испугалась меня, когда я вернулся. Она не была моей девушкой, и я обращался с ней как с дерьмом, брал ее покататься только тогда, когда хотел. Неудивительно, что ее влечение ко мне также было поверхностным. Когда она увидела мои шрамы, она поморщилась. Единственный раз, когда мы занимались сексом (пытались заняться сексом — дальше нескольких поцелуев дело не пошло) после того, как я вернулся, она напилась до потери сознания, вероятно, потому, что ей было невыносимо смотреть на меня, как я мог предположить. Она несла чушь о моих травмах и погибших товарищах по команде, и я не выдержал. Я разгромил комнату, в которой мы были, и она, рыдая, убежала. Я только что вернулся из больницы, и у меня были довольно серьезные провалы в памяти, связанные с ПТСР. В ту ночь у меня был эпизод одного из них. Впоследствии она сказала мне и всем остальным, что я был монстром, который ударил ее, и я поверил ей, потому что у меня не было причин не верить. Я до сих пор верил. У меня действительно есть проблемы с гневом, и когда я вернулся, все было в пятьдесят раз хуже.