Тем более, что на поверхности их разумов наличествовала только и исключительно грязь.

Но сначала я, как и планировал, обезвредил все разбросанные по вагонам взрывные устройства, обеспечивающие, так сказать, террористам неприкосновенность и право диктовать свои условия. Это заняло у меня почти сорок секунд на максимальном ускорении, так что простой задачу назвать было нельзя. И, естественно, с прежними ограничениями на десять с небольшим метров я бы так чисто не справился. Пришлось бы как минимум вылезать на поверхность, проверяя свою маскировку на прочность в самых что ни на есть боевых условиях. Да и дольше это было бы, ведь сейчас я обезвреживал всё разом, а не по отдельности.

Тем не менее, было в весьма продолжительной, — уж субъективно так точно, — и неприятной работёнке кое-что обнадёживающее. Угроза отступила от заложников, и я, наконец, смог сделать то, чего так хотел, ещё только вылетая с территории академии.

Секунда — и тридцать два человека синхронно спотыкаются на ровном месте, падая на пол внутри вагонов и на пол вовне их пускающими слюни болванчиками. Последний, псион, упасть не успел, так как его насквозь прошил пучок вырвавшейся из-под земли плазмы. Превентивный контрольный выстрел, сделанный потому, что я не мог гарантировать поражение довольно сильного одарённого пси-ударом. Осталось только усыпить всех заложников, — а то поднимут шум, и о моей импровизации всем станет известно слишком рано, — да двинуться дальше, на ходу занимаясь проверкой следующего места базирования террористов. На этот раз — малолюдный музей со сложной планировкой, усложняющей штурм силами обычных солдат и обычных же псионов. Но не мне, ведь моя нынешняя сила выходила далеко за рамки ожидаемого кем бы то ни было.

Нужно было лишь правильно ею воспользоваться…

Минутой позже.

Сидящий на полу немолодой мужчина в просторном кимоно на практически голое тело встрепенулся, словно через него пропустили электрический разряд. В каком-то смысле так оно и было. Разве что разряд был не электрическим, а телепатическим. И представлял он собой откат от разрыва связи, установленной телепатом-головой со своими подчинёнными, — во многих смыслах, — коллегами.

— Господин, разум седьмого потух. Я его больше не ощущаю.

Тоширо, — а господином был именно он, — бросил взгляд на ещё одного своего помощника, но тот лишь покачал головой. Сигнала от группы, к которой был приписан седьмой, не поступило. Следовательно, убрали их быстро, если не моментально…

И это было прекрасно, ведь план перешёл от подготовительной стадии к стадии реализации!

— Как только будет покончено со вторым отрядом — сообщишь. — Телепат медленно и плавно кивнул. — Приманка на финише уже готова?

— Только что на место был доставлен последний автобус. Наши люди покинули это место, кроме тех, что были вами приговорены. Волнений среди местного отребья нет: мы успешно удерживаем их в неведении касательно настоящих требований, озвученных на всю Империю. — А требования эти были предельно ясны: Артур Геслер должен один, без сопровождения прибыть, куда указано, и покорно принять смерть, разменяв свою жизнь на жизни множества сограждан. Помимо этого объявлялось так же о необходимости предоставления коридора для отхода действующих групп культа Смерти, но на деле, конечно же, столь открыто никто никого выводить из страны не стал бы. У культистов были свои способы покинуть Российскую Империю, пусть для этого и требовалось «сбросить шкуру» в виде не слишком ценных членов организации, коих можно было принести в жертву, утолив жажду крови имперцев и при том не потеряв непозволительно многого. — Как вы и предполагали, официально власти просят предоставить им лишнее время. Неофициально — готовятся к нашему уничтожению.

— А их действия в отношении заложников?..

— Сохранение их жизней — не основная преследуемая ими задача. Я бы сказал, что этих гражданских просто… списали.

— Что ж… — Тоширо зло усмехнулся. — Тогда наша добыча просто не имеет права задерживаться по дороге в капкан. Через пять минут начинайте показательные казни. Нужно добиться того, чтобы он не делал перерывов и двигался настолько быстро, насколько вообще способен!

Только и только тогда тактика с определением точного момента взрыва в конечной точке сработает, как надо. Задержка даже в полминуты могла разительно повлиять на результат, а этого никто не желал.

— Будет исполнено, господин!..

На лице Тоширо, казалось, навечно застыла предвкушающая, злая ухмылка, а в глазах застыли отголоски какой-то неестественной, прошедшей сквозь года ненависти ко вполне конкретному народу. Будь иначе, то, возможно, он бы не внёс столь масштабные коррективы в план главы, и не возвёл в абсолют пропитывающую действия культа жестокость.

Но случилось то, что случилось, и история сделала новый, непредсказуемый виток…

Несколькими минутами позже.

Гнев.

«Убить!»

Ярость.

«Уничтожить!»

Террористы… начали казнить людей.

Искренняя, распаляющаяся с каждой секундой ненависть, взявшая меня под ручку… и не изменившая ровным счётом ничего. Неспособная изменить, ведь всё, что она могла — это помешать. Я не мог ускориться, ведь и без того двигался так быстро, как только мог. Не мог и бросить людей на «побочных» объектах, ведь там их тоже убивали, по человеку раз в пять минут. Всё, что мне оставалось — стиснуть зубы и выполнять поставленную задачу, следуя строгому, отработанному на предыдущих объектах алгоритму. Неодарённых террористов превращать в овощи, псионов — разить плазмой, которая, хотелось бы мне верить, жгла их сильнее, чем должно.

К тому моменту, когда осталось лишь одно место, в котором ещё были живые террористы, эмоций в моей душе практически не осталось. Они выгорели, истлели и осели на душе серым пеплом, напоминающим о том, что я пережил несколько субъективных часов назад. И врагу такой судьбы не пожелаешь: смотреть, как убивают тех, кого ты хотел защитить, и ничего не мочь с этим делать. Несмотря на всю мою силу, огромную, как я сам считал, и близкую к чему-то божественному, я не мог помочь. Это фантастический мужик в трусах поверх костюма мог за секунду оббежать всю планету и накостылять всем негодяям. Я же был скован законами физики, согласно которым я бы если и смог ускориться до такого уровня, то от планеты просто ничего бы не осталось. Не мог я и телепортироваться, играючи управляя пространством: оно до сих пор было слишком сложным, чем-то неподъёмным и необъятным. Можно было попытаться, но цена ошибки — смерть. И не факт, что только моя.

Оставалось лишь следовать плану, не совершать ошибок… и терпеть. Терпеть, убеждая себя в том, что сделать лучше «тот» я сорокаминутной давности просто не мог.

Расстояние, отделяющее меня от тех, на чьи головы следовало обрушить возмездие, стремительно сокращалось. Я уже обнаружил бомбы, куда как более серьёзные, чем все предыдущие. Не самодел с претензией на стандартизацию, а самые настоящие заряды с неизвестной начинкой в количестве двух штук, которыми вполне можно было попытаться взорвать «псиона нового поколения». На месте была и пара автобусов с шестью десятками человек внутри суммарно. Семерым уже никак не помочь: их казнили, пока я занимался спасением заложников в других местах, куда меня никто не приглашал.

Но на что, в конце-то концов, террористы рассчитывали? Почему они никак не реагируют на то, что кроме них никого больше не осталось? Как они собираются взрывать свои бомбы, если им меня даже заметить не под силу? И почему, чёрт подери, те культисты, которых я сейчас видел через ноосферу, молились каким-то своим богам⁈

Пять километров. Враг даже не шевелится, не зная о том, что к нему приближается смерть.

Три километра. На подкорке сознания вскинулось чувство опасности. Пока неясное, но весьма отчётливое чувство. Я напрягся, повторно проверив всё вокруг через ноосферу и собственное восприятие. Ничего нового.