Я крепко призадумался, и пропустил бы появление авиации противника, если бы не растянувшееся точно химозная жевательная резинка время. Птицы иного мира поражали воображение, а то, что одна из самых крупных вылетела с той стороны с дроном в вытянутой пасти даже несколько пугало. Много вы знаете существ размером с собаку, способных погнуть вполне себе металлический ударопрочный корпус военной «птички»?
С каждой новой минутой мутанты с той стороны раскрывались передо мной всё сильнее, а та самая тварь, с которой мне давным-давно «повезло» столкнуться лицом к лицу уже казалась довольно-таки симпатичной. Подумаешь, жук-переросток с намёками на гуманоидное строение тела! От такого хотя бы знаешь, чего ожидать, в отличие от действительно красивых, грациозных и стремительных «птиц», в родословной которых затесались птеродактили. Ни за что не поверю, что обычная эволюция могла вывести таких существ. А в то, что виной всему Пси верить тоже не хочется, ибо сделать это — значит признать собственную беспомощность в вопросе сохранения человечества. Тут и так потенциальные проблемы на проблемах разъезжают и проблемами погоняют, так ещё и это…
Мне было очень интересно узнать, как именно военные справятся с многочисленными летающими тварями, но ответ оказался не особо впечатляющим: пара бронемашин просто задрала стволы к небу, и в «птиц» полетели снаряды, разрывающиеся на установленной высоте и сбривающие летающую мелочь пачками. Единичные вырвавшиеся на свободу существа попадали в прицелы бойцов внешнего периметра, и меткие выстрелы отправляли чудовищ на землю, где ими уже занимались отряды зачистки. Из пяти сотен штата батальона здесь и сейчас были задействованы абсолютно все, что с одной стороны указывало на отсутствие резервов, но с другой — на тщательнейшее планирование и готовность к отражению любой угрозы. А с чем не справились бы наземные силы, непременно подохло бы во время столкновения с хорошо вооружёнными вертолётами.
Псионы же — крайняя мера.
— Господин агент! — Я обернулся, не без удивления воззрившись на молодого ассистента профессора Воробьёва. Обычные люди в такие моменты практически выпадали из моего восприятия, что, конечно же, нормой не было, и потому тревожило мою паранойю. — Профессор Воробьёв просил сообщить вам о том, что в ближайшие минуты мы продолжим эксперименты, пропуская пункты с физическими воздействиями.
— Спасибо. — Я кивнул, не особо удивившись такому решению руководителя исследовательской миссии. У него были вполне конкретные задачи, требующие выполнения, а всякая дрянь с той стороны могла лезть бесконечно — знай только, патроны подноси. Пространство в радиусе полусотни метров вокруг разлома уже превратилось в филиал скотобойни, а накатывающим волнам не было ни конца, ни края. Улетающие на ту сторону ошмётки наверняка привлекали всё новых хищников, и популяция оных, очевидно, там была очень и очень велика. — Возвращайся назад, тут не слишком-то безопасно.
Или разломы сами по себе вели в «прикормленные» места, кто ж знает?
Достигший крайней степени бледности парень сразу же умчался, не желая и дальше оставаться настолько близко от поля боя. «Ближайшие минуты» случились уже спустя десяток секунд, и в разлом ударил высокоэнергетический лазерный луч, выпущенный монструозным механизмом на колёсном шасси от, похоже, грузовика какого. Я сразу сконцентрировался на разломе, который на такое воздействие решил ответить дестабилизацией, полной и бесповоротной. Ему поплохело настолько, что уже и визуально можно было заметить аномалии вроде вспышек пространственных искажений, хлыстами рассекающих всё, что оказывалось поблизости, и воронок, втягивающих в себя даже отчаянно сопротивляющихся тварей. Иногда в виде фарша, а не цельных объектов, как должно. Понимания, насколько это близко к норме у меня не было, так что я поспешил следом за не удержавшимся и уже опорожняющим желудок посыльным… и остановился, вежливо похлопав того по спине.
Перехваченный взгляд и привлечённое внимание, сильная телепатическая проекция, аккуратное воздействие на мозг — и ответ на интересующий меня вопрос благополучно запечатлён в моей памяти. Парнишку пришлось усыпить ради его же блага: неясно, как отреагирует активное сознание на такие манипуляции, да и всевозможные наставления по телепатии категорически не рекомендовали оставлять «жертв» из простых людей в сознании. Мне оставалось только подхватить бедолагу, словно перепившего товарища, и сдать на руки охранению «научной ставки» — места, куда стекались все данные и откуда контролировалось практически всё задействованное оборудование. Просто сказал, что посыльному поплохело, да вернулся поближе к разлому, уже понимая, что с подобными пространственными аномалиями подобное бывает довольно часто, хоть и не настолько явно. Большие размеры разломов стабильности не способствовали, и как высокая активность существ с той стороны, так и масштабные эксперименты и воздействия с этой ставили под вопрос целесообразность дальнейших попыток получить хоть какие-то научные сведения.
Профессору Воробьёву вновь не повезло с его амбициозными начинаниями, против которых выступал не один десяток его не менее именитых и влиятельных коллег. Да, ментальное вмешательство притянуло с собой и не относящиеся к сути вопроса сведения, но здесь и сейчас это было даже «в плюс», позволяя составить более полную картину каши, варящейся в кастрюльке под названием «изучение Пси». Жаль только, без последствий влезть в голову к тому же профессору или кому-то из его приближённых точно не выйдет: уж они-то заподозрят неладное, отключаясь рядом со мной и просыпаясь со страшной мигренью.
Но как способ передачи информации в сжатые сроки телепатия, конечно, оказалась великолепным инструментом…
Я бы так дальше и стоял, занимаясь своими делами и познавая новое, если бы не очередной мощный выброс Пси с той стороны, и пришедшее следом странное ощущение на подкорке сознания. Нечто, заставившее меня подхватить себя телекинезом и на предельной скорости начать отступить от разлома, подхватывая всех оказывающихся на пути людей. Те даже удивиться не успели, — особенно находящиеся в своих бронемашинах, — а пульсирующая громада пространственной аномалии уже сжалась по вертикали — и сдетонировала, в мановение ока приняв форму буйствующей медузы, протянувшей свои щупальца во все стороны. И щупальца эти не пеленали жертву, а обращали материю в ничто, вырывая её из нашей реальности и отправляя прочь. Растительность, почва, техника, воздух, люди — всё, что соприкасалось с аномалией просто исчезало, частично или полностью. И характерное ощущение затухающих разумов не оставляло сомнений в том, что исчезновение сие не было просто внеплановым туром на ту сторону.
Вот исчезающе-никакая пустота проносится по почве, поглощая трупы, деревья и не успевший убраться подальше БТР, на броне которого восседал отчаянно жестикулирующий офицер, в свои последние мгновения успевший дать очередь по неуязвимому и неосознаваемому противнику. Вот стайка беззубых и довольно миролюбивых иномирных птиц утопает во тьме, которая, едва настигнув цель, словно останавливается, начиная расти вширь. А вот равнодушный псион из сопровождения Хельги кричит в ужасе, подкармливая пространственную аномалию плазмой и поджимая под себя просто исчезнувшие по колено ноги. Ему ещё повезло, ведь вся пятёрка следующих за ним солдат пропала целиком и полностью. Досталось даже вертушке, прибывшей для установления лучшего контроля над ситуацией: всю её заднюю часть как языком слизало, и лишь восходящий поток невероятно жаркого, почти осязаемого воздуха, берущего начало от вскинутых к небу рук Хельги, не позволил винтокрылой машине упокоиться в земле, став своему экипажу безмолвным надгробием.
Талантливая девочка, хоть и использует псионику не совсем так, как должно.
Всего две целых и семь десятых секунды продлился этот шторм, после которого от разлома осталось долбанное ничего вместе с кратером и множеством тянущихся во все стороны гладких борозд. И тем не менее этого времени хватило для того, чтобы погибло семьдесят два человека. Если бы я не спохватился вовремя, трупов было бы чуточку больше — десятков девять. И я вполне мог затесаться в их число, ибо против бунтующего пространства не выстоять, даже обладая всей псионической мощью мира. Нужны были навыки, которых без риска мне не видать как собственных ушей.
