— Девятьсот тридцать золотых! — сокрушалась она. — Это ненормально!

— Мы все с этим согласны, мастер Стилда, — вполголоса сказала Алюра, словно опасаясь, что разговор могут услышать люди, столпившиеся у выхода. — Но таково решение судьи.

— Эйдан, — окликнул меня Цедас.

Друзья собрались рядом, явно желая поговорить.

— Пусть молодые люди пообщаются, — сказал Ингвар и глянул на меня: — Я буду в академии до темноты. Загляни ко мне, дам пару полезных зелий в дорогу.

— Хорошо.

— И ко мне тоже обязательно зайди, — добавила Стилда. — Подберу тебе что-нибудь почитать.

— Конечно, мастер Стилда.

Алюра лишь тепло улыбнулась на прощание и кивнула. Вскоре все наставники ушли, оставив нас одних.

— Ну как ты? — спросил Цедас, хлопнув меня по плечу.

— Терпимо.

— Два года — это очень много.

— Девятьсот монет одним только Бьердам — вот это очень много, — произнесла Тама, встав позади и привычно запустив пальцы в мои волосы.

От моих глаз не ушло, как Азара неодобрительно покосилась на этот жест.

— Неужели нет никакой возможности потом вернуться в академию? — с надеждой спросила Шаян. — Может, удастся восстановиться через пару лет?

— Увы, студентов, исключённых за нарушения правил, назад не берут. Я уже узнавал.

— Жаль…

— Честно говоря, я думал, что всё будет гораздо хуже, — признался Цедас.

— У всё равно меня плохое предчувствие. Такое ощущение, что Ваннер меня даже пощадил. Ещё и о снисхождении зачем-то сказал… Не верю я, что Бьерды удовлетворятся только этим.

— Да брось, не накручивай себя. Ты и так по полной получил! Оценили даже дворяне, которые рядом со мной сидели.

— Время покажет…

— Вот увидишь, два года пролетят незаметно!

Шаян полезла в свою сумку, достала небольшой лист с карандашом и предложила:

— Слушайте, а давайте запишем свои адреса для Эйдана. Рано или поздно учёба закончится, надо знать, куда письма слать. Да и лето на носу.

— Дельная мысль.

— Мы можем поговорить с глазу на глаз? — вдруг спросила Азара.

— У нас появились секретики? — хмыкнула Тама.

— Он знает, о чём, — с непроницаемом лицом сказала Азара.

— Мы сейчас, — произнёс я, поднимаясь со скамьи.

Мы отошли с ней в сторонку, и она сразу перешла к делу:

— Что насчёт моего брата?

— Раз Ваннер не озвучил точной даты, то я должен буду выехать сразу же. Уверен, это пропишут в приговоре.

— То есть клятву ты не сдержишь?

— Сдержу, но сейчас не могу бросить всё и вернуться в Волноломные земли. Тогда меня точно упекут в тюрьму.

— Вот так всегда… — разочарованно протянула Азара.

— От меня ничего не зависит.

— От тебя зависело всё! — резко сказала она. — Мог бы, например, не разбивать Ганнеру лицо.

— Азара, пожалуйста, давай не будем…

— А что я должна сказать? «Так держать, ты молодец»?

— Может быть, твой брат как-нибудь доберётся до границы с Юви? — с надеждой спросил я.

— Ты серьёзно?

— Ну смотри, если плыть через океан в сторону Лаубиена, можно сильно срезать путь, — начал объяснять я. — У эльфов точно найдутся эволиски…

— Эйдан, хватит, — оборвала меня Азара. — Ты не забыл, что мой брат не в состоянии двигаться сам? Один только корабль вымотает его окончательно. Не говоря уже о том, что тебе нельзя покидать пограничье. Представь, сколько ненужного внимания мы привлечём! Нет, я даже предлагать такое не стану.

— Ладно, — со вздохом согласился я. — Признаю, облажался.

— Мягко сказано.

Я осторожно положил руки ей на плечи, старясь подбодрить:

— Я сдержу клятву. Просто дай мне немного времени.

Азара пристально вглядывалась в моё лицо, словно пытаясь прочесть мысли, а затем отвела взгляд и тихо сказала:

— Смотри, не влипни в неприятности.

— Эйдан, может, посидим где-нибудь напоследок? — громко предложил Цедас.

— Я только за.

Заскочив в академию в последний раз, я отправился кутить с друзьями. Кажется, выпил я больше, чем планировал, потому что наутро в голове всплывали лишь смутные обрывки воспоминаний: громкие песни, зажигательные пляски, безудержный смех и горькие минуты разлуки, когда пьяный Цедас чуть ли не рыдал у меня на плече. А ещё вдруг ярко вспыхнул в памяти момент неловкого объятия с Азарой. Я напряжённо пытался припомнить свои прощальные слова, но тщетно.

С трудом выбравшись из постели, первым делом осушил кувшин воды. Закончив с утренними делами, нашёл на улице Борга, тренирующего солдат.

— Борг!

Он обернулся и в ту же секунду побежал ко мне.

— Да, господин Эйдан?

— Что отец велел вам делать после моего отъезда?

— Сказал немедля возвращаться.

— На лошадях?

— Да, господин.

— Из солдат кто-нибудь в столице остаться не хочет?

— Как «остаться»?

— В моём доме, — ответил я, ткнув большим пальцем за спину.

— Сложно сказать, — развёл руками Борг. — Разве что Мурин и Тобан.

— Мурин и Тобан, значит…

Я посмотрел на двух молодых бойцов, увлечённо боровшихся друг с другом. На вид им было лет восемнадцать от силы.

— Они в банке сами деньги по распоряжению получают?

— Сами, господин, не маленькие уже.

— В общем, слушай. Пусть они остаются, если хотят, а вы отправитесь в Навир. До Ортонга доберётесь на эволисках, а там уж своим ходом. Сегодня пойдёте со мной в летучий двор, и я за ваш полёт заплачу. Так что потихоньку собирайтесь.

— Так вы тоже с нами, господин? — уточнил Борг.

— Я полечу на границу с Юви.

— Как? — опешил он.

— Наказание за стычку с Ганнером.

— Да как они… За обычную драку?

— Потому что набил морду Бьерду, — усмехнулся я.

— И надолго вас туда, господин?

— На два года.

— Да чтоб от них солнце отвернулось! Как же так?

— Вот так, Борг. Решение судьи.

— А отец ваш что теперь скажет? — встревожился он. — Как же мы без вас?..

— Я ещё одно письмо ему напишу, не волнуйся. В случившемся вашей вины нет.

— Так, может, мы с вами господин Эйдан?

— Не надо, Борг. Возвращайтесь к семьям и службе. Тащить вас на край Оикхелда я не стану.

Он с благодарностью склонил голову.

— Поговори с остальными и разузнай точно, кто хочет остаться.

— Будет сделано, господин.

Оставалось лишь обсудить всё с Сарзоном. Обидно, конечно, потратить два года невесть на что, но куда больше меня тревожило другое: папа был уверен, что рано или поздно Оикхелд объявит войну Юви. И если я окажусь в эпицентре грядущих событий, мне придётся несладко.

«Поживём — увидим», — вздохнул я.

Иного выбора всё равно не было.

За окном бушевала непогода. Небо то и дело озарялось вспышками молний, а раскаты грома, казалось, готовы были расколоть землю надвое.

Внезапно раздался громкий стук в дверь.

— Слушаю, — напряжённо произнёс Ганнер.

— Господин, вас желает видеть у себя господин Рогнер, — почтительно доложил слуга.

— Хорошо.

Ганнер старался не попадаться лишний раз на глаза отцу. При каждой встрече с ним он вынужден был терпеть бесконечные нотации и чувствовал себя униженным. Отец замечал лишь его неудачи и промахи, не желая видеть достижений.

Ганнер встал перед зеркалом и в который раз за день тщательно осмотрел своё лицо. От синяков почти не осталось и следа, а о былом переломе носа сейчас напоминала лишь едва заметная маленькая горбинка. Не идеальный результат, но вполне терпимый.

Он поправил воротник, аккуратно зачесал волосы и решительно вышел из комнаты. Пройдя к кабинету, Ганнер замер перед дверью на несколько секунд, собираясь с духом, а затем нерешительно постучал:

— Отец, это я.

— Войди, — раздался его властный голос.

Он глубоко вздохнул, отворил тяжёлую дверь и шагнул внутрь. Здесь, к его удивлению, оказался и Дэн — любимчик родителей. Лучший во владении мечом, лучший в скачках, лучший стихийник своего курса. Лучший во всём.