— Что? — опешил я. — Больше никто не изучает зельеварение?

— Никто.

— Ни с одного курса?

— Ни с одного.

— А целительство?.. Кто-нибудь обучается целительству?

— Нет.

Я, конечно, знал, что зельеварение и целительство не пользуются популярностью, но чтобы настолько? Ни одного ученика на всю академию?

— Тебя это тревожит? — спросил Ингвар, вырвав меня из раздумий.

— Не особо, — сказал я. — Просто так странно…

— Мало кому интересен факультет малых чар. Любой маг, готовящий по рецепту, способен сварить сносное зелье. Так зачем тратить пять лет, верно?

— Почему же вы выбрали зельеварение, мастер Ингвар? — спросил я. — У вас тоже были проблемы с магией?

— Я никогда не испытывал подобных проблем, — ответил он. — В юные годы основным моим занятием были артефакторика и стихийная магия.

— Правда? — удивился я. — Тогда почему?

— В зельеварении есть своя особая притягательность. Я понял это лишь с годами.

Ингвар оставил в покое последний котёл, оглянул аудиторию и спросил:

— Ты никуда не торопишься?

— Нет, это последний урок.

— Вот и отлично. Помоги мне собрать инструменты.

С этого момента расписание изменилось: до конца учебного года мы всё так же должны были посещать основы и историю магии, однако всё остальное время посвящалось занятиям по избранным специальностям.

Зельеварение стало моим основным направлением, а целительство — дополнительным. Одновременно с этим я стал старостой сразу обеих специальностей как единственный кандидат.

Стилда очень обрадовалось, что у неё наконец-то появился воспитанник. Она сразу взяла меня в оборот и выдала внушительный список книг, которые я должен был получить в библиотеке.

— Шаг за шагом и гору одолеешь, — сказала Стилда, когда я пришёл к ней на второй индивидуальный урок. — Сегодня будешь ускорять заживление ран.

— Снова, мастер? — вздохнул я. — Вы же учите нас этому с первых дней.

— Пока не научишься делать это быстро, будешь повторять.

— С моим-то магическим ядром…

— Для этого много энергии не требуется.

— Мастер Стилда, а целители используют артефакты?

— К сожалению нет, мой дорогой. Тело живого существа не примет преобразованную магию артефакта.

— Жаль, — вздохнул я и спросил: — Какой палец порезать на этот раз?

— Начни с мизинца.

Под воздействием магии ранки и правда затягивались быстрее обычного. Не сказать, что это выглядело поразительно, но довольно интересно. А главное — у меня наконец-то начало получаться.

На зельеварении я всё схватывал на лету, поэтому Ингвар не стал придерживаться обычного плана обучения. Он показывал не только простейшие, но и по-настоящему многокомпонентные зелья, над которыми, порой, приходилось корпеть не один день.

— Вижу, ты увлёкся, — сказал Цедас, заставив меня оторваться от книги, которую я штудировал этим утром в гостиной.

— Аппетит приходит во время еды.

— Как там Ингвар? Не жалуется?

— С чего бы вдруг?

— Он же первокурсников всегда только три месяца обучал, а теперь ты… объявился.

— Ингвар никогда не сидел без дела, — сказал я. — Он же постоянно варит зелья. Тем более я ему помогаю. Кстати, ты куда приоделся?

— В город, — ответил Цедас. — Прикуплю кое-что для Тамы.

— Для Тамы?

— Она немного приболела.

— Что-то серьёзное?

— Не забивай голову.

— Может, стоит сходить к Стилде?

— А у неё найдётся бутылочка свежей крови?

Я удивлённо вскинул брови, и Цедас усмехнулся:

— Вот видишь.

— Чью кровь ты собрался покупать? — шёпотом спросил я. — И у кого?

— У мясников. Попрошу зарезать бычка и отлить кровушки… для магических нужд. А ты что подумал? Человеческую?

— Мало ли, — сказал я. — Если не путаю, за такое…

— Поверь, уж Тама-то точно знает про запреты. Ладно, увидимся вечером, Эйдан.

Цедас ушёл, оставив меня в одиночестве. Я никогда не задумывался над тем, что вампиры лечатся кровью. Интересно, как у них происходит регенерация тканей?

Я достал свою книжку, в которой делал заметки, и нашёл страницу, посвящённую регенерации. Здесь было не так много записей. Из интересного — заметка о том, что человек способен отрастить кончики пальцев благодаря стволовым клеткам, если всё сложится удачно.

Что происходит после ампутации кончика пальца? Если сохраняется часть ногтевой пластины, то активизируются белки, название которых я так и не удосужился запомнить в своё время. Эти белки привлекают нервные клетки, которые как раз и стимулируют рост стволовых клеток.

— И уже из них растут кости, сухожилия, мышцы… — тихо рассуждал я вслух. — И что это значит?

Напрашивался вывод: организм сам знает, где и какая часть тела должна быть — всё благодаря сигнальным молекулам. Клетки «понимают», где им положено быть и какие структуры строить.

«Только вот в других частях тела организм предпочтёт зарубцевать ткань, — подумал я. — Потеряешь ногу, и всё будет совсем иначе».

Я расковырял ранку на пальце и увидел кровь. Сосредоточившись, я направил в ранку магию, как и учила Стилда. Кровь, как и ожидалось, свернулась быстрее обычного.

Даже сумей я подавить иммунный ответ, всё равно неясно, что делать с остальным. Магия на текущем уровне не способна управлять столь тонкими процессами. Чтобы хоть сколько-нибудь продвинуться в этом вопросе, потребуются десятилетия исследований — да и то, если я поделюсь своими знаниями с другими.

— Нет, — вздохнул я. — Мечтать не вредно.

К вечеру Таме не полегчало, как и на следующее утро — даже кровь, принесённая Цедасом, не помогла. Все эти два дня она ни разу не покидала комнаты и отказывалась от еды. Обеспокоенная Шаян металась по гостиной, не находя себе места:

— Она очень плохо выглядит, очень.

— Такое уже случалось раньше? — спросил я.

— Два года назад, — сказал Цедас. — Но тогда хватило говяжьей крови.

— Тогда что не так?

— Похоже, накопительный эффект, — предположил он. — Она слишком долго обходится без крови ноктолиса.

— «Ноктолиса»… — тихо повторил я.

Многие века назад баррукхасадцы из-за длительного голода были вынуждены питаться странными мелкими животными — ноктолисами. Те придавали немало жизненных сил, однако изменили людей Баррукхасада, сделав их вампирами.

— В Гилиме можно раздобыть ноктолисов? — спросил я.

— Вряд ли, — ответил Цедас. — Их же запрещено разводить. Да и сами по себе они здесь не водятся.

— И какие есть альтернативы?

— Ну… — Цедас переглянулся с Шаян, и до меня дошло.

— Ясно…

— Может, всё-таки позвать Стилду? — спросила Шаян. — Как бы не случилось чего…

— Пойду сам проведаю её, — сказал я.

— Она просила не беспокоить, — произнёс Цедас. — Дай ей проспаться.

— Я ненадолго.

Выйдя из гостиной, я дошёл до комнаты Тамы и постучал в дверь:

— Тама, можно войти?

В ответ мне была тишина.

— Не молчи.

Она по-прежнему не отзывалась. Постучав ещё раз, я выждал пару секунд для приличия, а затем открыл дверь.

— Тама, — громко позвал я, шагнув внутрь. — Ты здесь?

— Эйдан, — чуть слышно донеслось от её кровати. — Ты не вовремя.

Я приблизился и вгляделся в её лицо — не просто бледное, а мёртвенно-бледное. Тени под глазами залегли настолько глубоко, что превратились в тёмные провалы. Она выглядела настолько хрупкой и беззащитной, словно от малейшего прикосновения могла рассыпаться на мелкие осколки, как тончайший фарфор.

Я присел на край кровати, окидывая Таму обеспокоенным взглядом. Её кожа, некогда сиявшая жемчужным светом, сейчас отливала пепельной серостью.

— Что это за болезнь? — мягко спросил я.

— Так плохо выгляжу? — слабо улыбнулась она.

— Тебе ведь поможет кровь?

— Как видишь, не помогло, — просипела Тама. — Цедас дал…